Лорд Грешник

Йэну показалось, что вся кровь заледенела в его жилах. Потом каким-то образом он уже обнаружил себя сидящим, а граф озабоченно склонялся над ним.

— Сын, ты в порядке?

Йэн кивнул, не в силах шевельнуть языком. В голове теснились вопросы: кто? почему?

Как упрямо Мэри утверждала, что ее пытались сбросить с лестницы, а он не верил! Идиот! Теперь уже никто не сомневался в ее правоте.

Йэн почувствовал ладонь на своей руке и поднял глаза. Барбара. Замкнутая, отрешенная, бледная.

— О, Йэн, мы так встревожены!

Он встал, не замечая румянца, вспыхнувшего на ее бледных щеках.

— Я сам отправлюсь на поиски! — Йэн взглянул на отца. — Я не могу сидеть здесь и ждать известий.

Малькольм кивнул и положил ладонь на плечо сына.

— Я понимаю. Я управлюсь здесь и, если кто-нибудь что-либо найдет, дам тебе знать.

От этого утешающего жеста горло Йэна сжалось. Страх за Мэри объединил мужчин, сейчас они понимали друг друга без слов.

Бальтазар устал после долгой дороги, и Йэн прошел к деннику белого жеребца. Конечно, конь еще не очень опытен, но зато вынослив.

Через несколько минут Йэн мчался на белом жеребце к деревне. Ветер развевал его волосы, пытаясь сорвать плащ с плеч, но Йэн не обращал на это внимания. Он думал лишь о том, как найти жену. Отец сказал, что лес и деревню обыскали. Оставалось побережье.

Йэн в отчаянии поднял глаза к небесам и взмолился:

— Господи всемогущий, в милости своей дай мне знак! Пожалуйста, помоги мне найти ее.

Огибая деревню, Йэн заметил впереди на дороге две фигуры. У более высокой в руке был фонарь, освещающий небольшое пространство вокруг. Оба человека сгибались под порывами ветра, с трудом продвигаясь вперед.

Йэн остановил коня примерно в метре от них.

Высокий поднял голову, покрытую капюшоном плаща, и вскрикнул от радости. Эмма Смит! Значит, ребенок — маленький Том!

— О, милорд Йэн, как же я рада видеть вас! Я как раз шла в Синклер-Холл. Мой муж Том помогает своему отцу, а то я послала бы его, он добрался бы быстрее. Ваши люди сказали, что миледи, сохрани ее Господь, пропала. Но недавно проснулся маленький Том и сказал, что он видел миледи.

Йэн спрыгнул с коня и упал на колени перед ребенком.

— Ты видел мою жену? — спросил он, глядя мальчику в глаза, стараясь говорить спокойнее, чтобы не напугать его.

Маленький Том широко распахнул синие глаза и утвердительно кивнул.

— Я и вправду видел миледи. Она спала в тележке старого Уолли Кэмпа. На ней было одеяло, но я видел ее красивые волосы.

Спала? Йэн похолодел от страха. Боже милостивый, не дай ей пострадать! Йэн попытался отбросить страшные мысли. Нельзя думать об этом или… Надо просто сосредоточиться на главном: он должен найти ее, и он ее найдет!

— Куда они ехали?

Малыш повернулся и указал на дорогу, ведущую к пляжу.

— Туда, вниз, лорд Йэн.

Окрыленный вспыхнувшей надеждой, Йэн быстро обнял мальчика.

— Спасибо, маленький Том. Ты очень помог мне. И вы, миссис Смит. — Йэн одним движением взлетел в седло. — До Синклер-Холла далеко, не мучайте себя и малыша. Загляните к Уолтеру Мидлтону и попросите его передать это известие моему отцу.

С этими словами Йэн умчался прочь.

Крутой спуск скоро перешел в пляж, но ветер здесь был еще сильнее. Брызги морской воды с песком жалили глаза, и без того почти ничего не различавшие в темноте.

Йэн понятия не имел, как Уолли Кэмп оказался замешанным в исчезновении его жены. Насколько ему было известно, Кэмпа мало что волновало, кроме дневной порции джина. Казалось, чем больше он узнавал, тем меньше видел смысла в происходящем. Может быть, малыш Том Смит ошибся? В конце концов, ребенок, по его собственному признанию, не видел ничего, кроме того, что показалось ему белокурыми волосами.

Однако других путеводных нитей у Йэна не было, и оставалось лишь молиться, чтобы эта информация привела к каким-то результатам.

Йэн скакал вперед сквозь бурю. Время шло — ему казалось, что протекли уже часы, — но не было никаких признаков Мэри. Его и без того жалкая надежда начала слабеть. Однако он пробивался вперед. Единственное, за что он пока мог благодарить Бога, — это что жеребец не сдавался. Он казался таким же свежим, как в начале пути, и нетерпеливо пританцовывал, когда Йэн задерживался, чтобы обследовать какой-нибудь предмет или тень, привлекшие во мраке его внимание.

В конце концов, именно лошадь обнаружила Мэри. Йэн ничего не слышал, кроме завываний ветра, глаза, забитые песком, слезились.

Когда жеребец неожиданно остановился, Йэн нетерпеливо пришпорил его. Конь не шевельнулся. Опустив голову, он обнюхивал что-то, лежавшее на земле. Пытаясь не поддаваться вновь нахлынувшей надежде, Йэн соскользнул на землю и оказался по щиколотку в холодной воде. Он бросил поводья, наклонился и стал ощупью пробираться вперед. Его пальцы наткнулись на что-то… мокрая ткань… шелковая юбка… жакет и, наконец, гладкая ледяная щека. Мэри!

— Господи, только бы она была жива! Не дай ей умереть. Пожалуйста, не дай ей умереть! — Йэн даже не сразу осознал, что повторяет слова вслух, как заклинание. Он прижался щекой к ее губам, но посреди разбушевавшейся стихии не смог разобрать, дышит ли она.

Его трясущиеся руки ощупывали неподвижное тело, разрывая мокрую одежду. Наконец он добрался до груди и почувствовал слабое, но ровное биение.

С криком восторга и облегчения он подхватил жену на руки. Некогда было упиваться своей радостью: в этот момент особенно сильный порыв ветра чуть не сбил его с ног.

Жеребец испуганно заржал и встал на дыбы. Бросившись на землю, прикрывая своим телом Мэри, Йэн был почти уверен, что острые подковы вот-вот вонзятся в его спину, и с облегчением услышал, как копыта ударились о песок в нескольких дюймах от его головы… Через несколько мгновений вой ветра заглушил стук удаляющихся копыт. Черт бы побрал коня!

Только сейчас до Йэна дошло, что он понятия не имеет, где они находятся и как найти путь домой в такую бурю. Он поднялся и снова подхватил жену на руки.

Мэри тихо застонала. Йэн прижал ее голову к своему плечу и зашептал:

— Все хорошо, Мэри. Я позабочусь о тебе!..

Йэн вглядывался в темноту, пытаясь найти хоть какой-нибудь ориентир. По пути сюда он видел обнажение каменистых пластов, спускающихся со скал к пляжу. Мальчишкой Йэн облазил побережье вдоль и поперек, и, как он помнит, неподалеку от того каменистого спуска была рыбацкая хижина, построенная для защиты от бурь в такие ночи, как эта.

Йэн решительно направился вдоль пляжа в ту сторону, откуда примчался. Если высшая справедливость для смертных существует, хижина должна стоять на своем месте.

Память не изменила ему. Хижина, как и в детстве Йэна, оказалась именно там. На ощупь он нашел в темноте узкую кровать и осторожно уложил на нее Мэри. Затем начал искать что-нибудь, что могло бы дать свет. Кажется, раньше здесь был фонарь.

И снова память не подвела его. Поискав в темноте, Йэн обнаружил фонарь и кремень. Вскоре фитиль вспыхнул, и, высоко подняв фонарь, Йэн вернулся к кровати.

Хижина показалась гораздо меньше, чем когда он был мальчишкой. Узкий и короткий топчан. Он не смог бы вытянуться на ней во весь рост. И печка размером не больше кухонного горшка.

Йэн снял с себя плащ и укрыл им Мэри, затем взял из маленькой поленницы дрова и вернулся к печке. Несмотря на мокрые дрова и сырость в хижине, ему вскоре удалось развести вполне приличный огонь.

Теперь надо было заняться Мэри. Она начинала приходить в себя. И опять Йэн почувствовал, как волна нежности захлестнула его, и, сглотнув комок в горле, поцеловал дрожащие ледяные пальцы. Затем стал снимать с нее промокшую одежду.

Ее необходимо согреть. На его памяти переохлаждение унесло на тот свет многих сильных мужчин.

Новая волна нежности накрыла Йэна, когда он смотрел в свете фонаря на обнаженное хрупкое тело. Стараясь оградить Мэри даже от своих собственных нескромных взглядов, он поспешно накрыл ее рваным одеялом, лежавшим на кровати.