Страница 15 из 16
Гюнтер хотел сказать, что сомневается, встретят ли они вообще кого-нибудь, но лишь молча кивнул, выслушав штурмана. Постепенно расчеты Вилли захватили его внимание. Меланхолия уступила место рабочему оптимизму. Ему даже стало стыдно за минутную слабость, сковавшую желание бороться. Жизнь продолжается, и это главное! Им всего лишь чуть-чуть не повезло. Ее величество Фортуна на миг потеряла их из поля зрения. А дама она капризная и помогает только сильным и стойким, способным покорить ее сердце.
Постояв еще немного над картой и понаблюдав, как виртуозно, будто бабочка, порхает циркуль над столом в руках Вилли, Гюнтер хлопнул штурмана по плечу и скрылся за зеленой шторой своей каюты. Он достал фотографию, на которой они с Гертрудой улыбались в теплом марте сорок второго. Гюнтер был в непривычном гражданском костюме, сером в полоску, с цветком в левом лацкане, и нежно обнимал Гертруду правой рукой с кольцом на безымянном пальце, которое надевал крайне редко. Лицо жены светилось безмятежным счастьем. Гюнтер вспомнил, как он тогда рвался в море, не понимая, что счастье бывает таким хрупким.
Раскачивая лодку, за бортом зарождался новый шторм.
Не заметив как, он уснул.
Кто-то довольно бесцеремонно тряс его за плечо. Кюхельман открыл глаза и уставился в склонившегося над ним Вагнера. Из-за спины выглядывали лысая голова старпома и лопоухая физиономия Вилли. Лица их были растеряны.
– Командир, корабль на горизонте, – от волнения Герберт едва справился с собственным голосом.
– Что?!!
Остатки сна мгновенно улетучились.
Грудью, как тараном, Гюнтер снес не успевшего освободить проход штурмана. Взлетев по трапу на мостик, он выхватил у сигнальщика бинокль.
Ночь готовилась уступить место рассвету. Еще полчаса, и горизонт обозначится тонкой нитью первых несмелых лучей.
– Там, герр командир!
Четыре руки вахтенных вытянулись, указывая в темноту по левому борту. Теперь и Гюнтер рассмотрел слабый мерцающий огонек. Он то исчезал, то вспыхивал желтым светом. В бинокль размытое пятно переливалось и походило скорее на далекий костер на побережье, а не на сигнальный фонарь корабля.
– Странный какой-то, хотя видно, что он движется, – удивленно произнес за спиной Герберт.
– Не факт, что это корабль, – сказал, втискиваясь на переполненный мостик, старпом. – Я когда-то видел похожие огни. Они блуждают в море, появляясь из ниоткуда и так же исчезают.
«Старпом в своем репертуаре», – подумал Гюнтер и, не отрываясь от бинокля, выразил свои мысли вслух:
– Отто, давайте обойдемся без мистики и не будем запугивать экипаж. – Затем, обращаясь к Вагнеру, добавил: – Команду на рули, тридцать градусов влево. Попробуем сблизиться.
– Акустик ничего не слышит, – произнес старпом.
– Это лишний раз подтверждает, что наша акустика не в строю. Наберитесь терпения, Отто. Скоро все прояснится.
Тропическая ночь постепенно редела, теряя свою плотность, и Гюнтеру показалось, что он видит проступающие контуры корабля. Через минуту темный силуэт разглядели все на мостике, он был гораздо ближе, чем показалось вначале.
– Все вниз! Боевая тревога! Погружение!
Гюнтер не стал рисковать, пытаясь подойти еще ближе к неизвестному судну. Рассвет стремительно наступал. Скоро лодка, оставленная союзницей-темнотой, будет как на ладони.
Подождав, пока главный механик не выровняет перископную глубину, Кюхельман приник к окулярам. Центральный пост притих, ожидая его комментариев. Но Гюнтер молчал уже больше минуты, рассматривая корабль. Наконец он отстранился, предлагая посмотреть старпому:
– Отто, взгляните.
– Идет параллельным курсом, очевидно, цель у нас одна – Антильские острова, – произнес старший помощник, обхватив перископ. – Скорость невысокая, думаю, не больше двух-трех узлов.
– А что скажете о самом корабле?
– Темно еще, не рассмотреть толком. Хотя странный какой-то, похож на допотопный парусник. Три мачты, в длину метров тридцать.
Неожиданно Отто забеспокоился:
– Капитан, они меняют курс! Неужели заметили?
Гюнтер отстранил старпома, но, взглянув в перископ, успокоился:
– Нет, идут против ветра галсами. Странно, но я не вижу никакого флага.
Теперь света было вполне достаточно, чтобы рассмотреть судно. Ночной шторм оставил заметные следы на его парусах и корпусе. Одно из полотнищ на грот-мачте раскачивалось, удерживаясь лишь на нескольких петлях. Выступающий далеко вперед бушприт был опутан канатами, провисающими до воды. Сквозь грязно-белые паруса в нескольких местах просвечивало синее небо. На мощной кормовой надстройке, раскрашенной чередующимися красными и желтыми ромбами, зияли выбитые окна. Гюнтер, рассматривая корабль, озадаченно морщил лоб. Темные квадратные пятна вдоль корпуса, которые он вначале принял за иллюминаторы, оказались портами, из которых торчали цилиндры, похожие на пушечные стволы. Замеченный сигнальщиками огонь излучал болтающийся на выступающей с кормы рее квадратный фонарь.
– Прямо «Летучий Голландец» какой-то, – удивленно произнес он.
Неожиданно на палубе парусника появилось несколько человеческих фигур. Они прошли на нос судна, показывая друг другу вытянутыми руками на спутанный такелаж. Было очевидно, что их беспокоило состояние судна.
Окончательно сбитый с толку, Гюнтер перевел флажок перископа на максимальное увеличение. Больше самого корабля его поразило, как были одеты моряки, расхаживающих по палубе. Двое – в расшитых красными вензелями кителях, выделяющих их статус. Двое – в рубахах серого цвета, подвязанных цветными поясами. Но у всех сбоку болтались изогнутые то ли большие ножи, то ли короткие сабли. Гюнтеру даже удалось рассмотреть заросшие бородатые лица и косматые гривы. Затем рядом с грот-мачтой появились еще двое. Не обращая на других внимания, они тащили что-то по палубе. Бросив свою ношу у борта, матросы исчезли в люке на палубе, а через минуту вновь появились с каким-то грузом. Подтащив к борту и подхватив поудобнее что-то похожее на мешок, они принялись его раскачивать. У Гюнтера перехватило дыхание: он отчетливо рассмотрел, как перелетел через борт и исчез в волнах человеческий силуэт. Еще не веря собственным глазам, он наблюдал, как матросы подняли и перебросили за борт второе тело с длинными волосами, ему показалось, что это была женщина.
– Они выбрасывают людей за борт, – в замешательстве произнес Гюнтер, отстраняясь от окуляров.
Центральный пост притих, старпом переглянулся с механиком, ожидая разъяснений от командира.
– Живых? – не сдержавшись, спросил дрогнувшим голосом Вилли.
– Не похоже.
Кюхельман вновь приник к перископу, наблюдая, как палубу корабля заполняет команда. Он сразу распознал старшего. Здоровенный детина, на голову выше своих подчиненных, размахивая руками, вероятно, отдавал команды. Матросы разбегались, взлетая на мачты и раскачиваясь на самых верхушках, приводили в порядок паруса.
– Занялись авральными работами, – прокомментировал Гюнтер обступившим его и прислушивавшимся к каждому его слову подводникам. – Трогать пока не будем, посмотрим, куда они нас приведут. – И, отыскав взглядом главного механика, спросил: – Сколько сможем идти за ним на подводном ходу?
– Аккумуляторы заряжены полностью. С такой скоростью миль на шестьдесят…
– …хватит, – мгновенно откликнулся Эрвин.
Продолжая смотреть в перископ, Кюхельман размышлял вслух:
– Чей он может быть? Какое государство будет использовать средневековый парусник? Бред какой-то… Команда на портовый сброд похожа… Может, контрабандисты?
От этой мысли Гюнтер просиял, она многое объясняла.
– Взгляните, Отто! Похожи на контрабандистов?
Старпом долго смотрел в окуляры и неожиданно спросил командира:
– Капитан, вы в детстве модели кораблей делали?
– Нет, я больше любил с мячом поупражняться.
– А я делал. И в основном парусники. Так вот что я вам скажу. Перед нами классическая каравелла, на таких ходили в море в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Как она смогла сохраниться до наших времен, ума не приложу. А контрабандисты предпочитают корабли побыстрее и посовременней.