Путь страсти

— Мне кажется, он жив, — неуверенно пробормотала Андреа. — Только я по-прежнему не могу сказать, где он.

Подойдя к мечу, она взяла его в руку, провела ладонью по древним рунам, которые много веков назад женщина-фэйри нанесла на его лезвие с помощью своей магии. Связь между мечом и Шоном была так же сильна, как связь между Шоном и Андреа — меч давно уже стал неотъемлемой частью Шона.

— Может, просто скомандуешь: «Найди Шона»? — ухмыльнулся Ронан. — И дело в шляпе.

— Какого черта?! — Андреа набрала полную грудь воздуха. — Чем мы рискуем, в конце концов?! В худшем случае я почувствую себя дурой.

Меч вдруг резко дернулся вправо, едва не проткнув при этом Ронана, — к счастью, ему удалось вовремя увернуться. Лезвие задрожало, повернулось несколько раз, и яркий луч, вырвавшийся из него, прочертил в воздухе ослепительную дугу, прорезав темноту, словно острый нож кусок масла.

— Глория…

В тишине шепот показался неожиданно громким. В ответ раздался чуть слышный стон Глории. Она умирала.

— Хочу извиниться, — пробормотал Шон. — За то, что мне придется сделать.

Глаза Глории вспыхнули.

— Надери ему задницу, Шон!

Для бастета прикончить волколака, да еще вожака стаи, означает нарушить все мыслимые и немыслимые законы. Традиционно оборотни разных видов открыто презирают друг друга, однако избегают открытого столкновения, предпочитая ограничиваться насмешками. В противном случае они попросту не выжили бы, истребив друг друга еще много веков назад.

И ладно бы еще волколак представлял опасность для львиного прайда — тогда бы все было по-честному. Впрочем, фраза Глории означала, что она готова быть свидетелем — в ее глазах убийство вожака, ставшего предателем, было оправданно.

Но Шон был явно не в состоянии сражаться с кем-либо. Его тело превратилось, в сплошной комок боли, а сил не осталось вовсе.

Однако он знал, что обязан любой ценой выбраться с Глорией отсюда и вернуться в город оборотней. Глории нужен был врач… и одной богине известно, что приспешники Каллума сделали с Андреа, не говоря уже о Лайаме, Ким и остальных. Если Каллум свихнулся до такой степени, что решил заключить сделку с фэйри, оборотни обречены. Фэйри сильны и смертельно опасны, к тому же все они предатели. Они либо уничтожат оборотней всех до единого, либо снова обратят их в рабов — без малейшего угрызения совести.

Хладнокровные, безжалостные ублюдки. И придурок Каллум.

Шон, зажмурившись, собрал все силы, чтобы обернуться во льва.

Минут десять он пытался справиться с мучительной болью. Процесс обращения и без того бывает достаточно болезненным, а тут к нему добавилась боль от ран. «И поделом мне… самоуверенный осел! Жаль, что в свое время не позволил Андреа вырвать Каллуму его черное сердце, когда была такая возможность!»

Андреа. Проклятие! Хорош защитник… валяется тут, безоружный, и ничем не может ей помочь!

Уэйд сказал, что у него нет телефона. Значит, нужно отыскать машину — или на чем он там приехал — и убраться отсюда как можно скорее.

В поле зрения Шона вновь возник Уэйд — но на этот раз у того хватило ума держаться подальше.

— Даже не пытайся, Шон. Или я заставляю тебя смотреть, как будет умирать Глория.

Шон, кряхтя, поднялся на лапы и распушил гриву. Было больно — зато получилось достаточно впечатляюще. Во всяком случае, Уэйд попятился.

О том, чтобы издать львиный рык, Шон даже не думал. Он едва-едва мог дышать, перед глазами все плыло.

— Серьезно, Шон. — Уэйд поставил ногу в тяжелом ботинке на грудь Глории. — Я убью ее у тебя на глазах.

Глория, вцепившись в ногу Уэйда, из последних сил рванула ее на себя. Она была слишком слаба, но все-таки Уэйд потерял равновесие, и это дало Шону некоторое преимущество. Он прыгнул.

К счастью, сила тяготения работала на Шона. Ему удалось сбить Уэйда с ног, рухнув на него. Он всей своей тяжестью придавил Уэйда к земле, не давая ему встать. Но тот яростно отбивался, а силы Шона таяли на глазах. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Глория, воспользовавшись тем, что им не до нее, попыталась выползти из пещеры, однако со стоном уронила голову на землю и затихла.

Между тем Уэйд тоже попытался обернуться — не прошло и секунды, как волчьи челюсти сомкнулись на бедре Шона. Его ошейник тут же активировался, но даже при этом он был намного сильнее израненного Шона. Что помешает ему убить их обоих, а потом объявить, что они, мол, умерли от ран?

«Андреа. — Шон почувствовал, что сознание мутится. — Люблю тебя!»

— Шон!

Знакомый голос сладчайшей музыкой прозвучал в затуманенном сознании Шона. Ему показалось, он снова видит перед собой ее дымчато-серые глаза, темные кудри, к которым ему так нравилось прижиматься губами. Он любил ее всю — каждую клеточку ее тела, пухлые губы, нежные пальцы, когда-то ласкавшие его тело. Но он любил и другую Андреа — гордую волчицу с холодным взглядом, готовую отдать за него жизнь.

В целом мире не было женщины прекраснее Андреа Грей, и она принадлежала ему.

— Шон!

Яркий свет ударил Шону в глаза, на мгновение ослепив его. Проклятие, неужели Уэйду мало замуровать их в пещере, что он вздумал еще светить им фонарем в глаза?

Вместе со светом появилась вонь — нечто среднее между запахом дыма и ароматом мяты. Словно порыв холодного ветра пронесся по пещере. Шон принюхался — к смеси ароматов мяты и дыма, говоривший о присутствии фэйри, примешивался запах разъяренного медведя, родной с детства запах отца и сладкий медовый аромат, который мог принадлежать только его подруге.

Андреа!

Шон открыл глаза. В тот же миг протиснувшийся в пещеру Дилан заметил успевшего наполовину обратиться Уэйда и одним рывком поставил его на ноги.

Побелевшие глаза Дилана горели яростью. Его ошейник ярко искрился, но Дилан, экспериментировавший с ошейником больше своих сыновей, казалось, даже не замечал этого. За спиной Дилана маячил высоченный фэйри с мечом в руках.

— Я отвез их в безопасное место! — заикаясь от страха, завизжал Уэйд. — Я…

— Лживый ублюдок… — едва слышно прошептала Глория.

Шон, с трудом повернув голову, полной грудью вдохнул запах Андреа. Вскрикнув, она бросилась к нему, зарылась лицом в его львиную гриву.

— Я нашла тебя, Шон, любимый!

Глава 25

Исцеление Шона было сплошным удовольствием. Андреа чувствовала, как ее магия, слившись с магией Шона, которой его наделила богиня, быстро возвращает его к жизни. Пока она занималась этим, Шон осторожно и не спеша вернул себе человеческий облик, наслаждаясь тем, как понемногу стихает боль и к нему возвращаются силы.

Андреа сразу почувствовала, что Шону намного лучше, — об этом говорил взгляд его глаз, ставших такими же ясными, как всегда. Его рука обвилась вокруг ее талии, и Андреа с радостным вздохом приникла к нему.

— Слава богу с тобой все в порядке!

Но в глазах Шона она прочла, что ему сейчас не до молитв. Быстрым движением опрокинув ее на землю, Шон жадно впился губами в ее губы, чувствуя, как в нем поднимается древнейшее из желаний. Даже сквозь шелк плаща она ощутила жар его возбужденного тела.

— Похоже, он поправился! — засмеялся Ронан.

— Глория! — Мука в голосе Дилана заставила Андреа с Шоном оторваться друг от друга.

Дилан, положив голову Глории к себе на колени, гладил ее слипшиеся от крови волосы. Подхватив меч, Шон бросился к ним. Андреа подбежала следом.

Заняться исцелением Глории пришлось всем — Андреа обхватила пальцами острое лезвие, чтобы на ладони появился неглубокий надрез, как в тот день, когда ей удалось исцелить Эли. Шон крепко сжимал рукоятку меча. Направив на Глорию поток магии, оба смотрели, как затягиваются страшные раны, как она оживает прямо у них на глазах. Конечно, Глории досталось сильнее, чем Шону, — пуля прошла навылет, и к тому же она потеряла много крови, — однако благодаря дару Андреа и магической силе меча исцеление не заняло много времени.