Страница 3 из 68
Вместе с охранниками ввалился тюремный врач Гудвин, от которого уже с самого утра разило перегаром, а сейчас не было ни малейшего сомнения в том, что он добавил. На эту простительную и вполне оправданную тяжёлыми условиями труда слабость мудрый начальник тюрьмы тоже смотрел сквозь пальцы. Ведь именно тюремный врач составлял акты о несчастных случаях, самоубийствах и удивительных случаях самокалечения, когда заключённый в приступе чёрной меланхолии выбивает себе половину зубов, ломает руку в двух местах и ещё ухитряется сам себе отбить почки.
Таким образом, в верхней комнате с прозрачным полом собрались девять человек. Семеро охранников, мистер Корнуэлл и доктор Гудвин. Внизу, под бронированным стеклом, беззвучно скандалили Бэтмен, Лолита и уже пришедший в себя Лански. Причём Бэтмен явно свирепел и, видимо, намеревался начать побоище, не дожидаясь допинга.
Итак, кворум был налицо, гладиаторы на месте, можно было начинать. Мистер Корнуэлл хрипло откашлялся и, подражая крупье из казино «Мечта идиота», громко произнёс:
— Ну что же, делайте ваши ставки, господа.
Порки, знавший, что сейчас настала небольшая демократия, скорчил гримасу бывалого игрока и с места в карьер объявил, что ставит сто долларов на Бэтмена. Причём один к пяти против любого из оставшихся.
Хитрый доктор Гудвин, расслабившийся с баночкой пива в кресле, знал о человеческих способностях гораздо больше, чем малограмотный Порки. До того, как стать тюремным эскулапом, доктор Гудвин подавал большие надежды в области пластической хирургии и экстремальной физиологии, но однажды не устоял перед искушением и за триста тысяч зелёных бумажек талантливо изменил внешность человека, которого разыскивала полиция всего мира.
А тот всего лишь руководил ограблением корабля, перевозившего 14 тонн золота из Мельбурна в Нью-Йорк. Правда, освобождённый от золотого груза, лайнер отправился на дно, имея на борту 88 человек экипажа и 430 пассажиров, но кто сказал, что будет легко? Злодея всё же поймали, причём Гудвина он заложил сразу. Непутёвому доктору удалось избежать тюрьмы, отдав адвокатам всё, что он получил за операцию, однако карьера подающего надежды врача прервалась, и доктор Гудвин всё-таки оказался в тюрьме, но по другую сторону решётки и иногда даже в белом халате. Он поставил пятьдесят долларов на Лански. Изучая экстремальную физиологию, доктор навсегда уяснил для себя, что мелкий маньяк, сорвавшись с тормозов, может быть более опасен, чем тупой громила, у которого все эмоции и возможности на поверхности и мало что скрыто в резервах.
Простодушные охранники, видя внушительного и свирепого Бэтмена, поставили по десятке на Лолиту и Лански один к одному, причём на то, кто из них останется Бэтмену на десерт. Мистер Корнуэлл предложил пари на то, что битва продлится не более 15 минут. Порки призадумался.
Если бы все они знали, на кого нужно было ставить в этот злосчастный для них день!
А пока что внизу заключённый Лолита занимался заключённым Лански, а заключённый Бэтмен, задрав голову, беззвучно открывал рот, и, судя по усиленной артикуляции и свирепому выражению черномазого лица, высказывал своё особое мнение о собравшихся наверху зрителях. Ставки были сделаны, и мистер Корнуэлл театральным жестом неторопливо отвернул вентиль. Зрители перестали базарить и уставились вниз. Обычно первой реакцией на SBB было некоторое замедление реакции, клиент выглядел сонно, но это обманчивое состояние длилось недолго, всего лишь несколько секунд. Затем следовал взрыв ярости, и начиналась потеха.
Вдруг один из охранников, удобно расположившихся на прозрачном полу и с нетерпением глазевших вниз, повёл носом, и на его лице появилась озабоченность. Мистер Корнуэлл тоже потянул воздух и нахмурился. В помещении явно запахло озоном. Потом к этому запаху прибавился несомненный аромат горелого пластика. Бумаги на конторке зашевелились, откуда-то повеяло нехорошим ветерком, а по прозрачному полу поползли медленно извивающиеся голубые молнии. На толстом стекле, отделяющем верхнюю комнату от арены гладиаторов, появилось множество мелких трещин, и их становилось всё больше. Открытая проводка, идущая по стенам и потолку, задымилась и заискрила.
Порки в панике бросился к двери и тут же, непристойно выругавшись, отскочил в сторону. Ручка двери, как, впрочем, и все металлические предметы в комнате, была раскалена, как сковородка, забытая на огне. Порки, приплясывая и повизгивая от боли, укачивал перед собой обожжённую руку. Сидящие на полу охранники вскочили и тоже проявили желание быстренько выйти через дверь. Однако, как и у Порки, у них ничего не получилось, и все заметались в поисках другого выхода.
Мистер Корнуэлл, налившись кровью и жёлчью, изрыгнул какое-то новое ругательство и хрипло поинтересовался, что это за бардак в казённом доме. Затем он проявил решительность, вскочил на ноги и рванулся к окну. Но не успел он сделать и шага, как был отброшен неизвестной силой, да так, что, выронив банку пива, из которой так и не успел сделать ни одного глотка, врезался спиной в конторку, и, повалив её, рухнул на пол.
Доктор Гудвин, как наиболее интеллектуально развитый из присутствующих, не потерял присутствие духа и начал больше думать, чем прыгать и орать. Однако ничего толкового в его голову пока не пришло. Для этого надо было бы выпить ещё.
Вдруг в центре пола разверзся маленький ад и появилась переливающаяся, как ёлочная игрушка, полупрозрачная сфера около ярда в диаметре. Внутри неё можно было разглядеть какую-то скорченную фигуру. Сфера одной своей половиной находилась в полицейской комнате, другая же половина висела под прозрачным потолком арены гладиаторов.
С поверхности этого сияющего шара непрерывно били молнии, соединяя его толстыми голубыми шнурами со стенами, мебелью и с полицейскими, в панике метавшимися по комнате. В комнате бушевал настоящий торнадо. Бумаги вихрем кружились вдоль стен, телефон, упавший вместе с конторкой, зашипел и вспыхнул. Все восемнадцать банок пива «Миллер», принесённые заботливым Порки, неожиданно полопались, заливая пенными фонтанами всё вокруг. Электричество, насыщавшее сам воздух, быстро нашло себе дорожку и побежало, светясь и радуясь, по облитым пивом стенам, полу, потолку и, конечно же, по стражам порядка, совершенно очумевшим от происходящего. Это добавило оживления и криков. Шар, наполовину торчавший из прозрачного потрескавшегося пола, сверкал и вспыхивал, как игральный автомат, выкинувший джек-пот.
Тем временем ребята внизу не терялись, и, не обращая внимания на все эти волшебные чудеса, занялись друг другом. И, поскольку в суматохе никто не позаботился закрыть кран, SBB продолжал поступать в комнату со стеклянным потолком. И вместо небольшой дозы, рассчитанной на умеренное повышение агрессивности, участники корриды вдыхали всё больше эликсира бешенства, созданного яйцеголовыми из Пентагона. Действие SBB усугублялось тем, что всё происходило в замкнутом пространстве.
Доктор Гудвин, отброшенный неизвестной силой к стене, оказался лицом вниз и увидел сквозь прозрачный трескающийся пол своего избранника Лански. Несмотря на ошеломляющую перемену обстановки, доктор Гудвин успел отметить про себя, что не ошибся в выборе фаворита, когда делал ставку в этом невинном тотализаторе.
Маленький педераст, убийца, чьей смелости и жестокости хватало не более, чем на двенадцатилетнего мальчика, Лански за эту короткую минуту превзошёл всё, что было известно бывшему профессору Гудвину. Воспользовавшись тем, что Лолита, бросившийся на Бэтмена, как на самую крупную добычу, отвлёк на себя его внимание, Лански моментально оторвал Бэтмену ухо, выковырял пальцами глаз, повисший на каких-то соплях и, задрав ему футболку на чёрном животе, вцепился зубами в правый бок. Дёрнув головой, как гиена, разрывающая труп, он выдрал из брюха Бэтмена порядочный кусок мяса, просунул руку в образовавшуюся кровавую дыру и вырвал печень с профессиональной ловкостью жреца, приносящего жертву ненасытному Кетцалькоатлю. Бэтмен отбросил изломанное тело обгадившегося в агонии Лолиты, задрал голову и, разинув пасть, как морж, испустил неслышный наверху рёв ярости, боли и безумия.