Мучение

Лорен Кейт

Мучение

Пролог

Нейтральные воды

Даниэль смотрел на залив. Его глаза были серые, как густой туман укутывающий Сосалито по линии берега, как неспокойные волны заливающие каменистый берег у его ног. В его глазах не было ничего фиолетового, он бы почувствовал это. Она была слишком далеко.

Он обхватил себя за плечи из-за пронизывающего ветра, идущего от воды. Но даже запахнув свое плотное черное пальто еще сильнее, он понимал, что все это бесполезно. Охота никогда не производила на него впечатления.

Только одно, могло бы согреть его сегодня, но она была вне его досягаемости. Он вспоминал, как она целовала его. Он представлял ее в своих объятиях, себя, склоняющимся, чтобы поцеловать ее в шею. Но с другой стороны было хорошо, что Люси не могла быть здесь. Она была бы в ужасе от того, что бы ей пришлось наблюдать.

Где-то за его спиной слышалось блеянье морских львов, сбивающихся в кучи вдоль южного берега острова Ангелов. Они звучали под стать его чувствам: слишком одиноко, и никто вокруг не сможет услышать.

Никто кроме Кэма.

Он расположился впереди Даниэля, закрепляя ржавый якорь вокруг мокром выступе у их ног. Кэм смотрелся превосходно, Даже когда был занят чем-то столь ужасным. Его зеленые глаза искрились, а его черные волосы были коротко острижены. Это было перемирие. Ангелы всегда смотрелись ярче, их щеки казались румянее, их волосы сильнее отражали солнце. Их тела казались еще более мускулистыми, чем обычно. Дни перемирия действовали на ангелов также, как на людей действовали недельные отпуска на море.

Даже при том, что Даниэль казался больным каждый раз, когда был вынужден закончить чью-то человеческую жизнь, он был похож на парня, который вернулся с недельного отдыха на Гавайях: расслабленный, отдохнувший, загорелый.

Держа в руках один из запутанных узлов, Кэм сказал. — В этом весь Даниэль. Всегда исчезает, оставляя на меня всю грязную работу.

— О чем ты говоришь? Я прикончил его. — Даниэль посмотрел вниз на мертвеца, на его грязные седые волосы, спутанные на его потном лбу, на его скрюченные руки и дешевые резиновые галоши. Смотрел на темно-красные капли на его груди. Это заставило его снова почувствовать озноб. Если бы убийство не было необходимо, чтобы гарантировать безопасность Люси и спасти ее, то Даниэль никогда не применил бы оружия. Никогда и никого не заставил бы сражаться.

Он чувствовал, что убивать этого человека было неправильным решением. Даниэля терзало смутное сомнение. Что-то здесь было не так.

— Убийство самая интересная часть. — Кэм закрепил петлей веревку вокруг груди мужчины и сжал ее руками. — Грязная работа, транспортировать труп в море.

Даниэль все еще вертел ветку в руке. Кэм хихикал над его выбором, но для Даниэля никогда не имело значения, какое оружие он использовал. Ветвь дерева, кинжал, автоматическая винтовка. В его руках оружием могло стать и перышко — Даниэль мог убить чем угодно.

— Поторопись, — проворчал он, испытывая отвращение к очевидному удовольствию Кэма к человеческому кровопролитию. — Ты напрасно тратишь время. Так или иначе, скоро будет прилив.

— Но если мы не сделаем по-моему, то завтрашний прилив выкинет его обратно на берег. Ты слишком импульсивен, Даниэль. И всегда таким был. Ты когда-нибудь продумываешь свои действия на шаг вперед?

Даниэль скрестил руки на груди и смотрел как отступают от берега белые гребни волн. Туристический катамаран приближался к ним от пирса Сан-Франциско. Видение этой лодки, возвратило ему море воспоминаний. Тысяча счастливых поездок вместе с Люси через тысячи лет жизни. Но теперь, когда она могла умереть и не вернуться назад… Все в этой ее жизни было по другому. Больше не будет перевоплощений — Даниэль всегда знал, что она точно ничего не помнила о прошлых жизнях. Это было последним шансом. Для них обоих. Для всех. Таким образом это были воспоминания Люси, а не Даниэля. Это означало, что ей предстоит узнать очень много отвратительных истин, если она собирается выжить. Мысль, что она должна была все узнать и понять, заставляла дрожать все его тело.

Если Кэм думал, что Даниэль не просчитывал каждый следующий шаг, то он сильно ошибался.

— Ты знаешь, что существует только одна причина, по которой я все еще здесь, — сказал Даниэль. — Мы должны поговорить о ней.

Кэм засмеялся. — Я имею в виду Люси. — С трудом он перебросил мокрый труп через плечо. Мертвый мужчина был туго обвязан веревками Кэма. Тяжелый якорь лежал на его окровавленной груди.

— Это небольшое недоразумение, не так ли? — Спросил Кэм. — Я почти оскорблен тем, что Старейшины не послали младшего, более опытного наемного убийцу.

Затем (как будто он был олимпийским чемпионом по метанию) Кэм согнул колени, обернулся вокруг себя приблизительно три раза по ветру, и кинул мертвеца в воду. Труп, пролетев по воздуху сто футов, упал в воду. В течение нескольких долгих секунд труп плыл по заливу.

Вскоре вес якоря начал тянуть его вниз…вниз….вниз. Это вызвало сильный всплеск на зелено-голубой поверхности воды, который тут же утих.

Кэм вытер руки. — Думаю, я только что установил рекорд.

— Как ты можешь так легко отнимать человеческие жизни, "- сказал Даниэль. — Это для меня загадка.

— Этот парень заслужил на смерть, — сказал Кэм. — Ты действительно не видишь в этом спортивную игру?

Даниэль плюнул с призрением на лице. — Она не игра для меня.

— И поэтому ты точно проиграешь.

Даниэль схватил Кэма за воротник его длинного, серого непромокаемого пальто и собрался бросить его в воду так же, как он только что бросил того мужчину. На их лица проплывающее облако отбросило тень.

— Полегче, — сказал Кэм, отбрасывая руки Даниэля. — У тебя множество врагов, Даниэль. Но прямо сейчас я не один из них. Помни про перемирие.

— Вынужденное перемирие, — поправил Даниэль. — Восемнадцать дней новых попыток других убить ее.

— Восемнадцать дней для тебя и меня, чтобы уничтожить их, — поправил Кэм.

Это была старинная небесная традиция — восемнадцатидневное перемирие. На Небесах восемнадцать — счастливое число, несущее свет. С помощью этого числа и делились все небесные группы и категории. На некоторых смертных языках, восемнадцать означает непосредственно жизнь — хотя в данном случае, для Люси, это могло так же легко означать смерть.

Кэм был прав. Поскольку новости о ее смертности расползлись по всем небесным уровням, ряды ее врагов удваиваются и удваиваются каждый день. Мисс София и ее последователи, Двадцать четыре Старейшины, были все еще против Люси. Даниэль бросил взгляд на Старейшие тени, оставленные здесь Дикторами только этим утром. Он заметил что-то еще, слишком темное, более хитрое, то, что он не признал сначала.

Столб солнечного света пронзил облака, и взгляд Даниэля зацепился за что-то блестящее. Он обернулся и встал на колени, чтобы найти единственную серебряную стрелу, установленную во влажном песке. Она была более тонкой, чем обыкновенная стрелка, унылого серебряного цвета, окруженная гравированными разметками. Она была горячая.

У Даниэля перехватило дыхание. Прошли века с тех пор так как он ощущал звездный жар. Его пальцы дрожали, он мягко потянул ее из песка. Очень осторожно, чтобы избежать прикосновения к ее смертельному тупому концу.

Теперь Даниэль знал, откуда появилась те странные тени среди Дикторов этого утра. Новости были еще более страшными, чем он боялся. Он повернулся к Кэму, держа в своих руках тоненькую стрелу. — Тот человек не действовал в одиночку.

Кэм напрягся при виде стрелы, протягивая руку, чтобы коснуться ее. Он прикасался к ней с таким же благоговением, как и Даниэль. Они оба знали, что это было невероятная редкость. — Слишком ценное оружие, чтобы оставить его здесь. Изгой, должно быть, сильно спешил убраться отсюда.