Страница 58 из 63
— С Элаем все будет хорошо? — спрашивает Кассия. — Да?
— Это был его выбор, — отвечаю я.
— Я знаю, — тихо говорит она. — Но все это произошло так быстро.
Да, быстро, как и в тот день, когда я покинул Городок. И в тот день, когда погибли родители, и когда Вик ушел. Такие же скорые прощания. И не всегда, в момент расставания, удается достойно проститься — не важно, насколько глубокие раны они нанесли тебе.
Инди стаскивает с себя пальто, и быстрым уверенным движением своего каменного ножа вырезает изнутри диск. Демонстративно бросает его рядом на землю и поворачивается лицом ко мне. — Элай сделал свой выбор, — говорит она. — А что насчет тебя?
Кассия смотрит на меня. Подняв ладони, она стирает с лица капли дождя и слезы.
— Я пойду вдоль реки, — объявляю я. — Я не смогу передвигаться так же быстро, как вы в лодке, но в конце пути я догоню вас.
— Ты уверен? — шепчет она.
Я уверен. — Ты проделала долгий путь, чтобы найти меня. Теперь я дойду вместе с тобой до Восстания.
Глава 48
Кассия
Дождь становится легче, он сменяется снегом. У меня появляется чувство, что мы еще не прибыли, все еще пытаемся добраться. Друг до друга. До тех, кем мы должны быть. Я гляжу на него, зная, что никогда не увижу всего, понимая это прямо сейчас, и я снова делаю выбор.
— Мне сложно добраться, — говорю я ему, и голос мой прерывается.
— Добраться куда? — недоумевает он.
— К тому, кто мне нужен, — я это сказала.
И тут мы оба движемся.
Мы оба ошибались; и мы вместе постараемся все исправить. Это все, что мы можем сделать.
Кай наклоняется, чтобы поцеловать меня, но его руки остаются висеть по бокам.
— Почему ты не хочешь обнять меня? — спрашиваю я, немного отстраняясь.
Он тихо смеется, поднимая ладони вверх, как будто объясняет. Они все перемазаны грязью, красками и кровью.
Я притягиваю его ладонь к себе и прикасаюсь к ней своей ладонью. Чувствую налипшие песчинки, пятна краски, порезы и ссадины, говорящие о том, какой путь он прошел.
— Это все отмоется, — заверяю его.
Глава 49
Кай
Когда я притягиваю Кассию к себе, от нее исходит напряжение, тепло и чувство близости, но затем она слегка вздрагивает и отстраняется. — Прости, — говорит она. — Я забыла.
Из кармана рубашки она достает небольшую пробирку. Замечает на моем лице потрясение и быстро проговаривает. — Ничего не могла с собой поделать.
Она протягивает мне пробирку, пытаясь объяснить. Стекло сверкает в свете наших фонарей, и всего мгновение мне нужно, чтобы прочесть имя: РЕЙЕС, СЭМЮЭЛЬ. Ее дедушка. — Я взяла ее, когда вы все были заняты Хантером, после того, как он разбил пробирку.
— Элай тоже одну стащил, — говорю я. — Для меня.
— Чью он взял? — спрашивает Кассия.
Я бросаю взгляд на Инди. Она вполне может столкнуть лодку в воду и покинуть Кассию. Но она не делает этого. Я знаю, что не сделает. Не сейчас. Если тебе хочется попасть туда же, куда хочет Инди, то лучшего лоцмана не найти. Она благополучно перевезет и твой багаж и тебя через бурные воды. Она поворачивается к нам спиной и замирает, стоя под кроной деревьев недалеко от лодки.
— Вика, — отвечаю я Кассии.
Поначалу я очень удивился, что он не выбрал своих родителей, а потом вспомнил, что их не могло там быть. Элай и его родные были Отклоненными на протяжении долгих лет. А Вика, должно быть, реклассифицировали относительно недавно, поэтому у Общества не было времени уничтожить его пробирку.
— Элай доверяет тебе, — говорит Кассия.
— Я знаю, — соглашаюсь я.
— Я тоже доверяю, — произносит она. — Что ты сделаешь с ней?
— Спрячу, — отвечаю я. — До тех пор, пока не узнаю, кому понадобилось сохранять пробирки и для чего. Пока не узнаю, что мы можем доверять Восстанию.
— А те книги, что ты взял из пещеры фермеров? — интересуется она.
— И их тоже, — продолжаю я. — Найду для них подходящее место, пока буду идти вдоль реки, — я прерываюсь. — Я могу спрятать и твои вещи, если захочешь. И уверяю тебя, ты их получишь обратно.
— Тебе не слишком тяжело будет все это нести? — беспокоится она.
— Нет, — отвечаю я.
Она отдает мне пробирку и тянется в сумку за кипой бумаг, прихваченных ею из пещеры. — Знаешь, я не написала ни одну из тех страниц, — в ее голосе слышится мука. — Но когда-нибудь напишу, — она поглаживает ладонью мою щеку. — Остальная часть твоей истории, — говорит Кассия. — Ты расскажешь мне ее сейчас? Или когда я снова увижу тебя?
— Моя мама, — начинаю я. — Мой папа. — Я прикрываю глаза, пытаясь найти слова для объяснения. То, что я говорю, не имеет никакого смысла. Просто строка из слов –
Когда погибли мои родители, я ничего не сделал
Я хотел сделать
Я хотел сделать
Хотел сделать
— Что-нибудь, — мягко заканчивает она. Она снова берет мою ладонь, переворачивает ее, разглядывая беспорядочную сеть царапин, краски, грязи, которую даже дождь не смог смыть. — Ты прав. Всю свою жизнь мы не можем сделать ничего. Но, Кай, ты все же сделал кое-что, когда умерли твои родители. Я помню ту картинку, что ты нарисовал для меня в Ории. Ты пытался сберечь их.
— Нет, — мой голос срывается. — Я оставил их лежать на земле и убежал.
Она обвивает меня своими руками и шепчет на ухо. Слова, предназначенные только для меня, — поэзия из звуков я тебя люблю— согревают меня среди холода. С их помощью она возвращает меня из пепла и пустоты обратно в плоть и кровь.
Глава 50
Кассия
— Не уходи безропотно во тьму, — шепчу я ему, в последний раз.
И Кай вдруг улыбается, такой улыбки я никогда раньше не видела. Улыбка дерзкая и беззаботная, которая может повести за ним людей и в огонь и в воду. — За это не волнуйся, — отвечает он.
Я прикасаюсь к нему, пробегаю кончиками пальцев по векам, нахожу его губы, прижимаюсь к ним своими губами. Покрываю поцелуями скулы. Его соленые слезы напоминают мне о море, у которого нет берегов.
Он ушел, затерялся меж деревьев, а я остаюсь в реке, и больше нельзя терять времени.
— Делай, как я говорю, — Инди пихает мне в руки весло, перекрикивая шум воды, стремительно движущейся рядом с нами. — Если я скажу лево руля, начинаешь грести с левой стороны. Если скажу право руля, гребешь справа. Если скажу — пригнись, так и сделаешь, — луч ее фонаря слепит мне глаза, и я вздыхаю с облегчением, когда она отворачивается к носу лодки. По щекам текут слезы от недавнего прощания и яркого света.
— Давай, — командует Инди, и мы вместе отталкиваем лодку от берега. Мгновение мы сидим, замерев, а потом течение находит нас, толкает вперед.
— Право руля, — выкрикивает Инди.
Беспорядочно кружащиеся снежинки усыпают наши лица, пока мы мчимся, маленькими белыми звездочками облепляют стекло фонарей.
— Если мы вдруг перевернемся, держись рядом с лодкой, — выкрикивает в мою сторону Инди.
Она видит перед собой ровно настолько, чтобы успеть быстро крикнуть, принять быстрое решение; она так сортирует дорогу, как мне никогда не суметь: брызги на лице, сверкающая серебром вода, черные ветви, цепляющие нас с берегов, обломки деревьев, вырастающие перед нами из центра стремительного потока.
Я копирую ее, следую за ней, тенью повторяю ее ходы. И удивляюсь, как вообще могло Общество поймать ее в тот день в океане. Она Лоцман, на этой реке, сегодня ночью.
Часы или минуты пролетают незаметно, есть только изменения воды, изгибы течения, выкрики Инди и всплески весел, когда мы перекидываем их из стороны в сторону.
Я поднимаю глаза наверх, осознавая, что надо мной что-то происходит; наступает та часть ночи, когда еще темно, но уже кажется, что эта темнота постепенно стирается по краям горизонта. Я упускаю тот момент, когда Инди кричит право руля, и вот мы переворачиваемся и падаем, падаем в стремительный поток.