Солнце Калифорнии

Сэс принялась обзванивать всех Хадсонов с уведомлением о произошедшем. Если бы Лилиан узнала об этом, то непременно бы запретила, поэтому Сэс ни словом не обмолвилась, предоставив старой леди воевать с медиками.

Когда Лилиан увезли, Джек постучал к Сэс.

— Боже, как это чудесно! Спасибо, что взял на себя труд. Мне это сейчас так необходимо! — искренне поблагодарила Джека Шерил, увидев в его руках поднос с кофе.

— Я же помню, что для тебя кофе — лучшее лекарство от всех переживаний.

— Это верно, — признательно кивнула она. — А ты, как мне всегда казалось, предпочитаешь что-то покрепче.

— Что-то покрепче подождет, — отговорился он, поставив перед ней поднос и присев напротив. — Представляешь, она не позволила мне ехать с ней! Утверждает, что это недоразумение и ее отпустят домой сразу после осмотра «нормального» доктора. Вот тогда-то я и должен буду приехать за ней. Похоже, она всерьез убеждена, что старость ее обойдет стороной! — проговорил Джек Хадсон.

— Ничего подобного. Просто она напугана и не хочет, чтобы кто-то это видел, — покачала головой Сэс. — Лучше оставить ее на время, чтобы она сама свыклась со столь неприятной мыслью.

— И все же следует обзвонить всех!

— Я уже это сделала, — тихо сказала Шерил.

Джек благодарно покивал в ответ.

— Я никогда не забывала, что Лилиан моя крестная и много сделала для меня. Я вовсе не думала вторгаться в ваши семейные дела… — словно оправдываясь, проговорила девушка.

— Ничего не объясняй. Ты все сделала верно, — остановил ее Джек. — Мне бы и в голову не пришло тебя упрекнуть. Наоборот, я хотел бы просить тебя об одной крайне необходимой в сложившейся ситуации вещи. Если можешь, прости меня за все причиненные обиды. Прости и постарайся забыть. Прошу тебя об этом ради мира под этой крышей, ради нашего общего благополучия, ради того, чтобы Лилиан увидела этот проект воплощенным. Ты сама отлично понимаешь, насколько он важен для нее. И если мы не сумеем найти общий язык и работать вместе, ее состояния это не улучшит.

— Какой ты, оказывается, заботливый внук, — язвительно проговорила Сэс. — Просто удивительно, как это я раньше за тобой не замечала. Насколько известно, мотивация любого мужчины в окрестностях Голливуда сводится к двум-трем неизменным пунктам: алчность, тщеславие, вожделение. В любых комбинациях. И ты никогда не казался мне исключением, тем более после того, как указал мне на дверь. Злость и жадность — вот те чувства, которые демонстрирует каждый из вас. И теперь ты пытаешься меня уверить в том, что печешься именно о Лилиан, а не о коммерческом успехе проекта.

— К твоему сведению, я с самого начала не верил в коммерческий успех того, что она задумала. И я дал ей об этом знать. Но Лилиан невозможно переубедить, если она что-то вбила себе в голову. Только поэтому я согласился ехать к тебе, договариваться с тобой.

— Именно так бы и поступил основной претендент на должность главы киностудии вследствие недееспособности ее владелицы, — резюмировала Шерил.

— Это гнусное и недостойное тебя предположение, Сэс, — резко осадил ее Джек. — Никогда, никаким поступком я не дал никому ни малейшего повода так полагать, и если ты усматриваешь в моих действиях корысть, это свидетельствует только о твоем цинизме!

— То есть ты оскорбился? А ведь я лишь пыталась быть с тобой откровенной! — бесстрастно отозвалась девушка.

— Все понятно… Ты намерена мстить, — подытожил он, оставив кресло. — Наверное, чувствуешь себя вправе. Но, при всем моем уважении, я так не думаю и терпеть это не намерен.

— Послушай-ка, Джек, если ты такой заботливый внук и руководствуешься исключительно интересами своей обожаемой бабушки, то почему же просмотрел эту болезнь, позволил ей зайти так далеко, что Лилиан лишилась сознания в собственном доме, и, не зайди я к ней в тот миг, никто бы и не узнал о случившемся? Как подобное возможно при таком-то чутком внуке? Или для тебя секрет, сколько бабушке лет и что со стариками в таком возрасте бывает?

— В том-то и дело, что со стариками! Но Лилиан в эту категорию не входит и никогда не войдет. Не мог же я к ней сиделку приставить! Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Лилиан — это легенда. А легенды не стареют, не болеют и не умирают… Сэс, не об этом я хотел с тобой поговорить… В последнее время все идет из рук вон. У меня такое чувство, что я совершенно не контролирую ситуацию. А ситуацию простой не назовешь, особенно теперь, когда Лилиан в больнице. В общем, мне становится все труднее притворяться, будто между нами ничего не было, будто нас с тобой не связывает общее прошлое. И каким бы оно ни было, Сэс, оно наше. От этого уже никуда не уйдешь. Я совершенно не горжусь своим поведением. Лилиан мы все равно провести не сможем. У нее чутье на такие вещи. Так, может, и не стоит стараться? Что ты об этом думаешь, Сэс? — взволнованно спросил у нее Джек, инстинктивно приблизившись.

И так же инстинктивно ее чувственные губы приотворились навстречу его губам. Они показались ему все такими же сочными и сладковатыми на вкус, как и много лет назад.

Джек захватил нижнюю губу Шерил и принялся покусывать ее и ласкать своими губами. Он мог поклясться, что по-прежнему ощущает вкус корицы. Откуда ему было знать, что эта девушка, так недолго пробывшая его любовницей, питает слабость к коричным печеньям, упаковка которых всегда имеется при ней и штучка-другая, проглоченная за работой, помогает сосредоточиться.

Ни одна другая женщина не дышала коричной жгучей сладостью, как она. И столь неожиданное напоминание об их былых днях заставило Джека потерять голову от желания. Но Сэс отпрянула прежде, чем он успел насладиться.

Послышались шаги, а вскоре в приемной клиники, куда поместили для обследования и лечения Лилиан Кольбер, показался Макс Хадсон, кузен Джека.

— Сэс? — искренне удивился Максимилиан.

Помимо изумления в его тоне Шерил послышались неприятные нотки высокомерия.

— Сэс обнаружила Лилиан, когда той стало плохо, — объяснил кузену Джек. — Если бы не она, последствия могли оказаться непредсказуемыми.

— А я-то думал, почему именно ты звонила нашим…

Почти тотчас появился Маркус с другим своим сыном, Девлином, и с дочерью Изабеллой. Не преминула приехать и его супруга Сабрина. А спустя некоторое время прибыл еще один их сын, Люсьен, с очередной своей невестой, Гвен Маккорд. Недоставало только сестры Джека, Шарлотты, и любимой собаки Изабеллы, Кексика, но, в отличие от Кексика, Шарлотта прислала послание солидарности по голосовой почте. Шарлотта пошла по дипломатической части, оттого дома бывала исключительно наездами.

Шерил Кэссиди не пыталась связаться только с одним-единственным Хадсоном — с сыном Лилиан Дэйвидом, который по смерти жены просто отвез сына к матери, а дочь к родителям покойной жены и таким образом решил проблему их воспитания.

— Уже известно что-нибудь конкретное? — нетерпеливо спросил Маркус, однако никто ничего ему не ответил. — Кто из вас говорил с доктором? — переиначил он свой вопрос.

— Мы приехали всего несколькими минутами раньше вас, — пробурчал Джек.

— И не попробовали ничего выяснить? — обвинительным тоном произнесла Сандра, но Джек взглянул на нее так, что этим одним были исчерпаны все вопросы и недоумения.

Все предпочли дожидаться определенности в тишине. Сэс только удивлялась, насколько изменились отношения в семье Хадсонов с тех пор, как она перестала быть постоянной гостьей в особняке Лилиан.

Доктор Гринбург, дородный добродушный человек, не заставил ждать себя долго.

Он появился перед Хадсонами с располагающей улыбкой и внес умиротворение, заявив:

— Держу пари, у вас ко мне миллион вопросов.

— Конечно! Что вы можете нам сказать? — возвысил голос Макс.

— Не очень много, пока мадам Кольбер изволит спать. Мы решили, что для деловой дамы столь элегантного возраста отдых не будет лишним.

— То есть все это время вы бездействовали? — возмутился Маркус Хадсон.