Страница 3 из 132
— Ты не должен так со мной поступать, — продолжала уговаривать меня Джоди. — Я скажу, что ты устал до предела. Возьму все разговоры на себя…
— Да уж, сама будешь разруливать ситуацию…
А о чем там еще говорить? Сколько недель держится моя книга в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс»? Правда ли, что у меня весь чердак завален рисунками, которых никто не видел? Будет ли в ближайшее время организована выставка моих работ? Как насчет тех двух работ в Центре Помпиду? Неужели французы ценят меня больше американцев? И конечно, масса вопросов о моем альбоме и о субботнем «Шоу Шарлотты», а также о возможном выпуске мультфильмов на студии Уолта Диснея. Но больше всего раздражает меня вопрос: чем отличается от предыдущих книга «В поисках Беттины»?
Ничем. Вот в том-то и проблема. Абсолютно ничем.
Страх в душе потихоньку нарастал. Невозможно повторять одно и то же сто раз кряду, не превращаясь при этом в заводную игрушку. Твое лицо становится неживым, голос тоже, и они это видят. Принимают на свой счет. Причем совсем недавно я позволил себе ряд неосторожных заявлений. Так, в последнем интервью я, сорвавшись, сказал, что если мне глубоко наплевать на «Шоу Шарлотты», то какого черта я должен его стыдиться.
Ну да, четырнадцать миллионов детишек по всей стране смотрят шоу и Шарлотта — мое детище. Так о чем я говорю!
— Ой! Только не поворачивайся! — охнула Джоди. — Но там твоя преданная поклонница…
— Кто?
— Златовласка. Ждет тебя у лифтов. Сейчас я от нее избавлюсь.
— Нет, не смей!
Она действительно была там. Стояла, небрежно прислонившись к стене, как давеча на стол с книгами. Только на сей раз у нее под мышкой была одна из моих книг, в руке сигаретка, которой она время от времени жадно затягивалась, что придавало ей сходство с уличным ребенком.
— Черт меня побери! Она стянула книжку. Зуб даю, — прошипела Джоди. — Она весь день ошивалась в магазине, но ничего не купила…
— Оставь! — шепотом оборвал ее я. — Мы с тобой не из полиции Сан-Франциско.
Златовласка бросила окурок в пепельницу и направилась в нашу сторону. В руках она держала «Дом Беттины». Экземпляр был абсолютно новым, хотя книжка старая. Я написал ее примерно тогда, когда она родилась. От этой мысли мне даже стало немножко не по себе. Я нажал на кнопку вызова лифта.
— Привет, мистер Уокер!
— Привет, Златовласка!
Низкий голос, рождающий ассоциации с карамелью или тающим шоколадом, почти женский голос, исходящий из детского ротика. Я уже с трудом сдерживался.
— Пришлось купить это в другом магазине, — сказала она, вытащив из набитой сумки ручку. Невероятные голубые глаза. — Пока я собиралась, они распродали всю партию.
Вот видишь! Вовсе она не воровка. Я попытался по голосу определить, из каких она мест, но не смог. Резкий, почти британский акцент. Но нет, все же не британский.
— Как тебя зовут, Златовласка? Или мне так и написать: Златовласка?
На носу у нее была россыпь веснушек, светлые ресницы чуть тронуты серой тушью. Выдержка и снова выдержка! Помада, розовая, как жевательная резинка, идеально лежит на пухлых губах. А какая улыбка! Неужели я все еще жив?!
— Белинда, — ответила она. — Но не надо подписывать кому. Просто напишите ваше имя. Этого будет достаточно.
Сдержанная — что есть, то есть. Медленная речь для более четкой артикуляции. Удивительно твердый взгляд.
И все же она была так молода. Если у меня раньше и были хоть какие-то сомнения, то при ближайшем рассмотрении я обнаружил, что она совсем ребенок. Я протянул руку и погладил ее по голове. В этом ведь нет ничего противозаконного? Волосы у нее были густые и в то же время какие-то воздушные. А еще я заметил ямочки у нее на щеках. Две миленькие ямочки.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Уокер.
— Не стоит благодарности, Белинда.
— Я просто услышала, что вы здесь будете. Надеюсь, вы не против?
— Ну что ты, моя красавица! Хочешь пойти на прием?
Неужели я это сказал?!
Джоди, державшая дверь лифта, наградила меня испепеляющим взглядом.
— С удовольствием, мистер Уокер. Если вы действительно этого хотите…
Глаза у нее были даже не голубые, а темно-синие. Синие-синие. Она проскользнула мимо меня в стеклянную кабину. Узкая кость, прямая осанка.
— Конечно хочу, — спохватился я. — Это прием для прессы. Будет толпа народу.
Вот видишь, как все официально. Я не какой-нибудь растлитель малолетних, и никто здесь не собирается хватать тебя за твои роскошные волосы. Роскошные волосы с золотистыми прядями. Вполне натуральный цвет. Но платиновым его точно не назовешь.
— А я-то думала, тебя уже ноги не держат, — заметила Джоди.
Лифт бесшумно взмыл вверх, на крышу старого здания, и неожиданно перед нами внизу раскинулся город во всей своей красоте. Юнион-сквер стала совсем крошечной.
Белинда подняла на меня глаза и, когда я посмотрел на нее, снова улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. В левой руке она держала книгу, а в правой — сигарету, которую выудила из кармана блузки. «Голуаз», смятая голубая пачка.
Я потянулся за зажигалкой.
— Нет. Смотрите, что я сейчас сделаю, — сказала она, не вынимая сигарету изо рта.
Той же рукой она вытащила из кармана спички в бумажной обертке, достала одну, согнула ее, закрыла книжечку со спичками и щелкнула по спичке большим пальцем. Я знал этот трюк, но даже подумать не мог, что она собирается его показать.
— Видите? — сказала она, поднося зажженную спичку к сигарете. — Я только что научилась.
Я не смог сдержать смех. Джоди бросила на нее удивленный взгляд. А я уже хохотал во весь голос.
— Да, здорово. Ты сделала это просто замечательно, — похвалил ее я.
— А не рановато ли тебе курить? — спросила Джоди. — Думаю, тебе еще рано курить.
— Отстань от нее. Мы идем на прием, — вступился я за Белинду.
Та давилась от смеха, не спуская с меня внимательных глаз. Я снова погладил ее по голове, потрогав заколку, державшую волосы. Большую серебряную заколку. Волосы у Белинды были настолько густые, что их хватило бы на двоих. А еще мне ужасно хотелось прикоснуться к ее щеке, потрогать ямочки.
Она опустила глаза и, не вынимая сигареты изо рта, порылась в сумке и достала большие солнцезащитные очки.
— Думаю, ей еще рано курить, — не сдавалась Джоди. — Тем более в лифте.
— Но ведь, кроме нас, в лифте никого нет!
Когда двери лифта открылись, Белинда уже была в темных очках.
— Теперь ты в безопасности. Так тебя никто не узнает, — улыбнулся я.
В ответ она только удивленно на меня посмотрела. Массивная квадратная оправа еще сильнее подчеркивала прелесть пухлых губ и нежных щек. У нее была бархатистая, как у ребенка, кожа. Я уже с трудом сдерживался.
— Осторожность никогда не помешает, — ответила она.
Масло. Вот на что был похож ее голос. Масло, которое я, кстати, люблю больше карамели.
В апартаментах, где было не протолкнуться, стояло плотное облако сигаретного дыма. Я услышал хорошо поставленный голос Алекса Клементайна. Мы прошли мимо кулинарной королевы Урсулы Холл, окруженной поклонниками. Я крепко ухватил Белинду за руку и стал протискиваться к бару, время от времени отвечая на приветствия. Я заказал виски с водой, и Белинда шепотом попросила того же. Я решил рискнуть.
У нее были такие мягкие пухлые щечки, что мне захотелось поцеловать их, а еще ее розовый, похожий на конфетку рот.
Вот бы увлечь ее в уголок и разговорить, при этом постараться запомнить каждую черточку, чтобы потом запечатлеть на бумаге. Надо объяснить, зачем мне это нужно, и она все поймет. Ведь в желании ее нарисовать нет ничего порочного.
На самом деле я уже видел ее на страницах своей книги, а ее имя рождало в уме цепочки слов, словно строки старого стихотворения Огдена Нэша: «Белинда жила в маленьком беленьком домике…»
Когда она потянулась за стаканом, на ее руке сверкнул золотой браслет. Бледно-розовые стекла очков позволяли мне разглядеть ее глаза. Руки ее были покрыты чуть заметным светлым пушком. Белинда озиралась вокруг, будто ей здесь совсем не нравилось, и она уже начала обращать на себя внимание. Но разве на нее можно было не смотреть! Она опустила голову, точно ей вдруг стало неловко. Тут я впервые обратил внимание на ее грудь под белой блузкой. Очень хорошо развитая грудь. Воротничок неплотно прилегал к шее, и я увидел загорелое тело.