Страница 14 из 23
Поэтому Джек решил понежиться еще немного.
Он не учел одного. Став матерью, Сэс стала другим человеком, в том числе и в части распорядка дня. Она открыла глаза, чуть только забрезжил рассвет, и, улыбнувшись Джеку, прошептала сипловатым со сна голосом:
— Привет…
— Спи, — ответил ей Джек.
— Нет, — покачала она головой. — Я должна вернуться к себе до того, как встанет Тео. Он может испугаться, если не застанет меня, проснувшись. Он у меня ранняя пташка.
Сэс поднялась с постели и стала застенчиво одеваться, смущаясь пристального взгляда Джека.
— Ты рассчитывала улизнуть прежде, чем я проснусь, ведь так? — спросил он ее.
— Я бы осторожно поцеловала тебя спящего, милый, — игриво отозвалась она, но строго прибавила: — Не думаю, что было бы правильным начинать день с выяснения отношений, Джек.
— В каком это смысле?
— То, что произошло, это, скорее, следствие старых привычек, а отнюдь не здравый поступок взрослых разумных людей, — осторожно попыталась разъяснить свою точку зрения Сэс.
— И, насколько я понимаю, это был утешительный секс?
— Утешительный? — в недоумении переспросила его она.
— А чем же еще ты оправдываешь этот секс?
— К сожалению, я не знаю для него никаких оправданий, кроме старой доброй распущенности, — попыталась свести на шутку Сэс, присев на край постели возле Джека. — Ну, не устояла, сам знаешь, почему.
— Нет, не знаю! — упрямо проговорил он.
— Каких еще слов ты от меня добиваешься, Хадсон? — произнесла Шерил. — Все было чудесно, но незачем это повторять. Ты сам не хуже меня знаешь, что будущего у этих отношений нет. Ты не изменился ни на йоту. Тогда как я давно уже живу совершенно другой жизнью, и заботы у меня иные, чем три года назад.
— А сама-то ты насколько изменилась, учитывая, что вновь оказалась в моей постели? — напряженно спросил ее Джек.
— Возможно, не так существенно, как хотела бы. Но обстоятельства моей нынешней жизни заставляют меня иначе смотреть на этот опрометчивый поступок, нежели чем это было в наш первый раз, когда я имела глупость питать надежды, — терпеливо рассудила Сэс и попыталась встать, но Джек удержал ее за запястье. — Ну что еще? — утомленно вздохнула она.
— Ты и прежде очень гордилась своей честностью и откровенностью, но раньше так старательно не виляла. Что тебе мешает признать всю правду? — сурово потребовал он.
— Я готова признать, что самым значимым для меня является мой сын. Все прочее играет второстепенную или же совсем незначительную роль. Поверь, моя жизнь и без того достаточно сложна, чтобы я стала усугублять это положение заведомо бесперспективными отношениями с тобой или с кем бы то ни было другим.
— То есть, как принято говорить: ничего личного, — едко произнес Джек.
— Вот именно, — с улыбкой подтвердила Шерил.
— Сэс, если ты думаешь, будто отношения невозможно сочетать с материнством, это не так. С Тео я вполне могу поладить. Поверь мне. В этом смысле я никаких сложностей не предвижу, — заверил ее Джек.
— Одного часа, проведенного с ребенком в бассейне, еще недостаточно, — строго проговорила она.
— Но зато это хорошее начало, Сэс! — воскликнул он.
— Ну, и надолго ли тебя хватит? Наверное, ровно настолько, чтобы я и Тео успели к тебе привыкнуть или даже привязаться, после чего ты просто поставишь меня перед фактом, что все кончено… Как, собственно, это уже однажды было, — припомнила ему любовница.
— Похоже, ты помнишь только дурное. Мне же наш роман запомнился именно тем, как хорошо нам было вместе, — осторожно возразил ей Джек.
— Тогда почему же ты инициировал разрыв?
— Вспомни, как стремительно все происходило. Мы оба буквально были раскалены до красна. Эти безумные встречи, они поглощали всего меня. Следовало что-то решать. Я, откровенно говоря, испугался того, какой властью надо мной обладает желание видеть тебя, владеть тобой. Должно быть, я принял слишком поспешное и одностороннее, оттого неверное решение расстаться, о чем позже неоднократно сожалел, — посетовал он.
— Какое очаровательное признание, Хадсон. Еще слово, и ты разобьешь мне сердце, — саркастически рассмеялась Шерил. — Прости, не верю. Ты такой, какой есть. Ты был и всегда будешь сторонником легких отношений. А для этого семейные женщины категорически не годятся. А я женщина семейная. Найди себе юную прелестницу, не обремененную материнскими обязанностями, как, собственно, и любыми другими.
— Твое заблуждение в том, что ты убеждена, будто знаешь меня как облупленного. А это далеко не так, Сэс. Я тоже не топчусь на одном месте.
— Прости, но я бы сейчас не хотела развивать эту тему, а тем более спорить с тобой. Мне нужно идти. — Шерил решительно поднялась и направилась к двери, возле которой остановилась и, взявшись за ручку, обернулась, говоря: — Я не знаю тебя, ты прав. Но в отличие от событий трехлетней давности, когда ты был мне интересен и я стремилась тебя как можно лучше узнать, теперь этот предмет меня уже не так занимает. Прости… Быть может, это и есть та самая честность, которой ты от меня добивался. Тогда не обессудь. И пусть я в очередной раз повторюсь, но теперь, когда у меня есть сын, я не окунусь в подобную авантюру.
Сэс еще задержалась у выхода, но, решив, что все аргументы исчерпаны, тихо покинула комнату и закрыла за собой дверь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Состояние Лилиан Кольбер требовало от Шерил полной самоотдачи и собранности. Теперь она уже не спорила с героиней своего сценария на теоретические темы, такие как жанровая принадлежность будущего фильма, способ подачи материала зрителю и прочие. Она лишь внимала и скрупулезно записывала за Лилиан ее мысли, а затем, покинув больничную палату и вернувшись в особняк, все творчески перерабатывала на страницах сценария, так как на следующий день следовало выдать Лилиан очередную порцию сцен задуманного киноромана.
Болезнь крестной полностью сместила в сознании Сэс акценты с художественной и смысловой составляющей создаваемого сценария на морально-этический пафос. Теперь все, что она делала как автор, было для Лилиан, ради Лилиан и во имя Лилиан.
Ближе к обеду, когда Сэс отложила свой блокнот, Лилиан протянула к ней тонкую руку и положила поверх ладони своей крестницы.
— Я умираю, Шерил, — твердо проговорила пожилая женщина. — Но я в своем уме и чувствую себя в состоянии еще немало в этой жизни сделать. Я вижу, ты спешишь с написанием сценария. Это правильно, дорогая. Даже не будучи больной, я всегда предпочитала стремительность неспешным раздумьям. Теперь же подавно. Не жалей меня. Мы будем работать столько, сколько нужно, чтобы как можно скорее запустить в производство этот фильм. Я еще надеюсь этот миг застать.
— Лилиан, вы понимаете, что ваши родные не одобрят, если я буду отнимать все ваше время… — осторожно начала крестница.
— Об этом не тревожься, дорогая моя. Предоставь это мне. А пока отправляйся к своему малышу. Ему ты нужна не меньше, чем мне. Но завтра, чуть свет, чтобы была у меня! — распорядилась властная дама.
Сэс кивнула, поцеловала ее в щеку, убрала бумаги и лэптоп в кожаный портфель, бросила задумчивый взгляд на Лилиан и ушла.
Общение с этой женщиной, особенно теперь, вселяло в нее двойственные чувства. Во-первых, она училась у Лилиан стойкости и независимости, убежденности и целеустремленности. Так было с тех самых пор, как она впервые увидела красивую, строгую, умную, властную, изощренную Лилиан Кольбер. Однако работа над этим проектом позволила Шерил разглядеть иную сторону несгибаемой женщины, то, с каким неизбывным чувством она лелеяла память о своем единственном возлюбленном, как трепетна и ревностно хранила каждую подробность истории их любви.
Из воспоминаний Лилиан, обнажающихся с внезапной готовностью, Сэс поняла, что эта женщина куда сложнее, куда противоречивее, куда ранимее, чем можно было предположить. И как она могла все эти годы сочетать подобную нежность с такой силой, подобную трепетность с такой смелостью, оставаться всеми непонятной и даже самым близким не показать, что и она не однажды рыдала ночами и пребывала в крайней растерянности! Женщина-сфинкс.