Сплетенные судьбами

— Спускайся вниз и передай остальным, что я собираюсь установить взрыватель, — просит Хантер.

— Я сам сделаю это, — отвечаю я.

Хантер внимательно смотрит на меня. — Это было моей обязанностью. Анна доверилась мне, что я все сделаю, как надо.

— Ты знаешь эти земли лучше, чем я, — настаиваю я. — Ты знаешь фермеров. Если с запалом что-то пойдет не так, ты единственный, кто сможет вывести остальных отсюда.

— Это ведь не какой-то вид самонаказания, нет? — уточняет Хантер. — Потому что ты хотел сжечь карту?

— Нет, — отвечаю я. — Просто это правда.

Хантер долго глядит на меня, затем согласно кивает.

Я устанавливаю таймер на взрывателе и убегаю. Инстинктивно — у меня в запасе еще достаточно времени. Ноги ударяют об землю рядом с потоком, и я быстро мчусь к остальным. Еще не достигнув их, слышу позади взрыв.

Ничего не могу с собой поделать — оборачиваюсь и смотрю.

Несколько чахлых деревьев, цепляющихся за скалу, кажется, вырываются первыми; их корни разламывают песчаник и землю. На мгновение я замечаю темный спутанный клубок живой энергии, а потом осознаю, что целый пласт скалы под ним тоже сползает. Тропинка раскалывается на части, скрываясь под водой, грязью и камнями.

А оползень все движется.

Слишком далеко, думаю я, он слишком далеко, но быстро приближается. Он собирается добраться до поселения.

Один из домов издает стон и рушится, давая проход потоку грязи.

Следующий.

Земля несется через местечко, раскалывая стены, выбивая стекла, ломая деревья.

А потом достигает реки и останавливается.

Оползень проложил чистую, гладкую красную глино-грязевую дорогу через поселение, запрудив, в конце концов, водный поток. Вода в реке может подняться и затопить ущелье. Даже думая об этом, я замечаю, как остальные врассыпную выбегают из домика и торопливо бегут к тропе.

Я спешу помочь Хантеру с лодкой. Это для нее. Если то, чего она хочет, это Восстание, я помогу ей добраться до него.

Глава 42

Кассия

Передвижение получается медленным и утомительным; мы поскальзываемся и падаем, и снова поднимаемся. Мы все измазаны грязью к тому моменту, как натыкаемся на пещеру, достаточно просторную, чтобы вместить всех, и заползаем внутрь. Лодка не помещается, и нам приходится оставить ее снаружи на тропе. Я слышу, как дождь барабанит по пластиковой обшивке. У нас не получилось добраться до пещеры с танцующими девочками; а эта оказывается совсем крохотной, забитой камнями и мусором.

Несколько минут никто не может преодолеть усталость и начать разговор. Наши сумки валяются рядом. Пока мы несли их, увязая в грязи, они становились все тяжелее и тяжелее с каждым шагом, и я представляла, как выбрасываю нашу провизию, воду, даже бумаги. Я бросаю взгляд на Инди. В первый раз, когда мы карабкались на плато, я была больна. Она несла мою сумку большую часть пути.

— Спасибо тебе, — благодарю я ее теперь.

— За что? — удивленно, даже настороженно спрашивает она.

— За то, что несла мои вещи вместо меня, когда мы проходили здесь в первый раз, — объясняю я.

Кай поднимает голову и смотрит на меня. Впервые он по-настоящему делает это, со времени нашего столкновения в местечке. Мне так приятно видеть его глаза снова. Во мраке пещеры они кажутся черными.

— Нам нужно поговорить, — произносит Хантер, и он прав. Каждый понимает, но не решается высказать, что все мы в лодку не поместимся. — Как собирается поступить каждый из вас?

— Я собираюсь найти Восстание, — без промедления отвечает Инди.

Элай покачивает головой. Он все еще не определился, и я очень хорошо понимаю, что он чувствует. Мы оба хотим к повстанцам, но Кай не доверяет им. И, не смотря на то, что случилось с картой, я знаю — мы, по-прежнему, оба доверяем Каю.

— Я, как и прежде, намерен разыскать остальных фермеров, — говорит Хантер.

— Ты мог бы оставить нас и уйти, — обращается Инди к Хантеру. — Но ты помогаешь нам. Почему?

— Я разбил пробирки, — отвечает Хантер. — Общество, возможно, не настигло бы вас так быстро, если бы я не сделал этого.

Хотя он всего на несколько лет старше нас, он кажется гораздо мудрее. Может быть, причина в том, что у него был ребенок; может, потому что он жил в таких трудных условиях; а может, он бы все равно оставался таким же, даже в Обществе, с его комфортной жизнью. — Кроме того, — продолжает Хантер, — пока мы несем лодку, вы помогаете нам с рюкзаками. Это в наших интересах, помогать друг другу в пределах Каньона. А потом уже каждый пойдет своей дорогой.

Кай не говорит ничего.

Снаружи дождь продолжает идти, и я задумываюсь над той частью истории, которую он отдал мне в Городке. В ней было сказано: Когда идет дождь, я вспоминаю. Я тоже поклялась помнить. И сейчас воскрешаю в памяти то, как Кай настаивал, чтобы я обменяла стихотворения. Он не предупреждал насчет Теннисона, как будто знал, что он есть у меня, и знал, что он поможет мне обнаружить Восстание. Он оставил выбор — что обменять, и как поступить с тем, что я обнаружу — за мной.

— Что именно ты ненавидишь в Восстании? — тихо спрашиваю у него. Мне не хочется выяснять это при всех; но разве есть у меня выбор? — Я должна решить, куда пойти. Как и Элай. Нам бы очень помогло, если бы ты объяснил, почемутак сильно не любишь повстанцев.

Кай опускает взгляд на свои руки, а я тут же вспоминаю еще одну картинку, которую он давал мне, — на ней он был изображен, держа в обеих руках слова: мамаи папа. — Они ни разу не пришли и не помогли нам, — произносит он. — С помощью Восстания, любой мятеж заканчивается гибелью для тебя и для людей, которых ты любишь. Любого выжившего бросают на произвол судьбы, превращая в нечто совсем другое.

— Но это Врагубил твоих родных, — возражает Инди. — не повстанцы.

— Я им не доверяю, — отвечает Кай. — Мой отец верил, но я — нет.

— А ты? — интересуется Инди у Хантера.

— Я не совсем уверен, — говорит он. — Это было много лет назад, когда Восстание последний раз побывало в нашем ущелье. — Мы все, даже Кай, наклоняемся ближе, чтобы послушать. — Они рассказали нам, что им удалось проникнуть во все структуры, даже в Центре, и снова попытались убедить нас присоединиться к ним, — Хантер улыбается. — Анна оказалась слишком упрямой. Мы жили своими силами, ради будущих поколений, и она считала, что нам нужно продолжать в том же духе.

— Они и были теми, кто раздавал эти брошюры, — догадывается Кай.

Хантер согласно кивает. — Они также передали и карту, которой мы сейчас пользуемся, в надежде, что изменим свое мнение и отправимся на их поиски.

— Откуда они могли знать, что вы сможете разгадать шифр, написанный на карте? — недоумевает Инди.

— Это наш собственный шифр, — отвечает Хантер. — Время от времени мы использовали его в местечке, когда не желали, чтобы чужаки знали, о чем мы говорим.

Он шарит в своем рюкзаке и вытаскивает один из фонарей. Снаружи уже опустилась глубокая ночь.

— Они узнали шифр, когда наша молодежь сбежала, чтобы присоединиться к ним. — Хантер включает фонарь и устанавливает его на земле таким образом, чтобы мы все могли видеть друг друга. — В целом, фермеры никогда не уходили к повстанцам, но некоторые, самые молодые из нас, бывало, убегали. Однажды я и сам ушел, чтобы отыскать Восстание.

— Ты? — удивляюсь я.

— У меня так ничего и не получилось, — рассказывает Хантер. — Я дошел до ручья на равнине и повернул обратно.

— Почему? — спрашиваю я.

— Из-за Кэтрин, — с внезапной хрипотцой в голосе произносит он. — Матери Сары. Конечно же, Сары тогда еще не было. Но Кэтрин ни за что не покинула бы местечко, и я решил, что не смогу покинуть ее.

— А почему она не могла уйти?

— Она готовилась стать следующим лидером, — продолжает он. — Она была дочерью Анны, и по характеру они были очень похожи. Когда Анна умерла, должно было произойти голосование, признать в качестве лидера ее старшего ребенка или отклонить, и мы все хотели выбрать Кэтрин. Все любили ее. Но она умерла при родах, подарив жизнь Саре.