Флирт

Я обернулась к нему, слегка нахмурясь:

— Ты подразумеваешь, что другим твои прикосновения надоедают?

— Сейчас ты отодвинулся и заставил ее думать, — сказал Джейсон. — От мыслей она не улыбается.

Я посмотрела на него недружелюбно. Он развел руками, будто показывая, что не его вина.

— Я же только сказал, ты сама знаешь, что я прав.

— Я хочу сказать, — ответил Натэниел, — что другим я нужен был на ночь, на несколько дней, ну на месяц, и только. А тебе я никогда, похоже, не могу надоесть.

Я только посмотрела на него:

— Они были дураки, эти другие.

Он улыбнулся — не сексуально, а широко, светло, счастливой улыбкой. Такой, какой я у него и не видела, пока мы с ним долго не прожили. От нее он казался моложе своих двадцати одного года, и она будто показывала, каким он мог бы быть, если бы не потерял семью и не оказался на улице, когда ему еще десяти не было.

Джейсон перегнулся через Натэниела и сказал:

— Вспоминаю, почему не люблю ходить с вами обедать.

— Почему? — спросила я.

Он оглядел нас всех.

— Я думаю, у Джейсона ощущение, будто он лишний, — ответил Мика.

Один из тех моментов, которые не описаны у мисс Мэннерз. У меня с Джейсоном бывает секс, но он мне друг, а не бойфренд. Тут есть разница. Иногда твой друг — и временами любовник — чувствует себя лишним, если ты обнимаешься за обедом со своими бойфрендами, и не надо ли в этот момент его приголубить?

— Я к нему ближе, — сказал Натэниел. — Но я думаю, что он предпочел бы поцелуй от тебя.

Джейсон, верный себе, обнял Натэниела за плечи и сказал киношным голосом:

— Ничего личного, чувак. Просто она — не чувак.

Мы не могли не улыбнуться, и я потянулась через Натэниела чмокнуть Джейсона в щеку. Как будто мы этими прикосновениями увели разговор в сторону от того направления, которое он мог принять.

Мы по дороге сюда выяснили, что у них все прекрасно на уроках танца, которые они ведут, но программа обучения других танцоров из клуба Жан-Клода встретила некоторое препятствие.

— Ты говорил, что у тебя проблемы с обучением новичков, — напомнила я Джейсону.

— Никак не могу убедить женщин из «Цирка» и «Данс макабр», что я преподаватель, а не просто симпатичный парень.

— Они тебя не уважают? — спросил Мика.

— Они на меня вешаются, — ответил он.

Мы с Микой переглянулись, потом посмотрели на него одновременно.

— И это для тебя проблема? Почему? — спросила я.

Он широко улыбнулся:

— Ну, пофлиртовать я люблю, но не когда преподаю. Преподавателю нельзя иметь любимчиков, а если я буду заводить романы в классе, то любимчики появятся. Я пытаюсь заставить этих женщин работать интенсивнее, чем они привыкли, а они работу пытаются заменить флиртом.

Натэниел объяснил:

— Большинство человеческих женщин приходят к нам из стриптизерок, а стрип-клубы, как правило, не похожи на «Запретный плод». Там от них не требуют танца — просто подвигайся и все с себя сними. Джейсон их просит танцевать, по-настоящему.

— Танцевать — работа тяжелая, — сказал Джейсон, — а некоторые из этих женщин привыкли откупаться от тяжелой работы с помощью своей красоты.

— Ты говоришь о женщинах, — заметил Мика. — Я думал, вы мужчин тоже тренируете.

— Да, но они в основном из «Запретного плода», а там Жан-Клод всегда заставляет выкладываться по-настоящему. Из оборотней со мной тоже никто не спорит.

— Они знают, что если не будут делать то, что сказано, разговаривать им придется с вожаком своей группы, — сказал Мика.

Джейсон ему улыбнулся:

— Ага. Калеб та-ак переживал, что ты заставил его из официантов «Запретного плода» перейти в танцовщики, о Король Леопардов!

Мика слегка поморщился.

— Я его не заставлял менять работу. Я предложил ему на выбор список работ, где он заработает больше, потому что он жаловался на безденежье. Я у него Нимир-Радж, и я помог ему обдумать вариант с другой работой. Он решил, что быть стриптизером — меньшее зло.

— Он нас достал своим брюзжанием, — пояснила я.

Джейсон усмехнулся:

— Брюзжать он обожает, о Королева Леопардов!

Я состою королевой при короле Мике, но я, строго говоря, не оборотень и в леопарда не превращаюсь. Анализ крови показал, что у меня в организме несколько видов ликантропии, но я по-прежнему человек. Вирус ликантропии защищает организм носителя от любой болезни, из чего логически следует: заразившись одним видом ликантропии, другой уже не подхватить. Теоретически — так, но у меня получается, что мой организм их собирает. На всем земном шаре есть примерно сорок человек, в том числе и я, которые умудрились оказаться носителями нескольких штаммов и при этом не перекидываться. Такие, как мы, вдохновили ученых на создание вакцины, которая теперь используется для борьбы с ликантропией в мировом масштабе. Мой вклад в медицинскую науку. С каждым новым вирусом приходила возможность вызова соответствующего зверя, как у вампира. И я честно стараюсь этот список не расширять.

Я обернулась к Натэниелу:

— Ты ведь узнал жену Беннингтона?

Он кивнул с серьезным лицом:

— Она была мехолюбкой.

— Кем-кем? — переспросила я.

Джейсон пояснил:

— Это как фанатеющие от значков девки у полицейских или «группи» у музыкантов. Они с нами хотят трахаться потому, что мы раз в месяц шерстью покрываемся.

— У нее были деньги на приватные танцы, — сказал Натэниел, — а в остальном она из тех же мехолюбок. Явно думала, что мы — животные и не в силах устоять против примитивных инстинктов, будто из-за зверя внутри нас мы не можем сказать «нет» или даже права не имеем сказать.

Джейсон нахмурился:

— Я делал такое после работы — никогда за деньги, а просто потому что женщина хороша и меня хочет. Но через какое-то время появилось ощущение, что они бы и тигра в зоопарке оприходовали, если бы он их не сожрал, а меня не слишком от него отличали.

Я одной рукой обняла Натэниела, другой притянула к себе Джейсона:

— Обидно, что люди бывают такие глупые.

Мика прильнул ко мне сзади, и мы попытались обняться все вместе, что в кабинке получилось не очень, но, в общем, получилось. Натэниел и Джейсон улыбались, когда мы сели на места, а это и надо было.

— Кто-нибудь в клубе переступил черту с его женой? — спросила я.

Натэниел покачал головой.

— Жан-Клод в этом смысле очень строг, так что — нет. Есть несколько танцоров и вышибал, которые вполне согласны на мехолюбок, но она хотела, чтобы кто-нибудь из нас сделал это в приватном танце в кабинете. Такая вот у нее была фантазия, а перепихнуться в номере отеля ее не устраивало, о чем она сообщила Грэхему, когда он ей предложил встретиться после работы.

Грэхем — вервольф. Он вышибала, а не танцор, но вполне себе красавчик.

— Какой удар по его самолюбию, — вздохнула я.

— Не такой серьезный, как то, что ты ему продолжаешь отказывать, — ответил Джейсон и осклабился, зная, что попал на больное место.

Я скривилась и вернулась к теме:

— Ее выставили?

Натэниел кивнул:

— Охране пришлось ее вывести, потому что она не слышала нашего «нет», а только предлагала все больше и больше, будто мы шлюхи.

Я прислонилась к нему лицом, не зная, что сказать — потому что когда мы с ним познакомились, он был проституткой. Очень дорогой игрушкой, предоставляемой только избранным клиентам, которые его хотели по той причине, что оборотень может получить страшнейшие раны и остаться в живых.

Очень была суровая профессия, даже для того, кто любит боль так, как Натэниел.

— Очень многие именно так думают о стриптизерах, — заметил Джейсон.

— Знаю, — отозвался Натэниел.

— Я вообще-то думал, что нам надо Аниту развлечь, а не мрачность на нее нагонять, — сказал Мика.

Они оба подняли головы, переглянулись, потом Джейсон мне улыбнулся:

— Кажется, мы обещали отчаянно флиртовать.

— Ты это сказал, а я подумал, что предполагается мое участие, — отозвался Натэниел.