Страница 13 из 29
Вечером мы отправились в Галерею, потому что именно туда ходят в Милане. Галерея — вовсе не обычная улица, это аркада [72], соединяющая Пьяцца-дель-Дуомо с Пьяцца делла Скала [73]. Идешь под высоким стеклянным сводом по гладчайшему полу, а в Галерее полным-полно ресторанов и кафе на тротуарах, магазинов и людей, прежде всего людей, и прежде всего вечером, и прежде всего там, где должны идти мы с Евой!
— Ну не странно ли это? — говорю я Еве. — Если я нахожусь за границей и шагу не могу ступить без того, чтобы мне не отдавили ноги, я называю это интересной и бурной народной жизнью! Но если я дома, я говорю — и это истинная правда, — что на улице проклятая толкотня!
Некоторое время мы раздумывали об этом своеобразном феномене, позволяя толпам народа медленно увлекать нас за собой и прислушиваясь к возбуждающим звукам музыки, доносящимся из разных музыкальных капелл.
— Разница в том, — наконец разумно ответила Ева, — что когда мы, несчастные домоседы с Севера, сталкиваемся с такой толпой дома, то это означает: либо играют княжескую свадьбу, либо все стремятся на футбольный матч, либо кого-то тяжело ранили и его увозит «скорая помощь».
— Либо в дождливый день в пять утра надо ехать на автобусе, — добавила я.
— Именно, — поддержала меня Ева, — надо протиснуться вперед, чтобы попасть на этот автобус или увидеть мельком того несчастного, которого должны увезти.
— Того несчастного? — переспросила я. — Ты имеешь в виду того, за кем должна приехать «скорая помощь»?
— Да, а ты что думала? — спросила Ева. — Что я имею в виду князя и княжескую свадьбу?
Ева, вероятно, была права. В Швеции толкотня — неестественное состояние, которое только создает неприятности. Один человек на один квадратный километр — вот что должно быть у нас дома. И еще человек, который сидит один-одинешенек и размышляет о жизни, а при случае не чаще раза в месяц выходит из дома и выкрикивает в берестяной рожок ругательства в адрес своего ближайшего соседа!
Но итальянцы должны толкаться. В их городах, на их улицах и площадях должна быть сутолока.
— А мы с тобой иногда являемся сюда и вмешиваемся в их сутолоку и избавляемся от своей лапландской болезни [74], — сказала Ева и потянула меня за собой в кафе Биффи [75]на тротуаре, где мы, сев за столик, заказали caffe espresso.
— Если это не поможет против лапландской болезни, то ничто не поможет, — сказала я и подула на чересчур крепкий кофе. — Послушай, как все гудит вокруг нас, и подумай, как мы далеко от нашей меланхолической родины.
— Да, иногда в самом деле приятно слышать вокруг себя иностранную речь, — сказала Ева.
Тут сквозь шум прорезался женский голос, произнесший на шведском языке:
— Ой, как у меня устали ноги!
Ева посмотрела на меня.
— Иностранную речь, — спокойно повторила она. — Включая благородный сконский диалект [76].
Мы не смогли обнаружить ту, у которой устали ноги, она исчезла в толпе.
— Ships that pass in the night! [77]— растроганно пробормотала я.
Но Ева сказала, что жители Сконе охотней всего сидят в своих домах вокруг горы Ромелеклинт. И так далеко на юг от своей проселочной дороги, как Галерея в Милане, они не забираются.
Мы выпили еще caffe espresso,мягко и спокойно вглядываясь в кипение народной жизни.
— Предположи, что итальянец в результате несчастного случая лишился обеих рук, — сказала Ева. — Знаешь, к чему бы это привело?
— Он оказался бы совершенно беспомощен, если бы речь зашла о том, чтобы помериться силой или о перетягивании каната, — сказала я. Мне не очень хотелось выдвигать такие печальные предположения в этот сладостный вечер.
— Дурочка! — сказала Ева. — Это привело бы к заиканию и другим существенным дефектам речи. Как он мог бы говорить, если бы у него не было рук и пальцев, чтобы жестикулировать?
Нам, конечно, не раз приходилось слышать, что южане жестикулируют, но я даже не предполагала, что так безумно. Двое молодых людей что-то обсуждали неподалеку от нашего столика. Они размахивали руками самым отчаянным образом — иногда от плеча, иногда от локтя, а иногда кистью, и я надеюсь, что они выражались достаточно утонченно. Пальцы их трепетали в воздухе, как мелкие пичужки. Зрелище было просто чарующим!
Выпив кофе, мы направились в отель и прибыли туда как раз в тот момент, когда господин Густафссон с багрово-красным лицом вылетел из двери, на которой написано «Signore».Вот как опасно, покинув отчий дом, не обращать внимания на окончания множественного числа. Бедный господин Густафссон явно решил, что « signore» означает «синьоры» и является множественным числом от слова «синьор».
— Ужасная ошибка, — сказала Ева так назидательно, словно говорила с маленьким неразумным мальчиком. — Там, куда стремился господин Густафссон, на конце должно быть «i», а не «е». «Signori».
— Потому что, видишь ли, в этом то и состоит различие между фальшивым и истинным синьором, — сказала я, увлекая за собой Еву в наш номер.
Невозможно переоценить пользу знания языков.
XII
У меня не было особых иллюзий относительно Венеции. «Банальный город, где играют свадьбы; несколько грязных каналов и кое-где по углам немного золоченой мозаики», — легкомысленно думала я, не желая обмануться.
Это я и сказала Еве, войдя в поезд в Милане.
— Посмотрим, — заключила Ева.
Вообще-то ужасно думать, как слепо идет человек навстречу судьбе. Счастье или несчастье настигают его одинаково неожиданно. Он просто идет им навстречу, как бездумный маленький агнец, не подозревая, что, к примеру, четверг 29 сентября перевернет всю его жизнь вверх дном.
Как бездумный маленький агнец, вошла в вагон и я, известив заносчивым блеянием, что не позволю Венеции обмануть себя!
У швейцарца, которого мы встретили в поезде, было такое же презрительное отношение к Венеции, как и у меня.
— Венеция! — сказал он. — Венецию осмотришь в два счета. В полдень пропустишь стаканчик на Пьяцце [78], поглядишь на Дворец дожей [79]и на собор Сан Марко [80]. После полудня опять пропустишь стаканчик на Пьяцце и прогуляешься по улице Мерчериа [81]к мосту Риальто, а на обратном пути снова выпьешь стаканчик на Пьяцце. А больше в Венеции делать нечего!
— А почему бы не выпить стаканчик на Пьяцце, прежде чем сесть в гондолу? — с любопытством спросила Ева. — Все, что вы сказали, мне кажется, звучит как-то беспорядочно, бессистемно и небрежно.
— Да, вспомните, уважаемый, — предупреждающе сказала я, — что упорядоченный образ жизни — путь к здоровью!
Швейцарец задумчиво посмотрел на нас.
— Вы правы! — сказал он. — Простите мою некомпетентность! Итак, вечером выпиваешь стаканчик на Пьяцце, поплаваешь в гондоле и закончишь день стаканчиком на… да, отгадайте с трех раз!
Эта беседа подкрепила мои опасения относительно Венеции. Прибежище для жаждущих удовольствий туристов, и только! И это Венеция, та, что зовется «Королевой Адриатики»!
— Королева Адриатики, да, тра-ля-ля! — сердито сказала я, выходя из вагона на скучном вокзале Венеции.
Встреча с Canale Grande [82], сразу же у вокзала, меня ни капельки не тронула, и я с величайшим душевным спокойствием проплыла на катере через весь город до самого Лидо [83], где мы должны были жить.
72
Ряд арок, галерея из арок.
73
Площадь перед театром «Ла Скала».
74
Грусть, вызванная пребыванием в пустынных краях.
75
Старое театральное кафе в Галерее, 2-я половина XIX в.
76
Один из диалектов шведского языка. Сконе — южная провинция Швеции.
77
Корабли, что встречаются ночью! (англ.)
78
Зд.: главная площадь Венеции — Пьяцца-ди-Сан-Марко, площадь Святого Марка.
79
Дож— глава Венецианской и Генуэзской республик (XIV–XVIII вв.).
80
Собор Святого Марка (IX–XV вв.).
81
Главная торговая улица Венеции.
82
Большой канал (ит.).
83
Климатический курорт на побережье Адриатического моря в Италии, вблизи Венеции.