Роман с призраком

— Мередит, — наконец произнесла она, возвращаясь к костру, — у тебя на плечах слишком умная голова, чтобы допускать такое. И ты это доказала. И твоя сестра действовала правильно, вцепившись в тебя и удержав здесь. Только так и мог поступить близнец. Но мне знакомо это чувство, это желание присоединиться к ушедшему.

— Вера?

— Да, Вера. И еще один человек.

— Если смерть — это переход в другой мир, в мир, который лучше, чем этот…

— Мередит, что ожидало бы тебя в том, другом мире?

— Я была бы с Беном. Я должна была соединиться с Беном в этом мире.

— Ты думаешь, у каждого из нас бывает только одна любовь? — медленно произнесла бабушка Гвенни.

Она начала опускать початки кукурузы в огромный чугунный котел. Водой из него они позже зальют костер.

Мерри немного подумала и наконец кивнула.

— Да. И нет. Разве можно кого-то полюбить, если ты уже всем сердцем любишь другого человека? — Бабушка кивнула. — Ты веришь в то, что Бен был настоящий?

Бабушка встала.

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что он настоящий.

Она взяла со скамейки шаль, на которой сидела, и накинула ее себе на плечи. С заходом солнца воздух становился свежее. Затем Гвенни снова обернулась к Мередит.

— Знаешь, в юности я любила одного мальчика. Это было в старших классах школы. Я думала, что никого и никогда не буду любить так, как его. Возможно, так и случилось.

— Почему ты с ним рассталась? — спросила Мередит.

— Он умер. Как твой Бен.

— Как?

— Он погиб на корейской войне, Мерри.

— Мне так жаль, — прошептала Мередит. — Но я не могу представить тебя с кем-нибудь, кроме дедушки.

— Значит, ты меня поняла, — кивнула бабушка Гвенни. — Я не хочу сказать, что разлюбила Кевина. Я всегда буду его любить. Но у жизни относительно меня были другие планы. И относительно него тоже. Я не хочу сказать, что твоя любовь была ненастоящей или что у тебя не было причин его любить. Я не знаю, что все это означает. Я всего лишь говорю, что нужно подождать и посмотреть. Ты еще совсем юная.

— Как насчет Ромео и Джульетты?

— А что насчет них? — пожала плечами бабушка. — Я вообще не понимаю, почему эта пьеса преподается во всех школах и колледжах в качестве самой великой из трагедий Шекспира. «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Это неспроста. На самом деле это означает, что даже настоящая любовь может стоить вполне здравомыслящему человеку рассудка. Надеюсь, Мерри, ты не обидишься, если я замечу, что юность никогда не отличалась здравомыслием.

— За последний месяц я узнала больше поэзии, чем за всю предыдущую жизнь.

— Это хорошо для твоей памяти, — кивнула бабушка. — А твоя сестра обо всем этом знает?

— Да, она в курсе всего. И она меня не оставляла.

— Представь себе, каково тебе было бы без нее, — предложила бабушка.

Мередит думала об этом. Все эти месяцы ей часто хотелось, чтобы Мэллори… куда-нибудь исчезла, чтобы ее можно было остановить, заставить замереть во времени с помощью какого-то телепатического пульта. Но теперь она поняла, что Мэллори просто спасла ее, своей любовью и приземленностью накрепко привязав к реальному миру, от которого Мередит была готова отречься.

— Ты злилась на Мэллори? Тебе казалось, что она стоит у тебя на пути?

— Не знаю. Наверное. Я пыталась доказать ей, что Бен здесь и что он настоящий…

— А как вы обе считаете сейчас? Вы верите в то, что он здесь, что он настоящий, несмотря на то что умер много лет назад?

— Да. — Тут ее осенило. — Кевин! Ты назвала так одного из своих сыновей.

— Я всегда считала, что это хорошее, сильное имя.

Мередит задумалась о рае. Этот Кевин тоже там? Понравится ли ему дедушка? Примирятся ли они друг с другом? Будут ли все участники этой драмы счастливы?

Тридцать пять лет спустя Мередит вспомнит этот вечер и себя пятнадцатилетнюю. Она вспомнит о нем в тот день, когда ее первенец Бенджамин Бринн Вогхэн окончит Чикагскую медицинскую школу.

Это событие всколыхнет всю семью. Бенджамин будет первым внуком Кэмпбелл и Тима, и они будут лучиться гордостью, так же как их братья и сестры, а также муж Мэллори и все пятеро отпрысков обеих сестер-близнецов, уже успевших превратиться во взрослых мужчин и женщин. Адам явится на церемонию с женой и сыном, а Оуэн привезет супругу и дочерей, Мэри и Мелоди, с небольшими вариациями названных в честь его обожаемых старших сестер.

За ними будут радостно наблюдать бабушка Гвенни и миссис Хайленд, которые успеют стать закадычными подругами, хотя и, выражаясь бабушкиными словами, на другой грани бытия. Они поздравят друг друга и тезку выпускника, Бена, являющегося то маленьким мальчиком, то юношей, когда-то влюбившимся в Мерри и любящим ее до сих пор.

Будут у этого события и другие свидетели — Бринны, Вогхэны и Хайленды, жившие сотни лет назад. Они присутствовали на всех свадьбах, помогали явиться в этот мир каждому новорожденному, стояли возле больничных коек людей, в которых угасала искра жизни, вслед за чем вспыхивал яркий свет, и новички понимали, что потусторонний мир не так уж сильно отличается от обычной человеческой жизни. Не считая полной ясности в противовес вопросам без ответов.

Каждого члена своих семей они принимают с любовью, радостью и заботой, как и надлежит предкам.

Благодарности

Я бы хотела поблагодарить Доротею, медиума, рассказавшую мне о переходе в потусторонний мир, и доктора Эллиотта П., почетного профессора психологии, поделившегося со мной своим опытом общения с людьми, страдающими синдромом Мюнхгаузена. Я также благодарю Бена Шранка. Лучшего товарища эта рукопись и желать не могла. Я благодарна своему агенту Джейн Гелфман и своей любимой подруге и сотруднику Памеле Инглиш. Нет слов, которые могли бы описать ее влияние на мое творчество. Я благодарю и тебя, мой читатель, за то, что ты принял в свое сердце Мерри и Мэлли; а также своих детей — Роба, Дэна, Марти, Фрэнси, Миу, Уилла и Аттикуса — за то, что они меня терпят.

Март, 2009

Савусаву, Фиджи