Страница 8 из 21
5
Швейкарт и Стивенсон проигнорировали письмо Миллигана, в котором он отказывался от их услуг, и ежедневно посещали его в тюрьме. Служба государственной защиты выделила деньги на оплату психологического тестирования. 8 и 13 января 1978 года доктор Уиллис С. Дрисколл провел серию тестов.
Тест на интеллект показал коэффициент интеллектуального развития (IQ), равный 68, но Дрисколл заявил, что депрессия Миллигана снизила этот показатель. Его диагноз – острая форма шизофрении.
«Миллиган страдает расстройством личности до такой степени, что трудно определить границы его “я”. Он испытывает шизофреническую неспособность определять расстояние и почти не в состоянии отделить себя от своего окружения. <…> Он слышит голоса, которые приказывают ему совершать те или иные действия и кричат на него в случае отказа. Миллиган выражает уверенность, что это голоса людей, которые вышли из преисподней, чтобы мучить его. Он также говорит о хороших людях, которые периодически входят в его тело, чтобы сражаться с плохими людьми. <…> По моему мнению, в настоящее время мистер Миллиган не способен выступить в свою защиту, не способен установить адекватный контакт с реальностью, чтобы понять происходящие события. Я настоятельно рекомендую поместить этого человека в больницу для дальнейшего исследования и возможного лечения».
Первая судебная схватка произошла 19 января, когда Стивенсон и Швейкарт представили отчет психолога судье Джею С. Флауэрсу в доказательство того, что их клиент не способен выступить в свою защиту. Флауэрс сказал, что он обратится в Юго-Западный центр психического здоровья в Коламбусе, чтобы тот обязал свой отдел судебной психиатрии обследовать их подзащитного. Гэри и Джуди это встревожило, поскольку обычно эта организация принимала сторону обвинения.
Гэри настаивал на том, что любая информация, которая будет получена во время исследований в психиатрическом центре, не должна разглашаться и не должна быть использована против их клиента ни при каких обстоятельствах. Шерман и Явич возражали. Тогда государственные защитники пригрозили, что посоветуют Миллигану не разговаривать ни с кем из психологов и психиатров этого центра. Судья Флауэрс был близок к тому, чтобы обвинить их в неуважении к суду.
В качестве компромисса обвинители согласились с тем, что только в том случае, если Миллиган будет давать показания в свою защиту, они зададут ему вопросы, касающиеся уличающих фактов, о которых он сообщит психологам, назначенным судом. Частичная победа все же лучше, чем ничего. На таких условиях адвокаты решили рискнуть и позволить специалистам Юго-Западного отделения судебной психиатрии побеседовать с Уильямом Миллиганом.
– Неплохая попытка, – смеясь, сказал Шерман, когда они выходили из кабинета судьи Флауэрса. – Отчаянные вы ребята, как я погляжу. Но это вам не поможет. Я продолжаю утверждать, что дело можно считать закрытым.
Чтобы предотвратить дальнейшие попытки самоубийства, шериф распорядился перевести Миллигана в одиночную палату в лазарете и надеть на него смирительную рубашку. Пришедший позднее посмотреть заключенного врач Расс Хилл не поверил своим глазам. Он позвал сержанта Уиллиса, старшего по смене с 3 до 11 часов, и показал на Миллигана сквозь решетку. Уиллис раскрыл рот от удивления: Миллиган крепко спал, положив под голову свернутую смирительную рубашку.
Глава вторая
1
Первая беседа со специалистом Юго-Западного центра была назначена на 31 января 1978 года. Психолог Дороти Тернер, хрупкая женщина с застенчивым, почти испуганным выражением лица, подняла голову, когда сержант Уиллис, ввел Миллигана в кабинет для беседы.
Она увидела привлекательного высокого молодого человека в синем спортивном костюме. У него были усы и длинные баки, но в его глазах застыл детский страх. Увидев ее, он вроде бы удивился, но когда сел на стул напротив нее, сложив руки на коленях, то уже улыбался.
– Мистер Миллиган, – сказала она, – я Дороти Тернер из Юго-Западного центра психического здоровья. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Где вы живете в настоящее время?
Он огляделся вокруг.
– Здесь.
– Номер вашего социального обеспечения?
Юноша нахмурился и долго думал, рассматривая пол, стены, покрашенные желтой краской, жестяную банку вместо пепельницы на столе. Потом погрыз ноготь и стал рассматривать заусенцы.
– Мистер Миллиган, – сказала Дороти Тернер, – я пришла помочь вам, но вы тоже должны мне помогать. Вы должны отвечать на мои вопросы, чтобы я могла понять, в чем дело. Итак, каков номер вашего социального обеспечения?
Он пожал плечами:
– Не знаю.
Она заглянула в свои записи и прочитала номер. Юноша покачал головой:
– Это не мой номер. Наверное, это номер Билли.
Дороти пристально посмотрела на него.
– А разве вы не Билли?
– Нет, – сказал он, – это не я.
Она нахмурилась.
– Минутку. Если вы не Билли, то кто же вы?
– Я Дэвид.
– А где же Билли?
– Билли спит.
– Где спит?
Он ткнул себя в грудь.
– Здесь. Он спит.
Дороти Тернер вздохнула, собрав все свои силы, и терпеливо кивнула.
– Мне нужно поговорить с Билли.
– Нет, Артур вам не разрешит. Билли спит. Артур не будет его будить, потому что, если он разбудит, Билли убьет себя.
Психолог какое-то время внимательно смотрела на молодого человека, не зная, как продолжить разговор. Его голос, обороты его речи были похожи на детские.
– Подожди-ка минутку. Я хочу, чтобы ты объяснил мне это.
– Не могу. Я сделал ошибку. Мне вообще не следовало говорить.
– Почему?
В юном голосе зазвучала паника:
– У меня будут неприятности с другими.
– Значит, тебя зовут Дэвид?
Он кивнул.
– А кто эти другие?
– Я не могу вам сказать.
Дороти стала тихонько постукивать пальцами по столу.
– Но, Дэвид, ты должен рассказать мне об этом, чтобы я могла помочь тебе.
– Я не могу, – упорствовал он. – Они ужасно рассердятся и не позволят мне больше вставать на пятно.
– Но ты должен кому-нибудь рассказать. Ведь ты очень боишься, правда?
– Да, – признался он, и в его глазах блеснули слезы.
– Дэвид, очень важно, чтобы ты доверился мне. Позволь мне узнать, что происходит, чтобы я могла помочь.
Он долго и напряженно думал и наконец пожал плечами.
– Ладно, я расскажу вам, но при одном условии. Вы должны обещать мне, что никому на свете не расскажете этой тайны. Никому. Никогда. Никогда. Никогда.
– Хорошо, – сказала она. – Я обещаю.
– За всю свою жизнь?
Дороти кивнула.
– Скажите, что обещаете.
– Я обещаю.
– О’кей, – сказал он. – Я вам расскажу. Всего я не знаю. Знает только Артур. Как вы сказали, мне страшно, потому что очень часто я не знаю, что происходит.
– Сколько тебе лет, Дэвид?
– Восемь. Скоро будет девять.
– А почему именно ты пришел поговорить со мной?
– Я даже и не знал, что появлюсь. Кого-то ударили в тюрьме, и я вышел, чтобы взять боль.
– Объясни, пожалуйста.
– Артур говорит, что я хранитель боли. Когда кому-то больно, мне надо встать на пятно и почувствовать эту боль.
– Это должно быть ужасно.
Его глаза наполнились слезами.
– Да, это несправедливо.
– Скажи, Дэвид, что значит «встать на пятно»?
– Так говорит Артур. Он объясняет нам, как это происходит, когда кто-нибудь из нас должен выйти. Это большое яркое пятно света, как от прожектора. Все находятся вокруг него, бодрствуют или спят в своих постелях. И кто становится на пятно, тот выходит в мир. Артур говорит: «Тот, кто встает на пятно, овладевает сознанием».
– Кто же эти другие люди?
– Их много. Я всех не знаю. Теперь я знаю некоторых из них, но не всех. Ой! – Он внезапно замолчал.