Страница 11 из 74
Любимые украшения, пара капель духов, неброский макияж… Теперь улыбнуться своему отражению и принимать поздравления.
В квартире витали запахи корицы, яблок и ванили, в гостиной таинственно мерцали свечи, домовой приплясывал возле духовки, источающей дивный аромат… Жизнь прекрасна и удивительна, даже если тебе уже пошел тридцатый год.
Родители, брат и сестра с порога осыпали меня поздравлениями и затискали в объятиях. Стирая со щеки следы двух отпечатков помады – сестры и мамы – я счастливо улыбнулась…
Я уже лет пять жила отдельно, с тех самых пор, как получила наследство от бабушки. Целый год посвятив ремонтной эпопее, я наконец перебралась в собственную квартиру и была чрезвычайно этим довольна. Только иногда жалела, что добираться в гости к родным приходилось через весь город, а стряпня Ната все равно не заменит мамины вареники. Впрочем, птенцы должны вылетать из гнезда, а любить и понимать родных проще на расстоянии – немудреные законы природы.
Зато я обожаю свою квартиру – уютную гавань после всех нервотрепок. Кстати, она напоминает сказочный цветиксемицветик: каждая комната отделана в собственном стиле и цвете. Спальней занималась я сама, гостиной – Артем, а кухней – Нат. Кроме того, имелся еще кабинет, где все осталось, как при дедушке, и подсобные помещения – плод наших совместных усилий. Впрочем, мне нравится этот винегрет стилей…
– Это тебе на вырост! – выразительно произнесла мама, вручая мне подарок – махровый халат «скользящего» размера (носить его смогли бы и дистрофик, и мамочка на девятом месяце).
Папа кивнул, выражая полную солидарность, а брат с сестрой насмешливо переглянулись. Мое безукоризненное взаимопонимание с родителями несколько отравляли лишь вечные вздохи об отсутствии внуков, поэтому на каждое торжество дарились вещи с намеком, и хоть один тост посвящался грядущему пополнению семейства. Я изображала полнейшее непонимание и мило улыбалась, пока Антон и Тоня спешно переводили разговор на другую тему. Им хорошо: брат студент, а сестра вообще школьница, так что пока старшее поколение считало, что заводить детей младшим рановато и сосредоточивало все усилия на мне.
Забавная семейная традиция называть детей на «Ан». Нам с братом повезло (говорят, бабушка хотела назвать меня Ангелиной, но не срослось, слава милосердным богам!), зато с выбором имени для младшей дочери родителям пришлось повозиться. Мама желала, чтобы малютку звали Татьяной, а папа стоял на страже семейных обычаев. Они нашли спасительный компромисс: официально сестру величали Антониной, а в обычной жизни – Тоней…
Постепенно собрались остальные гости. Меня окончательно зацеловали, затормошили и осыпали просто неподъемным количеством благих пожеланий. Дальнейшее можно не описывать – обычный день рождения в узком, почти семейном кругу. Родители Артема явно ощущали некоторую неловкость – впервые за последние лет двадцать он не присутствовал на моем дне рождения. Но мы дружно делали вид, что никакая кошка между нами не пробежала. Мама попыталась аккуратно выведать, что стряслось, но я не желала откровенничать, и она быстро оставила меня в покое, одарив напоследок обеспокоенным взглядом.
Вечер близился к завершению, когда раздался звонок в дверь. Может быть, это Артем?! Впрочем, маловероятно, скорее соседи пришли жаловаться на шум.
Кого я не ожидала увидеть на пороге, так это Наортэля с букетом роз (в этот раз – белоснежных) и в таком же кипеннобелом костюме.
– Госпожа Анна, поздравляю вас с днем рождения. Дозволите войти? – произнес он, сочась медовой улыбкой.
Откровенно говоря, я лишилась дара речи от такой наглости.
– Кто там? – Пытливо спросила мама, выглядывая в коридор. Рядом с ней явно изнывала от любопытства мама Артема.
– Знакомый… – процедила я, отступая в сторону. Надо думать, теперь Артему в подробностях расскажут о визите эльфа. Принес же его Локи [14]! – Не волнуйся, мам, я скоро вернусь.
Жестом предложив следовать за собой, я проводила гостя в кабинет.
– Присаживайтесь, – надо сказать, прозвучало довольно… негостеприимно. – Что привело вас ко мне?
К слову, чем больше я злюсь, тем более изысканновежливой становится моя речь и манеры, что нередко вводит оппонентов в заблуждение.
– Я лишь желал засвидетельствовать вам свое почтение! – провозгласил Наортэль, очаровательно улыбаясь, и одарил меня теплым взглядом миндалевидных глаз.
Повидимому, подозрения относительно его намерений оказались верными.
«… белый и красивый, так похожий на торт!» – вдруг отчетливо раздалось за стенкой, потом мама рявкнула на брата и звук моментально приглушили.
– Благодарю, но вполне достаточно было бы позвонить… – ответила я, пряча улыбку. Песня как нельзя лучше подходила для описания Наортэля, облаченного в белый шелк (масляный крем) и украшенного пеной кружев (взбитые белки).
Уловив насмешливые интонации, Наортэль вскинулся, сверкнув глазами, но потом както очень быстро опал, как не вовремя потревоженный в духовке бисквит. Хм, чтото меня потянуло на кулинарные ассоциации, может, съесть на десерт пирожное? Хотя скорее всего дело было в приторносладких манерах эльфа.
– Госпожа Анна, я хотел лишь узреть вас и признаться, что совершенно вами очарован! – Вымолвил он, простирая ко мне изумительно вылепленные руки.
Его яркоголубые глаза блестели, губы капризно кривились, и вся эта пантомима была наигранной и абсолютно нелепой.
– Послушайте, – устало начала я, усаживаясь в кресло. Ноги ныли от танцев, голова кружилась от шампанского – не лучший момент для вразумления донжуанов. – Я ведь уже все вам объяснила. Зачем делать глупости?
Наортэль поджал губы и вскинул голову.
– Я вас не оставлю, невзирая ни на какие протесты!
Не находя слов – по крайней мере, цензурных – я молча на него смотрела.
Мотивы неожиданной страсти не вызывали никаких сомнений: уязвленное самолюбие пополам с удивлением. На какойто миг даже стало его жаль – в каком же обществе он вращался, чтобы сходу пытаться купить женщину дорогими подарками? Теперь он был весьма решительно настроен, и с него сталось бы отомстить за «прямой посыл». Но и ложиться в постель из жалости и страха неприятностей – явный перебор.
Видимо, сочтя мои размышления благоговейным ступором, Наортэль выдернул меня из кресла и жадно поцеловал. Субтильность телосложения оказалась обманчивой, так что он без особого труда преодолевал мое сопротивление.
И что теперь делать? Разумеется, можно закричать, но только в крайнем случае. Устраивать скандал, а потом объяснять родственникам и друзьям, кто к кому приставал и почему – не лучшая идея. Оставалось надеяться, что Наортэль удовлетворится покорностью и отстанет…
Тщетно: он тем временем прислонил меня к шкафу и перешел к более интимным действиям, видимо, торопясь отпраздновать окончательную победу.
Кажется, придется чтото предпринять, иначе с него станется тут же и отомстить мне за все… Я что было сил укусила нахала за губу и попыталась оттолкнуть.
От боли и неожиданности он разжал руки и прижал ладонь к пострадавшему месту. О, какой укор и недоумение читались в его бирюзовых очах!
С наслаждением влепив эльфу пощечину, я уничижительно взглянула на него. Наортэль ответил прямотаки подетски обиженным взглядом. Неужели он и вправду думал, что я растаю от одного поцелуя? Самомнение просто безграничное!
Хм, а я ведь ему губу до крови прокусила… Впрочем, раскаяния я не испытывала. Если бы мальчишка (не по возрасту, а по состоянию души) пошел на приступ изза нежных чувств, я бы поняла, простила и дала ему шанс. Но в данном случае, ни о каких чувствах речи не было, так что у меня лишь два варианта: расслабиться и получить удовольствие (впрочем, весьма сомнительно), либо отшить так, чтобы впредь было неповадно.
Я и раньше не испытывала к Наортэлю никакого влечения, а теперь он вовсе стал мне откровенно антипатичен. Подчиниться таким домогательствам означало полную потерю самоуважения, не говоря о неизбежных проблемах. Можно применить старый принцип: «Единственный способ общения с хищниками – быть отвратительным на вкус».