Страница 12 из 15
- Не волнуйся. Мне нужен только край. Понимаешь, зачем?
Хм-м... понятно. В одной постели, под одним одеялом. А про то, что задом к заду, не касаясь друг друга, нас вряд ли догадаются спросить.
Он затих, даже дыхания не слышно. Я полежала-полежала и незаметно уснула тоже.
А когда проснулась утром, его уже не было в комнате.
Рейн оказался прав: спустя неделю мне опять пришлось встать перед тем же самым храмовником, положив руку на черный ларец и молясь про себя Рианнесу, чтобы мы угадали с вопросами.
Андреас пожелал присутствовать при испытании. Стоял, скрестив руки на груди, в великолепном пунцовом камзоле, и сверлил глазами в упор. Давил. Интересно, а куда он дел Орсетту? Та, небось, рассчитывала, что после моего исчезновения освобожденный от законной коровы красавец торжественно поведет ее в Храм. Угу, размечталась...
Рейн тоже был здесь. Прислонился в неброском темном камзоле к стене, с интересом рассматривая носки своих черных начищенных сапог. Потом поднял глаза на меня и улыбнулся уголками губ, словно подбадривая: "Не волнуйся, все будет хорошо".
- По иску, выдвинутому ньером Андреасом лен Тинтари, слушается дело о признании недействительным брака ньеры Алесситы лен Ориенси и ньера Реиндэлла лен Холта. Брак был заключен здесь восемь дней тому назад, - сообщил присутствующим храмовник. Вперился тяжелым взглядом в меня и спросил в лоб:
- Вы спите вместе с мужем?
- Да. - Я потупила глаза и покраснела, вопрос действительно казался очень нескромным. И, сглотнув, добавила: - После заключения брака не было ни единой ночи, когда бы мы не спали в одной постели.
- Что вы имеете в виду, говоря "в одной постели"?
- Под одним одеялом...
- Вы целовались?
- Да.
- Объясните подробнее, ньера, вопрос серьезный.
- В губы... - мой голос был еле слышен. - Муж целовал меня в губы.
- А было что-то еще?
- Да... - вспомнила я длань на своей груди.
- Довольно, - вмешался Рейн. - Перед вами благородная ньера, моя жена. И я признаю ее ребенка своим. И да - у нас было! Еще вопросы есть?
Андреаса у стены перекосило. Теперь он смотрел на меня не с торжеством, а с лютой ненавистью...
Наверное, священник и впрямь переступил границы дозволенного. Потому что он скривился на раздувавшего ноздри Рейна, на меня и произнес:
- Ньера, покажите ладонь!
Я подняла невредимую руку.
Храмовник поморщился:
- Расследование закончено. Брак признан действительным. Предписание о возвращении младенца Андреасу лен Тинтарису отменено! - и, не сдержавшись, бросил мне: - А вам, ньера, советую не бегать от мужчины к мужчине, а уважать законного мужа!
- Мы с женой разберемся сами, - голос Холта был холоден, как вечные льды Фризии.
Только по пути домой я задумалась над непростым вопросом, как буду в следующий раз, придя в Храм за разводом, объяснять - вот зуб даю, что опять напорюсь на этого старого ящера в рясе! - что ни разу не спала с Рейном?
Шедший рядом Рейн вел на поводке одного из наших волкодавов и посвистывал, глядя в небо. О чем думал он, мне было неизвестно.
Войдя домой, муж сообщил:
- Дела в Салерано практически завершены. Остальное - забота королевского Тайного приказа и службы безопасности гильдий. Взять виновных, разговорить их, вычислить тех, кто не попался в наши сети... Впрочем, без моей отмашки они делать ничего не станут. А мне кажется, что еще рановато...
- А что со смертью твоего отца? Ты узнал, кто его убил?
- Отец расследовал это же дело. Только виновен не головорез, который воткнул нож ему в спину, а тот, кто отдал приказ. А этот человек живет в столице. И я его найду.
- Так что ты хочешь делать сейчас?
- Дать тебе спокойно родить и оправиться от родов, - улыбнулся Рейн. - Потом, вероятно, придется потратить несколько месяцев, распутывая то же самое, что и тут, в четырех других портах... Ты не против немного со мной попутешествовать?
Я захлопала глазами.
Выходит, мои собственные планы отодвигаются еще на несколько месяцев?
Но бросить Рейна после того, как тот меня выручил, можно сказать - спас, я не могла.
Значит, подожду. Маги - долгожители, а терпение - добродетель.
Правда, оставался еще один, чисто шкурный вопрос. У меня уже было накоплено почти триста соленов. И прежде сознание, что с каждой неделей запас увеличивается, грело душу. Но не станешь же заикаться тому, кто зовется мужем, что он задерживает еженедельное жалование? Женам - уж не знаю почему - платить не принято.
Но с другой стороны, брак с Андреасом четко показал, что бывает с влюбленными бессребреницами, которые стесняются лишний раз рот открыть...
Ладно, до родов потерплю. А там будет видно.
Я сидела в кресле - стул последнее время стал казаться неудобным - и рассуждала вслух:
- Десятки тысяч соленов. Одна монета весит примерно треть сэстоуна, значит десять тысяч крепкому мужику еле-еле уволочь. А пятьдесят тысяч - тут уже телега нужна. Выходит, должны быть векселя, банк, где все это хранится...
- И это - еще одна нить, - вздохнул Рейн. - Займемся.
Я открыла рот, чтобы согласиться... и вместо этого ойкнула, получив душевный пинок под ребра изнутри.
- Что с тобой? - напрягся Рейн.
- Толкается...
- Позволь потрогать?
Вопрос застал меня врасплох. Настороженно уставилась на названного мужа. Рейн фыркнул и пожал плечами. А потом повторил:
- Так можно?
Теперь, фыркнув, плечами пожала я.
Он принял это за разрешение. И, аккуратно переместившись на ручку моего кресла, положил ладонь рядом с моей. Едва касаясь. Бережно. Неподвижно. Это он прав. Если бы начал гладить или щупать, я бы живо надавала по рукам. А так неприятно не было. Ага, вот сейчас! Накрыв его кисть своей, сдвинула влево - и вовремя! - меня снова брыкнули изнутри.
- Ничего себе! И часто так?
- Ну, не скучаю, - улыбнулась я. А что еще тут скажешь?
- Сита, сегодня был трудный день. Давай ты приляжешь отдохнуть?
В принципе, я была не против. И все было бы совсем отлично, если бы, выходя из моей комнаты, он не бросил через плечо:
- Ты так мило покраснела, говоря о том, что у нас было...
Я возмущенно фыркнула ему в спину.
Вообще, мне было не до странностей поведения названного мужа - я начала обратный отсчет. По моим прикидкам ходить с животом мне осталось примерно неделю. Я прислушивалась к ощущениям внутри... и боялась. Как могла, скрывала это. Но Рейн - и тут я уже смирилась - видел меня насквозь. Он даже попробовал завести разговор на тему родов и моих страхов, но я обсуждать данный предмет отказалась наотрез. Захлопнулась, как устрица. Он покачал головой и отстал.
А потом я поймала мужа на том, что тот листает медицинский справочник.
Произошло все так. С кухни раздался грохот, вопль Бетани, потом собачий лай, и Рейн кинулся туда, уронив на пол книгу, которую обычно уносил с собой. Как выяснилось, ничего страшного не случилось, просто Хват с Рвачом поучаствовали, как могли, в приготовлении отбивных. Но я, не прикасаясь к книге, взглянула на обложку. "Акушерство и родовспоможение". Удивилась. Зачем ему это? Беспокоится, что ли? Или интересуется прежде незнакомой стороной жизни, а я выступаю в качестве наглядного пособия?
Раз в неделю заглядывал доктор Ильери. Слушал сердцебиение малышки, советовал есть рыбу и фрукты. А еще, погрозив мне пальцем, заявил, что сидение в четырех стенах ньерам в тягости не на пользу. Нужно обязательно бывать на свежем воздухе, гулять хоть немного, ходить... Иначе и нервы шалить начнут, и к застою крови привести может.