Отвага и любовь

Роланд не смог скрыть потрясения. Никто не смел после смерти его матери занимать ее покои, как бы ни был переполнен замок. Таково было распоряжение отца Роланда, и до сих пор оно соблюдалось. Ни одна женщина не переступала порог этих покоев. Правда, они не были женами, но, по его мнению, права нежеланной жены были едва ли не такими же, как права любовницы.

Не сказав больше ни слова, он круто повернулся и снова направился к лестнице. Как осмелилась дочь Пинакра позволить себе такую вольность, не удосужившись даже испросить разрешения?

Дойдя до нужных комнат, Роланд остановился в дверях и обнаружил, что слова, которые он приготовился сказать, замерли на его губах. Он не очень хорошо помнил, как выглядели покои матери, поскольку заходил сюда давно, еще мальчиком.

Но сегодня ему вдруг стало понятно, что это должно быть место, где всякому усталому мужчине захотелось бы сесть и осушить кубок теплого вина в студеную ночь. Как, например, сейчас. И он рванул дверь.

Холодные каменные стены и пол гостиной были закрыты коврами. Множество подушек лежало на подоконниках и креслах. Приветливо горел огонь в очаге, гостеприимно освещая придвинутое к нему кресло. Рядом на столе стояли кувшин с золотым ободком и высокая золоченая чаша.

Но больше всего Роланда удивило то, что во всех других отношениях это была точно такая же комната, как любая другая. Никаких признаков обитавшей здесь когда-то вероломной женщины. Может быть, напрасно его отец держал эту комнату незанятой, превратил ее в подобие склепа?

Однако как осмелилась Мередит занять покои его матери без разрешения? Вот что он хотел узнать, и как можно быстрее!

К его разочарованию, в комнате не было ни души — лишь собачка Мередит спала на одном из подоконников. Он уж было, изготовился со злости разбудить это маленькое исчадие ада, как в тот самый момент из внутренних покоев вышла молодая черноволосая женщина. Это была горничная, которую Мередит привезла с собой из Пинакра. Она от изумления широко открыла рот, с беспокойством устремив на него взгляд огромных карих глаз.

— Где ваша госпожа? — сухо спросил Роланд? Горничная заговорила нерешительно:

— Леди Мередит… Она принимает ванну, милорд.

В три прыжка Роланд пересек гостиную и оказался во внутренних покоях. Все здесь тоже выглядело роскошно и уютно. Множество подушек, ковров… Но больше всего потрясала колоссальных размеров кровать мореного дуба с тяжелым бархатным балдахином. Он был глубокого зеленого цвета с золотистой окантовкой.

Взор Роланда остановился на огромной медной ванне, которая занимала едва ли не все пространство в дальнем углу. Свечи в подсвечниках самой разной высоты ярко освещали ту часть комнаты. Там же, спиной к нему, залитая теплым светом, стояла женщина. На какое-то мгновение Роланд подумал, уж не русалка ли волшебным образом возникла из глубины вод, чтобы обольстить его?

Однако он знал, что это не так. То была не кто иная, как его жена, Мередит. Ее узкая, идеальной формы спина плавно переходила в округлые бедра.

На белой атласной коже посверкивали капельки воды.

Роланд почувствовал приятное напряжение в теле при воспоминании о своем прикосновении к этим бедрам. В дни, которые прошли с тех пор, он старался убедить себя в том, что Мередит Чэлмерс не столь красива, как пыталась утверждать его непокорная память. К тому же он был изрядно под хмельком в ту ночь, когда они были вместе.

Однако сейчас он понял, что память и в самом деле обманывала его, потому что она была еще красивее, чем он помнил. Роланд снова почувствовал волнение.

Эта встреча проходила не так, как он предполагал. Он намеревался наказать ее за то, что она слишком своевольно себя вела. Теперь же был готов сделать это немного позже. Она была его женой, и, пожалуй, ванна и любовные утехи устроят его больше.

Мередит, стоя, ждала, когда вернется Джоли. Ей не было холодно, потому что огонь в очаге хорошо согревал комнату, но почему-то не терпелось поскорее закончить купание и одеться. Почему, она и сама не знала. Видимо, просто утомилась. Она без устали трудилась и в этот день, и накануне.

При воспоминании о том, что было сделано, довольная улыбка заиграла на ее губах. Она подумала, что за три дня своего пребывания в замке Керкланд ей многое удалось сделать. С помощью слуг, конечно. С первого же дня ее авторитет был непререкаемым.

При этой мысли Мередит нахмурилась. Она не знала, как отреагирует муж, узнав, что она изгнала его возлюбленную.

Но ей пришлось сделать это, чтобы утвердиться здесь. Она не собиралась удерживать Себастиана возле себя. Ей было совершенно безразлично, с кем он будет разделять ложе. Но только не под ее собственной крышей. В этом она была тверда.

В то время как все эти неприятные мысли проносились в мозгу Мередит, у нее вдруг возникло странное ощущение: кто-то прикоснулся к ней. Подумав, что подошла Джоли, она обернулась и, ахнув, прикрыла руками обнаженную грудь.

Перед ней стоял сам Роланд Себастиан. Он оказался еще внушительнее, чем она помнила. Высокий, широкоплечий, он был закутан в черные одежды. Не менее черной была и копна его волос, отчего его голубые глаза и скульптурной лепки лицо казались обрамленными самой ночью.

Ей удалось немного прийти в себя, когда Роланд начал снимать рыцарские доспехи.

— Что вы тут делаете? — строго спросила Мередит.

Роланд засмеялся. От хриплого звука его голоса у нее снова мороз пробежал по коже.

— Я здесь, чтобы поговорить с вами, жена. Она не взглянула на него.

— Я уделю вам внимание после того, как оденусь. — Мередит бросила тоскливый взгляд на Дверь спальни. — Ну, где там моя горничная? Джоли должна появиться с минуты на минуту…

— Она не появится. Мередит закусила губу.

— Мне нужны мои одежды, сэр. Не будете так добры подать их?

Однако ее муж лишь покачал головой.

— Думаю, что нет, — ответил он, продолжая раздеваться. — Я лучше присоединюсь к вам.

Но Мередит отнюдь не собиралась стоять здесь, в ванне, и дожидаться, чтобы этот человек овладел ею прямо тут, в ее купальне, словно она была какой-нибудь шлюхой… Со вздохом досады и смятения она выскользнула из ванны и бросилась к кровати, на которой лежал ее халат. Она поспешно надела его.

Повернувшись к Роланду, Мередит увидела, что он недовольно нахмурился.

Никаких признаков слабости! — приказала она себе. Пусть он не думает, что может обращаться со мной, как с какой-то женщиной для утех: сначала отсылает прочь, не считаясь с моими оскорбленными чувствами, а потом входит без разрешения в покои.

Она посмотрела ему прямо в лицо.

— Мне не было известно, что вы возвратились в Керкланд, милорд.

— Я ни перед кем не отчитываюсь, — холодно ответил он, — и меньше всего перед женой, которую не выбирал.

— Как вам угодно, милорд. Можете удалиться, если хотите.

В два прыжка он оказался рядом с ней.

— Мне не нужно вашего разрешения, чтобы делать то, что я хочу. Это вы должны спрашивать меня. Как вы осмелились менять все без разрешения в моем замке?

Мередит не дрогнула. Она была рада тому, что ее демонстративное неповиновение, кажется, изменило его желание овладеть ею. По каким-то причинам его гнев беспокоил ее значительно меньше, чем его страсть.

— Я ничего не сделала, кроме того, что привела в порядок эту… разваливающуюся лачугу.

— Разваливающаяся лачуга?! — возмутился Роланд. — Да это один из самых прочных и надежно защищенных замков во всей Англии, женщина! — Его глаза сузились. — Должен вам сообщить, что я велю своим людям, чтобы они снова взяли в руки свое оружие. Впредь никогда не пытайтесь ставить под угрозу безопасность моего замка.

Пожав плечами и надменно подняв брови, Мередит сказала:

— У меня никогда не было подобного намерения. Мне всего лишь хотелось привнести хоть чуточку благовоспитанности в этот замок. Но после разговора с вами я поняла, что безопасность ценится здесь превыше всего, поскольку, судя по вашему характеру, врагов у вас должно быть значительно больше, чем друзей.