Любовный напиток

— Твоего романа? — выдохнула Мишель.

— Я вовсе не это имел в виду.

— А что именно? — с невинным видом спросила она.

— Я не хотел сказать, что влюблен. Я не влюблен. Никогда не был влюблен. Никогда не полюблю.

— Не был влюблен? — изумленно спросила она.

— Нет, — резко ответил он.

Мишель взглянула на него и покачала головой.

— Это очень грустно, — решила она.

Вечер выдался на редкость неудачный, подумал Брайан. Две женщины обнаружили его уязвимое место.

— Можешь, по крайней мере, сказать, повеселился ты или нет?

Повеселился. Он вспомнил губы Джессики, ее глаза, и то, какой она оказалась требовательной и как ей не понравились его глупые рассказы.

— У одного человека случился сердечный приступ, и я облил вином Джессику, когда пытался к нему подойти. — Пересказать несколько фактов гораздо легче, чем разобраться в своих смешанных чувствах.

А потом она подошла и встала на колени рядом со мной. И я посмотрел на нее и увидел в ее лице свет, и тут вся моя жизнь показалась мне пустой и несчастной.

— Все кончилось катастрофой? — спросила Мишель.

— Он выжил.

— Да я не об этом!

— Ладно, никакой катастрофы не произошло. Мишель несколько успокоилась.

— Мы собираемся попробовать снова, — почему-то сказал ей Брайан. — Но на этот раз — на наших собственных условиях. Наденем то, что хотим, и будем делать то, что хотим. Это означает: никакой Мишель. Никаких планов. Никаких манипуляций. Никакого сватовства.

— Мне бы и в голову такое не пришло, — сказала она, пытаясь притвориться оскорбленной. Но ее глаза сияли.

Брайан был ужасно недоволен. Он терпеть не мог, когда другие ждали, что он их осчастливит. Он никогда не оправдывал ничьих ожиданий.

Конечно, вся эта затея была ошибкой. Ужасной ошибкой, которая плохо кончится. Он обидит и Джессику, и Мишель.

— О, сегодня вечером звонила тетя Люси.

Брайан почувствовал, что каждая клеточка его тела кричит: «Воздушная тревога!».

— Чего она хотела?

Мишель закатила глаза.

— Хочет помочь мне купить одежду для школы. Сказала, что будет моей феей-крестной.

Люсинда действительно была крестной его племянницы, но, по мнению Брайана, совершенно не годилась в феи-крестные.

Когда он встретил на похоронах Люсинду, лучшую подругу Аманды, она выглядела еще более потрясающе, чем в школе. Брайан и Люси потянулись друг к другу, но дальше страстных поцелуев дело не пошло.

Она не могла выбрать более неподходящего момента для визита. Так получилось, что в его жизни сейчас одновременно присутствуют две женщины, которых он внезапно покинул. Чем он заслужил такое?

Глава седьмая

До выходного оставалось несколько дней. Именно на выходной было назначено второе свидание с Джессикой.

Все эти дни именно она занимала все мысли Брайана. Закат солнца напоминал ему о ее волосах. Не смыкая глаз, он лежал в постели и думал о ней, видел ее губы, ее тело.

В первый раз, когда он ей позвонил, Брайан почувствовал какой-то комок где-то в животе размером с валун, из тех, которые он собирал для кромки ее пруда.

— Э-э… — сказал Брайан в телефонную трубку. В последний раз ему было так неловко в тринадцать лет. — Я только хотел сказать: «Привет».

Он звонил женщине, чтобы сказать: «Привет». У него возникло ужасное чувство, что за этим последует нечто другое. Например, прерванные футбольные матчи и разговоры о продаже пикапа.

Но когда она ответила: «Привет» и он услышал ее счастливый голос — она явно обрадовалась его звонку, — комок у него в животе исчез и подступил к горлу. Он внезапно осознал, что превращать футбол почти в религию — глупо. И что это свойственно очень одинокому человеку.

Пожалуй, ради Джессики он мог и отказаться от футбола, но у него были и более серьезные сомнения. Брайан чертовски хорошо знал, что ему нельзя доверить такую хрупкую вещь, как счастье женщины.

— Сегодня я нашла кувшинки для пруда, — сообщила ему Джессика и стала подробно о них рассказывать. Брайан даже заслушался и подумал, что некоторые женщины приберегли бы подобный восторг, к примеру, для бриллиантов, но его милой Джессике нравились кувшинки.

Его? Он изумленно размышлял над этим словом.

— Чем ты сегодня занимался? — спросила она.

— Знаешь, как всегда. Арестовал одну старушку, поймал ребенка, который едва вышел из пеленок.

Джессика рассмеялась.

— Нет, на самом деле.

И Брайан рассказал ей, чем занимался на самом деле. Обычная, рутинная работа, если не считать того, что после дорожной аварии он помог растерянному, испуганному человеку. Разговор тек так непосредственно, будто последние четырнадцать лет они ежедневно беседовали друг с другом.

— Скажи, что ты думаешь о моей машине? — внезапно спросил он.

— О твоей машине? — Она рассмеялась. — Ну, мне нравится твоя машина.

— Ты шутишь, да?

— Нет, не шучу.

— Тогда скажи, чем именно она тебе нравится. — Брайан проверял ее. Не притворяется ли? Ведь женщинам такое свойственно.

— Ладно, она мне нравится, потому что не похожа на другие машины.

— А что еще?

— Мне нравится, что она старая, но с ней обращаются так заботливо, что она до сих пор кажется уютной, безопасной и надежной. Очень удобная машина. И мне нравится, как она пахнет. — После некоторого колебания Джессика робко сказала: — Мне нравится, как выглядит твоя рука, когда ты переключаешь скорости.

Брайан задохнулся. И спросил ее о самом важном:

— А если бы я тебе сказал, что обменяю ее на «ламборджини», что бы ты ответила?

— Ничего. Потому что никогда больше не стала бы с тобой разговаривать.

Именно в этот миг Брайан ясно понял, что происходит. Он влюбляется в Джессику Моран.

И эта удивительная мысль заставила его позабыть о скором приезде Люсинды.

Повесив трубку, Брайан принялся размышлять. Все шло так хорошо! А может быть, Джессике не стоит рассказывать о приезде Люсинды? Если подумать, такое решение, пожалуй, разумно. Что тут такого? Приезжает крестная мать Мишель, чтобы повидать ее. Остановится она в гостинице. Можно сделать так, что он ее даже не увидит.

А тогда зачем об этом знать Джессике? К чему напоминать ей о столь болезненном для нее прошлом?

И все-таки, когда в то светлое утро четверга Брайан вышел из пикапа и увидел, что к нему направляется Джессика, в глубине души он почувствовал себя виноватым. Ведь он так и не рассказал ей о Люсинде, которая приехала накануне вечером.

Но он не мог одновременно думать о чем-то плохом и смотреть на Джессику. Для работы она надела шорты хаки, открывавшие ее стройные загорелые ноги. На ней был короткий белый топ с бретельками, который очень нравился Брайану, потому что подчеркивал стройность ее фигуры, плоский живот, тонкую талию.

О'Генри вывалился из машины следом за ним, и Джессика улыбнулась. Эта улыбка засияла ярче солнца и осветила и ее лицо, и его жизнь…

А может, она радуется из-за собаки, а вовсе не ему? Может, Джессика не отвечает ему взаимностью или, по крайней мере, не вполне разделяет его чувства?

Но, внимательно взглянув на нее, он тут же успокоился. Лицо Джессики выражало удивление и надежду, а также некоторое смущение и замешательство.

— Мишель не приехала? — спросила она.

— Это же наше с тобой свидание! — Сначала собака, потом Мишель? Ему не хотелось ни с кем делить Джессику.

— Но ты вполне мог взять ее с собой, — возразила она.

Какая другая женщина проявила бы такое великодушие? Может быть, и вправду следовало взять с собой Мишель?

— У нее встреча с крестной. — Самое время сказать ей, кто крестная Мишель.

— О, конечно, она мне говорила. Тетя Люси, верно? На Мишель так сильно подействовало, что та пролетит три тысячи миль только ради того, чтобы ее повидать.

Если не считать того, что сегодня утром он заметил в глазах Люсинды плохо скрытый хищный огонек. Она приехала не только ради того, чтобы повидать Мишель. Очевидно, Джессика понятия не имела, что тетя Люси — это Люсинда Поттер. Зачем же навлекать неприятность и омрачать это чудесное утро?