Потерянный муж

На ней не было традиционного подвенечного платья, лишь простой строгий костюм. Вечером, оставшись одни, они неустанно повторяли данную друг другу клятву любви и верности. За такое короткое время Итан стал самым счастливым человеком на свете; он строил радужные планы на совместное будущее.

..До тех пор, пока смерть не разлучит нас.

Эти слова, прозвучав в голове Итана, вернули его в настоящее. Глупец — вот кем он был. От начала до конца он являлся игрушкой в руках той, которая хоть и была невинна, но уже умела добиваться того, чего хотела.

Итан попал в плен ее медленной улыбки и широко распахнутых глаз. Но Клер не любила его. И не собиралась оставаться его женой. Он был только средством достижения цели, как замыслил ее отец, который на следующий день приехал в гостиницу, где они остановились.

Самнер Мейфилд явился для того, чтобы забрать дочь домой. Итан не слышал их разговора, но уловил имя ее матери. Затем Клер повернулась, печально улыбнувшись:

— Мне надо уехать.

— Нет, Клер. — Что-то говорило Итану, что если она сейчас уйдет, то никогда больше не вернется.

— Подумай о своей матери, — сказал ее отец.

Клер всхлипнула, подавив рыдание. Затем пошла в спальню, где простыни еще хранили тепло их тел.

В гостиной Самнер Мейфилд принялся объяснять Итану причину опрометчивого поступка своей дочери.

— Боюсь, она просто поссорилась со своим женихом.

— Женихом? — Итан с трудом выговорил это слово. — О ком вы говорите?

— Прости, сынок, — сказал Самнер. — Его зовут Эштон Бьюмон. Они знают друг друга очень давно. Наши семьи всегда были близки.

— Эштон Бьюмон, — пробормотал Итан.

— Да. Его отец, Холланд Бьюмон, владеет дюжиной теле- и радиостанций но всей стране. Через несколько лет Эштон унаследует дело своего отца.

— Я слышал о Бьюмонах. — И хотя Итан привык считать себя сильным человеком, ему пришлось испытать шок от потери уверенности в себе. Позже он винил за это Клер. — И когда же они собираются пожениться?

— Видишь ли, это проблема. Эштон хочет подождать, пока она окончит колледж. Разумный человек. — Самнер задумчиво покачал головой. — Я полагаю, ей стоит немного подрасти и насладиться независимостью до того, как связать себя узами брака. Думаю, она созреет к июню.

— Но ведь она моя жена. — Итан уронил руки вдоль туловища. Поза осужденного человека.

— Я знаю. — Самнер кивнул. — Но надолго ли, сынок? Неужели ты надеешься, что она собирается оставаться твоей женой? Твой уровень образования, твой образ жизни совсем не подходят ей.

Кулаки Итана сжались.

— Клер — импульсивная девушка, — продолжал Самнер. — Она уже жалеет о своем поспешном замужестве, поверь мне. Она намеревалась проучить Эштона, но не хотела, чтобы дело зашло так далеко.

Итан ничего не сказал. Его пальцы инстинктивно погладили золотое колечко — простое и дешевое. Такое же колечко было у Клер.

— Я знаю свою дочь. — Тон Самнера был сочувствующим, когда он шагнул к Итану и положил ладонь ему на плечо. — Поэтому я здесь. — И пока Итан стоял столбом — ошеломленный и онемевший, — Самнер выписал чек. — За беспокойство, — сказал он и сунул чек в руку Итана.

Повернувшись, Итан заметил Клер, замершую в дверях спальни. Волосы ее были распущены и почти скрывали лицо, и все же он ясно увидел, как пылают ее щеки.

Итан не помнил, что они сказали друг другу на прощание. И только когда она вышла вслед за отцом, он почувствовал невыносимую боль.

Больше они не виделись. Когда Итан вернулся в Чикаго, его посетил семейный адвокат. Из компании Мейфилда его уволили — из-за халатного отношения к работе. Он мог бы опротестовать это решение, но зачем? Итан не возражал и тогда, когда ему принесли на подпись бумагу о разводе. В коротком постановлении значилось, что Клер Сивер снова становится Клер Мейфилд. Итан переехал в Детройт, где с жаром принялся за работу — и вскоре открыл свой бизнес.

Он изо всех сил старался забыть эту женщину — и значительно в этом преуспел… до сегодняшнего дня.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Для Клер ее отец всегда был человеком, которого она боялась и перед которым благоговела. Сегодня, сидя напротив него в главном офисе компании отца, она заметила глубокие морщины вокруг его глаз и поредевшие волосы. Он постарел, мелькнула мысль. А она наконец стала взрослой.

— Мать спрашивает, придешь ли ты сегодня вечером на ужин, — произнес Самнер.

— У меня есть кое-какие планы, — соврала она, поскольку вечером хотела остаться одна, чтобы извести себя упреками. — Извини.

— Ты разочаровываешь меня, Клер. Даже не спрашиваешь, как она себя чувствует.

— Прошла ли у нее мигрень?

— Слава богу, да. Она не вставала с кровати несколько дней, ты знаешь. — Тон его был обвиняющим.

Ее родители всегда так делали — старалась заставить ее почувствовать себя виноватой и ответственной, словно само существование матери зависело от послушания Клер.

— Разве я виновата в этом, отец?

— Ну, твое поведение определенно не улучшило ее состояния. Тебе хорошо известно, какое хрупкое у нее здоровье.

Судорожно вздохнув, Клер вымолвила сквозь зубы:

— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о матери. Меня привело к тебе важное дело. Я хочу, чтобы ты еще раз рассмотрел мое заявление о назначении меня вице-президентом североамериканского отдела компании.

— Мы уже с этим решили, — сказал он снисходительным тоном. — Еще до твоего отъезда в Гималаи я объяснил тебе, почему отклонил твою кандидатуру. Ты еще к этому не готова.

— Клайв считает, что я смогу, — возразила она.

Клайв был начальником отдела, и в конце года, после его ухода на пенсию, освободившееся место должен был занять нынешний вице-президент. Клайв находил, что Клер во многом похожа на своего отца. «У тебя прекрасное чутье», — говорил он ей несколько месяцев назад.

Клер полагала, что у компании имеются большие перспективы в производстве так называемой «зеленой», экологически чистой продукции. Она была убеждена, что надо идти впереди конкурентов, а не двигаться за ними. Самнер покачал головой.

— Сожалею, Клер, но мое решение остается прежним. Может быть, через пару лет ты займешь эту должность. А сейчас тебе надо немного… созреть.

— Еще пару лет? — Она вспомнила свою поездку на велосипеде — то расстояние, которое измерялось для нее не только километрами. — Прости, отец, но у меня не остается другого выбора: я вынуждена искать работу где-нибудь в другом месте.

Самнер удивленно взглянул на нее:

— Куда же ты пойдешь, котенок?

Она заскрежетала зубами, услышав свое детское прозвище. Даже сейчас отец считал ее ребенком.

— Точно не знаю, но думаю, что мне будет нетрудно найти работу.

— О, неужели?

— Ты всегда говорил мне, что для фамилии Мейфилд открыты все двери.

— Не угрожай мне, юная леди, — предупредил ее Самнер, медленно поднявшись и упершись руками в стол.

Эту тактику он часто использовал в зале заседаний, и почти всегда успешно. Но на Клер она не подействовала — на этот раз. Она тоже встала.

— Я не угрожаю тебе, а констатирую факт. Мне бы хотелось остаться в твоей компании, но только тогда, когда ты начнешь воспринимать меня серьезно и признаешь, что я могу принести реальную пользу.

— Возможно, я принимал бы тебя более серьезно, если бы ты не вела себя так возмутительно. Переехала в город, разбив сердце матери.

— Что возмутительного в том, что я хочу жить своей жизнью? Я бы уже давно внесла весомый вклад в работу компании, если бы вы оба перестали обращаться со мной как с двенадцатилетней девочкой и вспомнили о том, что у меня степень магистра по бизнесу. Мне нужна должность, на которой я смогла бы реализовать свои возможности. И если я не получу ее здесь, то пойду работать в другое место, где смогу удовлетворить свои потребности.

— Потребности? — Самнер оттолкнулся от стола и прошел к окну. — Что тебе надо, Клер? — бросил он через плечо. — Я и твоя мать даем тебе все.