Страница 71 из 74
Таким образом, у меня получилось пять выходных подряд. Жаль только, что Шемитт был чрезвычайно занят некими таинственными драконьими делами.
Но без него я прекрасно провела время. К примеру, вместе с Инной снова наведалась в «Волчью песню». Кстати сказать, Шемитт сцен по этому поводу устраивать не стал, видимо, превосходно понимая, каков будет ответ. Он больше не заговаривал о моей работе, а я старалась не слишком демонстрировать свою независимость… В общем, притирка характеров проходила вполне успешно.
Однажды я даже всерьез задумалась, не согласиться ли на его предложение бросить адвокатуру. Нужны ли мне бесконечные нервотрепки? Ведь так замечательно сидеть дома, ждать Шемитта… и встречать его, как собачонка, с тапками в зубах? Нет уж, такой образ жизни не по мне.
Я вполне осознавала, что влюбилась, как девчонка. Шемитт – незаурядная личность, от такого немудрено потерять голову, вот только он хищник, а для таких легкая добыча мало значит…
Телефон завибрировал как раз когда я покрывала лаком ногти.
– Да! – ответила, даже не взглянув, кто звонит.
– Здравствуй, Анна! – мягким бархатом коснулся кожи голос дракона.
– Здравствуй, Шемитт! – в тон ему ответила я.
Сердце трепыхалось в груди, как муха в паутине.
Странно, почемуто мы никогда открыто не говорили о чувствах, не называли друг друга глупыми ласкательными именами.
– Я вернулся в Мидгард, – сообщил он, хотя даже не говорил, что уезжал. – В выходные буду дома. Приезжай ко мне, ладно?
– Не могу. У родителей будут гости, я уже обещала приехать… – начала я, злясь на себя за оправдывающиеся нотки.
– Как хочешь, – судя по голосу, он обиделся. Но неохотно добавил: – Целую.
– И я тебя.
Телефон пикнул, прерывая соединение, а я осталась сидеть с трубкой в руках, позабыв о незаконченном маникюре…
Накануне второго заседания по делу Зухры выяснилось, что у нас появился новый свидетель. Одна девушка из ее отдела как раз уволилась, поэтому больше не боялась давать показания против директора. Ее удалось уговорить прийти в суд (визит в такие учреждения всегда малоприятен, и отнюдь не все добровольно туда являются).
Так что я подготовила заявление о вызове свидетеля и направилась в суд в приподнятом настроении. Не позимнему теплое солнце светило вовсю, изливая на землю целые потоки тепла. Можно подумать, что на улице март, только холодный ветер нагло лез под шубу…
Судья была явно раздосадована, что о мировом соглашении речь даже не шла, поэтому изгалялась вовсю.
Начали мы, естественно, с допроса сторон.
Зухра кратко, как я ей и велела, изложила обстоятельства увольнения, а также описала характер ее взаимоотношений с Зурагом Муддсоном и нынешнюю нелегкую ситуацию.
– Так вы настаиваете, что ответчик – отец вашего ребенка? – поинтересовалась судья. Это не имело особого отношения к предмету спора, но ей, видимо, стало любопытно.
– Да, ваша честь. – Кивнула Зухра, только добела стиснутые пальцы выдавали ее волнение.
– И вы сообщили об этом ответчику семнадцатого декабря?
– Да. – Подтвердила она, кивая для убедительности.
– Можно вопрос, ваша честь? – поднялся представитель ответчика.
– Конечно. – Благосклонно кивнула судья.
– Скажите, вы сообщили об этом ответчику в присутствии свидетелей? – обратился он к моей клиентке.
– Нет, мы были одни. – Тихо признала Зухра.
– То есть никто не может подтвердить, что такой разговор состоялся? – продолжил напирать мой коллега.
– Возражаю. – Вскочила с места я. – Истица не утверждала, что при разговоре присутствовали свидетели. Нет необходимости повторно уточнять этот момент.
– Согласна. Вопрос отклонен. – Неохотно решила судья. – Есть еще вопросы?
– Да, ваша честь. – Нужно было срочно изменить произведенное впечатление. – Скажите, Зухра, ответчик предлагал вам решить дело миром?
– Нет. – Покачала головой она.
– У меня больше нет вопросов. – Заявила я и села на место. Не оказалось вопросов и у представителя ответчика. В данном случае ему проще – достаточно не признавать, что ответчик знал о беременности истицы. А доказывать факт сообщения об этом придется нам.
«Стороны обязаны доказать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований!» – так гласит норма Гражданскопроцессуального кодекса.
Далее мы перешли к допросу ответчика, который очевидно не впервые участвовал в судебном рассмотрении, так что держался уверенно, мастерски формулируя полуправдивые ответы.
– Объясните, почему вы не признаете иск? – устало поинтересовалась судья, морщась и потирая висок.
Рассматривать дело ей явно не хотелось (даже меня третировать, похоже, надоело), но оснований для переноса заседания не нашлось.
– Конечно, не признаю, – степенно ответил гном. – Как это так – она на работу не ходит, прогуливает, а ей зарплату платить надо?!
Зухра дернулась и уже открыла рот.
– Успокойтесь немедленно! – прошипела я.
То ли мой тон, то ли привычка слушаться повлияли на несчастную орчанку, и она сжала зубы, пытаясь сдержать рвущийся протест.
– Скажите, вы признаете себя отцом ребенка? – поинтересовалась судья.
– Не могу ответить. Я не знаю достоверно, кто отец ребенка истицы. – Выдал гном очевидно заранее подготовленную фразу.
Можно подумать, возле спальни Зухры прямо очередь стояла!
В целом рассказ господина Муддсона казался достаточно складным и правдоподобным. Будучи директором завода, он научился избегать прямой лжи, обходясь обтекаемыми фразами типа: «Не помню, достоверно знать не могу».
Очень немногие гномы способны лгать под присягой. Одним из незыблемых принципов этой расы считается пресловутое: «Закон строг, но это закон». При иных обстоятельствах еще куда ни шло, хоть вранье у них очень не приветствуется. Однако в суде, поклявшись говорить правду, гномы практически не способны лгать, и это общеизвестно. Вот только ни истец, ни ответчик к присяге не приводятся и не обязаны говорить правду. Впрочем, иначе не было бы большей части гражданских дел – слишком часто стороны хитрят и подтасовывают факты в свою пользу.
Так или иначе, но лавировал гном мастерски, сбить его с толку никак не получалось.
Орчанка настолько возмутилась, что даже забыла о подобающей кротости. Но устраивать разборки судья точно не позволила бы, так что пришлось уговаривать Зухру вести себя прилично.
– У сторон явились свидетели? – скучающе поинтересовалась судья.
Кажется, эта драма ей поднадоела.
– Да, ваша честь! – подтвердила я.
Я готовилась отстаивать право на допрос нового свидетеля, однако это не понадобилось. Кажется, представитель ответчика вообще не заметил замены.
Новые правила гражданского процесса гласят, что все доказательства должны быть заявлены в предварительном заседании, однако в законе есть оговорка: по уважительным причинам это требование может быть нарушено. Практика показывает, что отказ судьи изучить все доказательства впоследствии приводит к пересмотру решения в апелляции изза недостаточного изучения обстоятельств дела.
Свидетель, Наталья Белова, оказалась молодой блондинкой, похожей на мягкую плюшевую игрушку.
– Что вам известно об обстоятельствах дела? – Начала судья, установив личность и приведя госпожу Белову к присяге.
Кстати говоря, некоторые судьи предпочитают самостоятельно вести допрос, а другие предоставляют это сторонам.
– Ну, Зухра работала у нас секретарем. – Свидетель нервно теребила прядь волос, но говорила довольно спокойно. – Нормальная девочка, вежливая и умная. У нее роман с директором был, об этом все шушукались. У нас, знаете, женский коллектив, все на глазах. Тайны не сохранишь. – Она усмехнулась, видимо, вспоминая какието интересные секреты. – Ну, все и знали, но молчали, конечно. Не знаю, кто рассказал обо всем его женушке, но она явилась на завод и устроила форменный скандал. Я как раз в приемной была, да и девчонки все слышали. Там и прислушиваться не пришлось, вопли на всю округу разносились. Ну и все, вроде.