Чаша любви (ЛП)

Кентаврийка пустилась в скользящий галоп и улыбнулась, радуясь тому, как ее обвевал ветер и проносились мимо травы. К тому времени, когда Бригид добежала до леса, она уже была почти готова признать, что решение охотиться на равнине было поспешным, даже ошибочным. По ее телу струился пот, она едва могла сконцентрироваться. Ее путь несколько раз пересекали следы кентавров, хотя Бригид никого не встретила. Невдалеке, на востоке, она заметила темные точки бизонов, но следов оленей так и не нашла, что было совершенно необъяснимо.

«Если рядом нет селений кентавров, значит, в лесу должно быть много оленей. А на границе с Партолоной, насколько я знаю, не задерживается ни один табун. Видимо, дичи на равнине стало совсем мало. Если я вскоре не найду никаких признаков оленей, то мне придется использовать связь с духами, чтобы определить местонахождение добычи». Одна мысль об этом заставила ее застонать от усталости.

Травянистая степь постепенно уступала место дубам, из которых в основном состояли леса, и Бригид позволила себе перейти на легкую рысцу. Ей хотелось побыстрее найти оленя и вернуться в лагерь. Она с удовольствием думала о том, что там ее ждет Кухулин. Он приготовит обед.

Позже кентаврийка не могла понять, было ли это результатом ее усталости или хитрости противников, но она ничего не услышала и не увидела, пока вокруг ее шеи не захлестнулась веревка. Она мгновенно подняла руки, чтобы сдернуть с себя петлю, но тут же другая веревка поймала Бригид за заднюю ногу. Она тяжело рухнула на землю и ударилась об нее так, что у нее дыхание перехватило. Охотница стукнулась головой о камень, и ее поглотила тьма.

49

Сознание возвращалось к ней болезненными толчками. Руки кентаврийки были крепко связаны за спиной. Она чувствовала себя избитой и раненой. Ее голову наполняла горячая колющая боль, которую усиливали громкие удары колотящегося сердца.

— Стой сама! — велел ей грубый голос. — Тащить тебя было нелегко. Будь я проклят, если мы собираемся поддерживать тебя на ногах.

«Тащили? Меня?..»

Бригид внезапно и яростно рванулась, пытаясь разорвать путы, стягивающие руки. Почти ничего не видя от боли, она попыталась ударить врага мощными задними ногами, и ее горло что-то стиснуло. Чем сильнее она билась, тем туже натягивалась веревка, не дававшая ей дышать.

— Стой смирно или задушишь себя до смерти! — прогремел тот же голос.

Дрожащая Бригид заставила себя перестать сопротивляться, и веревка на шее тут же ослабла. Охотница судорожно втянула в себя воздух и закашлялась.

— Перестанешь биться — все будет в порядке. Попытаешься двинуться — задохнешься.

Кентаврийка заморгала, чтобы прояснился взгляд. Ей показалось, что время замедлило свой ход. Пытаясь осмыслить увиденное, она чувствовала себя так, словно плыла глубоко под водой. Бригид сразу поняла, что оказалась посреди кентаврийского шатра. Он был большим, пятиугольным, сделанным из красиво окрашенных и расписанных бизоньих кож. Именно такие жилища ее мать заставляла устанавливать для себя и оснащать со всевозможной роскошью везде, куда прибывала. Вход располагался прямо напротив Бригид. Полог оказался наполовину откинут, и она увидела, что уже стемнело.

«Сколько времени я была без сознания?»

Охотница изо всех сил пыталась собраться с мыслями. Она не могла понять, что с ней случилось.

Шатер оказался знакомым ей, но внутри он не был богато оснащен удобными ложами и низкими столами, которые предпочитали кентавры. Единственным его украшением служили несколько железных подсвечников, скудно освещавших шатер. Больше здесь ничего не было, за исключением четырех кентавров-мужчин, окружавших ее.

Охотница снова попыталась освободить руки, но без всякого успеха. Она чувствовала путы на шее и теле. Не веря своим глазам, Бригид увидела, что стоит между двумя центральными столбами, поддерживающими шатер. Она была привязана к ним. Ее передние ноги оказались связанными, вокруг шеи закручивались две веревки. Каждая из них была соединена с петлей вокруг ее задних ног. Бригид чувствовала, как они мучительно впивались в кожу над копытами. Путы, привязывающие пленницу к столбам, делали ее захватчиков уверенными в том, что она не двинется с места. Веревки, идущие от шеи к ногам, не давали ей возможности лягаться. Ее удерживали очень эффективно.

Бригид подняла глаза на кентавра, стоящего к ней ближе всех. Его насмешка, выражающая превосходство, перешла в открытое глумление.

— Ну что, очнулась, красотка? — Он гнусно захохотал. — Хорошо. Нет смысла уродовать твою хорошенькую шейку больше, чем она уже испорчена.

Трое других кентавров тоже засмеялись. Вдалеке раздался гром. Молния осветила внутренность шатра, что позволило Бригид разглядеть их. Это была шайка Брегона. Она думала о них с того самого дня, как они убили молодую девушку.

«Эти негодяи всюду следовали за моим братом, во всем подражали ему. Жалкое стадо баранов!» — подумала она.

— Горман! — Бригид неосознанно произнесла это имя самым гневным тоном своей матери. — Немедленно отпусти меня, трус!

Молния снова вспыхнула. Пленница краем глаза заметила, что еще один кентавр, Хаган, вздрогнул от знакомого звука ее голоса. Остальные двое, братья Боуин и Маннис, вытаращили глаза, когда она заговорила. Но внимание Бригид было сосредоточено на Гормане, лучшем друге Брегона, участвовавшем во всех его выходках.

— Твой голос похож на ее. Ты даже внешне напоминаешь мать, но не являешься ею. — Горман презрительно сплюнул. — Ты никогда не была и не станешь такой сильной, как Майрерад.

— Что ты называешь силой, Горман? — бросила она в ответ, не обращая внимания на усталость тела и разума. — Способность манипулировать другими, использовать их? Или, по-твоему, сила невозможна без веревки? Нет, погоди. Я, кажется, вспомнила, что ты обожаешь наводить страх на маленьких девочек. Жаль, что тебе пришлось подкрасться ко мне и связать. Неужели поблизости не нашлось повозки, чтобы сбросить ее на меня?

— Силу определяет победитель! — Он шагнул вперед и рявкнул так, что брызги слюны попали ей в лицо.

— Где мой брат? — спросила она, не реагируя на его неистовство.

— Он кое чем занят. Вся Партолона должна знать о том, что на ее землю напустили фоморианцев.

— Ты с ума сошел? — спросила она. — Их больше не существует.

— Правда? А как тогда назвать крылатых тварей, которых ты и сын Мидхира привели в Партолону?

— Я зову их так же, как отец и мать. Новые фоморианцы! Тебе известно, что Эльфейм сняла с них проклятие. Теперь они не демоны. — Говоря это, Бригид проверила веревку на запястьях, пытаясь высвободить руки. — Это смешно. Я требую свидания с братом.

— Потерпи, красотка. Брегон очень занят, поэтому не смог поприветствовать тебя должным образом. — Горман засмеялся, и трое кентавров, наблюдающих за ними, тоже нервно захихикали. — Твой братец попросил, чтобы мы… заняли тебя до тех пор, пока он не присоединится к нам.

Бригид почувствовала, что ее лицо застыло.

— Брегону вряд ли известно, что вы со мной сделали, — заявила она.

— Он приказал, чтобы мы держали тебя подальше от табуна, — пожал плечами Горман. — Способ оставлен на наше усмотрение. Это была моя идея. — Он указал на столбы и веревки, чуть не задушившие пленницу.

— Уже слишком поздно. Я испила из чаши Эпоны и стала верховной шаманкой табуна Дианны.

— Да, мы знаем. Брегон сказал нам. К счастью, ни одному из нас не пришло в голову рассказать об этом нашим женам. Какая досада, что женщины табуна не узнают об этом, пока все не изменится.

— Ты безумец! — воскликнула она и осторожно повернула голову так, чтобы при вспышке молнии посмотреть в глаза темно-гнедому кентавру, который полностью оставался в тени. — Приведи моего брата, Хаган. Что бы ни произошло между нами, ему вряд ли понравится, как вы обращаетесь с его сестрой. — Затем Бригид прищурилась и вложила в голос всю силу, остававшуюся в ее истощенном духе: — Даже если Брегон не пожелает этому воспрепятствовать, ему, как и мне, известно, что Эпона будет разгневана таким обхождением с ее верховной шаманкой!