Темнее ночи

— Прости меня, натайя, — прошептал Алекс.

Он уставился в небо, терзаемый противоречивыми чувствами. Не надо было вмешиваться в ее жизнь… прикасаться к ней… и она была лучшим, что случилось с ним за эти двести лет… возможно, она уже была беременна… он разрушил ее жизнь… он желал ее… нуждался в ней.

Он любил ее.

Он не хотел ни любить ее, ни нуждаться в ней, ни желать ее.

Не следовало вообще прикасаться к ней.

Но он вновь хотел обладать ею. Даже теперь его кровь кипела и наполнялась страстью…Кара пошевелилась в его руках, прошептала его имя, а он крепче прижал ее к себе, понимая, что никогда не будет счастлив без нее, но осознавая, что рано или поздно ему всё же придется ее отпустить. И неважно, как сильно он походил на человека, он по-прежнему оставался ЭрАдонцем. Кот и собака могут полюбить друг друга, — промелькнула у него мысль, — но они все равно разные создания, и не смогут быть более чем просто друзьями.

Они пробыли в хижине, пока не закончились продукты. В течении этих трех дней Алекс отгонял от себя все мысли, кроме одной — сделать Кару счастливой. Они прогуливались ночами вдоль озера, купались при лунном свете и засыпали под утро. Он дал себе клятву больше не заниматься с Карой любовью, но каждую ночь она сводила его с ума поцелуями и ласками, соблазняя так, что он просто не мог устоять. Ежедневно он молился о прощении, молился, чтобы девушка не забеременела, молился, чтобы у него хватило силы духа покинуть ее, когда придет время.

Он запоминал каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее стройного тела, её звонкий смех, хрипловатый голос в минуты возбуждения, цвет ее глаз, гладкость волос, вкус ее кожи. Алекс твердил ей о своей любви так часто, как только мог, надеясь, что Кара все еще будет в это верить, когда ему придется уйти.

Кара осмотрела их маленькое убежище. Она ненавидела даже саму мысль о том, что придется покинуть это место. И пусть хижина была небольшой, тесной, и снабженной лишь самым необходимым, она оказалась идеальным местом для медового месяца.

Кара взглянула на Алекса. Он стоял у двери с обернутым вокруг бедер полотенцем.

— Тебе вовсе незачем одеваться только ради меня, — произнесла Кара с ухмылкой.

— Очень смешно. Пойдем.

Все еще усмехаясь, девушка последовала за ним на улицу, подождала, пока Алекс поколдует под панелью автомобиля, чтобы завести двигатель.

— Хочешь повести? — поинтересовалась Кара.

— Нет, садись давай. — Он расположился на пассажирском сидении и скрестил руки на груди.

Усевшись за руль, девушка включила фары.

— Куда едем?

— Доедешь до трассы, сверни налево.

— Ты знаешь, где мы?

— Более или менее. — Прошлой ночью он определил их место нахождения по звездам. Если его расчеты были верны, они находились в семидесяти милях от Мултонской Бухты.

Кара поглядывала на него всю дорогу. Его раны зажили, не оставив даже шрамов. Она видела это собственными глазами, но все еще с трудом верила, что Алекс был ранен дважды и полностью выздоровел за три дня. Впервые она понимала Баррета, хотя и осуждала. Но все не могла не думать о возможностях, которые Алекс мог бы дать людям, о жизнях, которые он мог бы спасти.

Он вновь прочитал ее мысли. Она поняла это, когда Алекс заговорил.

— Как бы я решал, чьи жизни спасать, Кара? — тихо спросил он. — Я могу всего лишь предоставить свою кровь. Мне продавать ее богатым? Отдавать бедным? Как мне решить, чья жизнь ценнее? Матери троих детей? Отца четверых? Ребенка? Бабушки? Людей миллионы, Кара, а я один. И я не всемогущий. Я не хочу сосредотачивать в своих руках власть над чужой жизнью и смертью. Не хочу принимать подобных решений.

Он не упомянул о своей жизни, о своих потребностях, но Кара понимала, что у него никогда не будет личной жизни, если люди узнают об исцеляющих возможностях его крови. Каждый захочет заполучить часть его: общество, пресса, ученые, доктора, священники и даже телешоу. У него никогда не будет возможности вернуться назад в Мултонскую Бухту, никогда не будет ни времени, ни уединения, чтобы написать книгу. Кто-то мог бы подумать, что с его стороны эгоистично отказывать в помощи, и если бы он был обычным человеком, она бы тоже так считала. Но он был пришельцем, и Кара прекрасно знала, что его будут преследовать всю оставшуюся жизнь, если станет известно, кем и чем он является. И это длилось бы очень и очень долго. Да не только это — его свобода была бы навеки утрачена. Он бы провел остаток своей жизни в клетке, подвергаясь исследованиям, анализам, отвечая на бесконечные вопросы.

Как бы ни эгоистично это было с ее стороны, Кара понимала, что если общественность узнает о его сущности, они никогда не смогут быть вместе. А больше всего на свете она хотела совместного с Алексом будущего.

Правильно или нет, эгоистично или нет, она планировала этого добиться.

Когда они добрались до Мултонской Бухты, и бензин, и надежда практически иссякли. Часы на панели показывали половину десятого.

Едва Кара заехала в гараж, как двигатель фыркнул и заглох. Открыв дверь, она выбралась из машины и последовала за Алексом в дом.

Алекс уверенно двигался в темноте, пока не услышал, как девушка споткнулась. Проклиная свою невнимательность, он включил свет.

— Ты в порядке?

— Да. — Кара сжала губы от боли — она ушибла коленку, когда наткнулась на стол. — Хочешь поцеловать ее и тем самым избавить меня от боли?

Она произнесла эти слова легко, как бы дразня его, но Алекс заметил надежду в ее глазах, уловил мольбу в голосе.

С огромным усилием он переборол свои чувства.

— Мне надо в душ, — сказал Алекс. — Могу подождать, если хочешь сходить первой.

— Нет, Иди.

Кивнув, он направился вверх по лестнице. Спустя минуту Кара услышала шум воды.

Некоторое время она подумывала присоединиться к нему, а потом, тяжело вздохнув, отправилась на кухню. При таком настроении он вероятнее всего запер дверь изнутри.

Она приготовила себе крепкий кофе и пила его небольшими глотками, размышляя, где искать теперь Гейл и Нану. Может, кто-то из соседей знает, куда они поехали. А что же Баррет? Даже сама мысль о нем заставила Кару вздрогнуть от отвращения.

Сполоснув чашку и поставив ее возле раковины, она осмотрела дом, чтобы убедиться, что все окна и двери закрыты, и задумалась, не глупо ли было вообще сюда возвращаться. Для Баррета не составило бы труда вычислить, где живет Алекс.

Она бродила по кабинету, когда ощутила позади себя присутствие Александра. Медленно повернула голову в его сторону. Он был одет в вылинявшие Левис и черный свитер. С босыми ногами и все еще мокрыми волосами он был чертовски красив и сексуален. И холоден.

— Твоя очередь, — произнес он сухо. — Увидимся утром.

Кивнув, Кара вышла из комнаты и поднялась наверх.

Она не знала, что мучает его, но собиралась это выяснить. Скоро.

Алекс наблюдал, как Кара покидает кабинет, затем сел за стол и уставился в монитор. Спустя несколько минут включил компьютер.

Найдя файл с последними записями, пробежался глазами по первой странице. Рукопись была далека от завершения, но он ощутил острое желание закончить рассказ, несмотря на то, что момент для этого был выбран не совсем подходящий.

Немного подумал, а затем принялся писать.

Я взглянул на Мелинду, осознавая, что пришло время, когда между нами не может больше оставаться лжи. Я добивался её больше года, не посвящая в то, кем являюсь на самом деле, будучи уверенным, что любовь в её глазах обратится в страх, или, хуже того, в отвращение, когда она узнает, что я не тот, за кого себя выдаю. Но я не мог больше ждать. Мелинда призналась мне в любви, и я понял, что чувствую к ней то же самое, хоть это и было, возможно, очень глупо. Наши поцелуи, невинные и целомудренные в начале ухаживаний, переросли в более страстные, более крепкие, когда о чувствах было сказано вслух. Желание между нами переросло в цветок редкостной красоты, но я не мог лишить её невинности, не мог осквернить ложью возникшую между нами интимную связь.