Мучение

— Я не понимаю. Почему мне нужен защитный щит? Я думала, достаточно того, что я приехала сюда, подальше от Мисс Софии.

— Дело не только в Мисс Софии, — сказал Даниэль тихо.

— Есть другие.

— Кто? Ты можешь защитить меня от Кэма, от Молли, от любого. — Люси засмеялась, но холодок в ее груди распространился все больше.

— Это не Кэм и не Молли. Люси, я не могу об этом говорить.

— Там будут наши знакомые? А другие ангелы?

— Там будет несколько ангелов. Никого из тех, кого ты знаешь, но я думаю, ты с ними поладишь. И вот еще что. — Его голос был ровным, когда он продолжил. — Я не поступаю в школу.

Его глаза не отрывались от дороги ни на миг. — Только ты. И это лишь ненадолго.

— На сколько ненадолго?

— Несколько… недель.

Если бы Люси была за рулем, то в этот момент она бы резко затормозила.

— Несколько недель?

— Если бы я мог быть с тобой, я был бы. — Голос Даниэля был таким ровным, таким спокойным, это расстроило Люси еще больше. — Ты видела, что произошло с твоим рюкзаком и багажником. Это было, словно я пустил сигнальную ракету в небо, чтобы все узнали, где мы. Предупреждение для всех, кто ищет меня, и, говоря меня, я имею в виду тебя. Меня слишком просто найти, слишком просто выследить. И то, что я сделал с рюкзаком — мелочь по сравнению с тем, что я делаю каждый день, что может привлечь внимание… — Он резко покачал головой. — Я не подвергну тебя опасности, Люси, не подвергну.

— Тогда не делай этого.

Лицо Даниэля выглядело болезненным. — Это сложно.

— Дай угадать: Ты не можешь объяснить.

— Я объяснил бы, если бы мог.

Люси прижала колени к груди и отвернулась от него в сторону пассажирской двери, под голубым калифорнийским небом возникло чувство клаустрофобии.

Пол часа они оба молчали. Они проезжали сквозь полоски тумана, спускались и подымались по скалистой, сухой местности. Они проехали указатель на Соному, и когда автомобиль начал курсировать через зеленые, сочные виноградники, Даниэль произнес. — До Форт Брэгга еще три часа. Ты собираешься сердиться на меня все это время?

Люси проигнорировала его. Она подумала, что лучше ей будет воздержаться от сотни вопросов, от разочарования, от обвинений и в конце-концов от извинений за то, что она ведет себя как избалованный ребенок. На повороте на Долину Андерсона, Даниэль взял западнее и снова сдедал попытку взять ее за руку. — Может, ты простишь меня пораньше, чтобы мы могли вместе насладиться нашими последними минутами?

Она хотела. Она действительно хотела не ссориться сейчас с Даниэлем. Но свежее напоминание о "последних минутах", о том что он оставит ее одну, по причине, которой она не могла понять, а он отказывался объяснять — это заставляло Люси то нервничать, то ужасаться, то разочаровываться снова и снова. Она пересекла море, попала в другой штат, в новую школу, ее будут преследовать новые опасности, Даниэль был единственным выступом за который она могла держаться. И он собирался покинуть ее? Она что, не достаточно натерпелась? Они что, оба недостаточно натерпелись?

Как только они проехали секвойи и над ними открылось звездное, синее, вечернее небо, Даниэль сказал что-то, что прошло сквозь нее. Они только что проехали мимо указателя ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МЕНДОСИНО, Люси смотрела на запад. Полная луна осветила группы строений: маяк, несколько башен медного цвета, и ряды хорошо сохранившихся старых деревянных домов. Где-то вдалеке был океан, она могла его слышать, но не могла видеть.

Даниэль указал на восток, на темные, густые леса из красного дерева и клена. — Видишь впереди трейлерный парк?

Она бы не заметила его, если бы он не указал на него, но теперь Люси прищурилась, чтобы увидеть узкую дорогу, где на побеленой деревянной панели белыми буквами была надпись ПЕРЕДВИЖНЫЕ ДОМА МЕНДОСИНО

— Ты раньше жила здесь.

— Что? — Люси заглотнула слишком много воздуха и закашлялась. Парк выглядел уныло и одиноко, серые линии низкопотолочных прицепов — домов размещались вдоль дешевой дороги усыпанной гравием. — Это ужасно.

— Ты жила здесь до того как тут сделали трейлерный парк, — сказал Даниэль, снижая скорость он остановился на обочине дороги. — До того как здесь появились передвижные дома. В той жизни твой отец перевез вас из Иллиноиса во время золотой лихорадки. — Казалось, что он смотрит куда-то глубоко внутрь себя, он грустно покачал головой. — Когда-то это действительно было хорошее место. — Люси смотрела как лысый мужчина с огромным животом тащил грязно рыжую собаку на поводке. Мужчина был одет в белую майку и фланелевые шотры. Люси не могла представить себя здесь.

Но это ясно представлял Даниэль. — У вас был двухкомнатный домик и твоя мама ужасно готовила, поэтому в доме всегда был едкий запах. У тебя были голубые полосатые занавески, которые я порезал, чтобы забираться к тебе через окно, когда твои родители засыпали.

Машина стояла. Люси закрыла глаза и старалась сопротивляться глупым слезам. История про них, рассказанная Даниэлем, заставила ее чувствовать что все как возможно так и невозможно. Это также заставило ее почувствовать себя очень виноватой. Он застрял с ней так на долго, в течении многих жизней. Она забыла, как хорошо он ее знал. Даже лучше, чем она сама себя знала. Знает ли Даниэль о чем она сейчас думает? Люси сомневалась что лучше, быть ей и ничего не помнить о Даниэле или быть им и проходить через все это снова и снова. Если он сказал что должен оставить ее на несколько недель и не может объяснить почему… она должна поверить ему.

— Как это было, когда ты впервые встретил меня? — Спросила она. Даниэль улыбнулся. — Я рубил дрова за еду в то время. Однажды вечером, во время ужина, я шел мимо вашего дома. Твоя мама готовила капусту, и воняло настолько сильно, что я чуть было не прошел мимо Но потом через окно я увидел тебя. Ты шила. Я не мог отвести глаз от твоих рук.

Люси посмотрела на свои руки, на свои бледные тонкие пальцы, на маленькие квадратные ладони. Ей было интересно, всегда ли они выглядели одинаково. Даниэль потянулся к ним через подлокотник. — Они такие же мягкие теперь, как и были тогда. — Люси покачала головой. Она конечно любила истории, и хотела услышать тысячу таких историй как эта, но это было не то, что она хотела услышать. — Я хочу знать про первый раз, когда ты встретил меня, — сказала она. — Про самый первый раз. Как это было?

После долгой паузы он наконец сказал, — Уже слишком поздно. В Береговой линии тебя ждут к полуночи. — Он нажал на газ сворачивая на лево в центр Мендосино. В боковое зерколо Люси наблюдала как Парк Передвижных Домов становился все меньше и меньше, пока совсем не исчез из вида. Но спустя несколько секунд Даниэль припарковал автомобиль перед пустой круглосуточной закусочной с желтыми стенами и стеклянной витриной от пола до потолка.

Квартал был полон необычных, причудливых зданий, которые напомнили Люси менее душном побережье Новой Англии, возле ее старого Нью-Гемпшира, о Дувре — ее подготовительной школе. Улица была вымощена булыжником, который неравномерно отсвечивал желтый свет от уличных фонарей над головой. Конец дороги, казалось, впадал прямо в океан. К ней незаметно подкрался холодок. Она должна игнорировать свою боязнь темноты. Даниэль все объяснил по поводу теней, не было ничего, чего можно было бы бояться, они всего лишь вестники. Это должно бы успокаивать, за исключением того что сложно игнорировать тот факт, который значил, что существуют более страшные вещи, которых следует бояться.

— Почему ты не можешь сказать мне? — Она не могла успокоиться. Она не знала почему, но чувствовала что это очень важно. Если уж она решила верить Даниэлю, когда он сказал, что он должен покинуть ее, после стремления всей ее жизни к этому воссоединению. Хорошо, но может она только хочет понять происхождение этого доверия. Знать когда и как все это началось.

— Ты знаешь, что означает моя фамилия? — он спросил, удивив ее.

Люси закусила губу, пытаясь вспомнить те исследования которые они делали вместе с Пенни. — Я помню, мисс София говорила что-то о Наблюдателях. Но я не знаю, что это значит, если я вообще должна была верить ей. — Ее пальцы прикоснулись к тому месту на шее, где прикасался нож мисс Софии.