Любовный напиток

Она понятия не имела, как это сделать. У них наверняка нет ничего общего. Как она сможет удержать ее у себя в доме? Разговаривать с ней о садоводстве? Пожалуй, подобная беседа займет Люсинду секунды на три, не больше.

Чувствуя себя, как воин перед битвой, Джессика решительным шагом направилась обратно на кухню. Она высоко подняла подбородок.

— Кто-нибудь хочет чаю?

Люсинда фыркнула.

Хорошенькое начало, подумала Джессика.

— Может быть, ты хочешь что-нибудь другое?

— А у тебя нет ничего покрепче чая?

И тут Джессику осенило. Она поняла, как удержать в доме Люсинду.

— Вообще-то, да, есть, — невинным тоном сказала она, вспомнив о персиковом бренди, тайком приготовленным ее тетей Хетти. Напиток этот по виду и вкусу напоминал легкое фруктовое вино, но валил с ног как удар копытом мула.

Джессика смахнула пыль с бутылки, принесенной из погреба. Мишель лихорадочно размахивала руками за спиной у Люсинды, очевидно желая предостеречь Джессику, но та, не обращая на нее внимания, налила Люсинде стакан напитка. Обычно одного стакана было достаточно, чтобы свалить с ног лесоруба или портового грузчика. Так что теперь Люсинда наверняка не поедет в город и не включит радио в машине.

С отвращением взглянув на стакан, Люсинда осторожно сделала маленький глоток и широко раскрыла глаза.

— Подумать только, как вкусно! — сказала она, чмокая губами. — Удивительно. Ты сама его приготовила?

Впервые в жизни Джессика почувствовала симпатию к Люсинде.

— Это старый семейный рецепт.

— Восхитительно. — Люсинда сделала еще один глоток.

Мишель сердито посмотрела на Джессику.

— Когда ты вошла в дверь, вы с дядей Брайаном держались за руки? — спросила она, очевидно, в отместку за то, что Джессика пренебрегла ее предупреждением и дала крестной спиртное.

— Держались за руки? — спросила Люсинда, еще шире раскрывая глаза, и снова глотнула бренди. Когда Джессика с Брайаном вошли, она сидела спиной к двери и ничего не заметила.

— Да нет, — сказала Джессика. Она не привыкла лгать и чувствовала, что у нее начинает гореть лицо. Она не позволит этой женщине заметить, что у нее разбито сердце. — Я поскользнулась, поднимаясь по лестнице. Брайан протянул руку и поддержал меня.

Мишель явно не поверила.

— Но ты смеялась. Хохотала. И лицо у тебя раскраснелось… может, от чего-то другого.

— От чего-то другого? — с подозрением спросила Люсинда. Она впилась глазами в Джессику, а потом отвела взгляд. — Честно говоря, ты совсем не во вкусе Брайана. Ему нравятся более яркие женщины.

Джессика сознавала, что вряд ли могла стать серьезной соперницей Люсинде много лет назад, а сейчас ситуация и подавно изменилась к худшему. Они как будто принадлежали к разным мирам. Люсинда выглядела ухоженной, искушенной в любовных делах и чарующе красивой. Вероятно, у нее никогда не было ни грязи под ногтями, ни пауков на наволочке. Но к какому миру принадлежит Брайан? К моему, подумала Джессика. Впрочем, это не означало, что он выберет ее мир. В прошлый раз он поступил иначе.

— Как ты познакомилась с Брайаном? И моей крестницей? Когда Брайан представил нас друг другу, он, кажется, спросил, помнишь ли ты меня?

— Дядя Брайан учился в одной школе с Джессикой.

Джессика почувствовала себя жуком, которого рассматривают под микроскопом. Люсинда сузила глаза, с задумчивым видом сделала большой глоток и внимательно посмотрела на Джессику.

— В одной школе? — наконец произнесла она. — Нет, вряд ли. Я не помню никакой Джессики.

— Мы не были знакомы друг с другом, — твердо сказала Джессика.

— Джессика была изгоем, — вставила Мишель, стараясь помочь.

— О, — сказала Люсинда. — Тогда все понятно. — Она как-то странно хихикнула, и Джессика поняла, что выпитый бренди подействовал. — Мишель, я тебе когда-нибудь рассказывала, как мы с твоей матерью пошли в туалет для мальчиков? Сделали вид, что проводим осмотр. Было очень смешно.

Продолжать она не стала, видимо, посчитав, что все и так понятно. Сделав большой глоток бренди, Люсинда переключилась на очередное школьное воспоминание.

— Аманда была лучше всех, верно, Мишель? — закончила она свой рассказ.

— Самой лучшей, — подтвердила Мишель, но таким тоном, что Джессика встревожилась.

— Мы с Брайаном встречались, когда учились в школе, — продолжала Люсинда. — Ты об этом знала?

— Да, знала, — мрачно ответила Джессика.

— А я не знала, — сказала Мишель, оживившись.

— Однажды мы едва не поженились. — Люсинда вздохнула. — Ты об этом знала?

— Нет, не знала.

— Я тоже не знала, — сказала Мишель, подняв брови. — Почему он мне об этом не рассказывал?

— Дорогая, не делай такое лицо, а то раньше времени появятся морщины. Да, я совершила ошибку, не выйдя за Брайана, — сказала Люсинда. Она посмотрела на стакан с бренди и сделала глоток, потом еще один. — Я хотела, чтобы он стал юристом, как Кевин. Но не смогла его уговорить, поэтому уехала в Торонто, следом за Кевином и Амандой. В конце концов, встретила юриста и вышла за него замуж, как и мечтала.

Она снова неторопливо глотнула бренди.

— Еще одна моя ошибка, — сказала она. И начала икать.

Мишель мрачно и с упреком взглянула на Джессику.

Надеясь перебить Люсинду, пока та не рассказала еще что-нибудь личное, Джессика быстро спросила:

— А как твои букеты, Мишель? Тебе присылают заказы?

Составлявшая букеты Мишель отодвинула их в сторону, сложила руки и угрюмо посмотрела на Джессику.

— Мы с тетей Люси собирались пойти за покупками, — сказала она. — А теперь уж вряд ли пойдем.

— Чепуха, глупышка. Я только допью, и мы можем идти.

Джессика знала: никто не сможет, допив стакан тетушкиного напитка, куда-то пойти, но откуда это было знать Мишель?

— Ты научила Мишель составлять очень милые букеты, — сказала Люсинда. — А вообще место здесь потрясающее.

Хотя Люсинда говорила с улыбкой, Джессика поняла, что для нее «мило» и «потрясающе» означают почти то же, что «скучно» и «однообразно».

— Спасибо.

— Извини. Ты мне рассказывала, как снова встретилась с Брайаном? — не унималась Люсинда.

— Нет, не рассказывала, — ответила Джессика. И не собиралась рассказывать. Ее отношения с Брайаном касались только их двоих. И она не позволит Люсинде рассматривать их под микроскопом.

— Пойду кормить О'Генри, — внезапно сказала Мишель, вставая из-за стола. Несколько цветков упало на пол. Она не обратила на это внимания. — Может, пойдешь со мной, Джессика?

Еду для О'Генри держали в коттедже, тем не менее Джессика вышла следом за Мишель.

— Я не знала о ней и дяде Брайане, — сказала Мишель. Она была встревожена, но все еще сердилась. — Думаешь, поэтому она и приехала? Думаешь, она хочет его вернуть?

В голосе девочки звучали почти панические нотки.

— Не знаю, — ответила Джессика, пытаясь говорить спокойно, хотя Мишель завела речь о том, что сильнее всего пугало ее.

— Зачем ты это сделала? — спросила Мишель пронзительным и раздраженным голосом.

— Что?

— Напоила ее!

— Она сама попросила налить ей стаканчик, — напомнила девочке Джессика.

— Она никогда не ограничивается одним стаканчиком. Точно как моя мать! — в бешенстве произнесла Мишель. Наступила пауза. Казалось, осознав смысл своих слов, Мишель пришла в ужас. — Я вовсе не то хотела сказать…

— Ничего, дорогая. Наверное, у мамы, как и у всех нас, были какие-то недостатки.

— Нет! Моя мама была лучше всех. Лучше всех!

Девочка вонзила зубы в собственный кулак, как будто пытаясь заглушить сердечную боль болью физической.

Джессика потянулась к ней, но Мишель увернулась, позвала собаку и побежала к цветочным клумбам.

Джессика посмотрела ей вслед. Девочка села на скамейку и обняла щенка. Ясно было, что она плачет, уткнувшись в его шерсть. Джессике очень хотелось подойти к девочке, но она знала, что иногда лучше не вмешиваться. С неохотой войдя в дом, она вернулась на кухню.