Страница 56 из 72
– Чтоб я так жил! – завистливо сказал Медведь.
– Да-а, – поддержал коллегу Кижуч. – Если бы молодость знала, если бы старость могла…
– Не туда смотрите, старейшины, – прервал их беседу вождь. – Похоже, дождались!
Медведь и Кижуч вслед за Бизоном задрали головы вверх – • парень-дозорный на скале отчаянно жестикулировал. Бегло читать язык жестов Семен так и не научился, но в чем тут дело, понял сразу – на подходе первое стадо весенней миграции животных. Для степных охотников начинается страда…
На другой день утром Семен обнаружил на территории поселка лишь одну половозрелую особь мужского пола – старейшину Кижуча. Впрочем, в «ремесленной слободке» тоже, наверное, кто-нибудь остался, включая Головастика, ни на что, кроме художественного и технического творчества непригодного по причине близорукости. Кижуч не сидел и не стоял у Костра Совета, а почти танцевал – махал руками, поворачивался, крутил головой, приседал. Таким образом он общался с дозорным на скале, а через него – с ушедшими в степь бригадами охотников, разделочников и носильщиков. Их действия нужно было координировать и, кроме того, вести учет убитых животных, дабы не превысить возможности утилизации добытого мяса.
– Уф-ф! – сказал старейшина, вытирая трудовой пот со лба и усаживаясь на бревно. – Вроде бы дело пошло – за Черепахой уже бьют, а на Голубом озере ребята успеют вовремя. Ты чего такой хмурый?
– За парня переживаю, – честно признался Семен. – Как он там?
– Юрайдех? – удивился Кижуч. – А что ему сделается? Если только девки насмерть затрахают! Впрочем, я в его годы…
– Знаю-знаю! – прервал. Семен много раз слышанную ностальгическую похвальбу. – В его годы тебе вообще спать некогда было. Хочу зайти к нему…
– Да зайди! – глумливо ухмыльнулся Кижуч. – Вам – Первозверям – закон не писан! Думаешь, и тебе что-нибудь осталось?
Отец воина в очередной раз хотел поинтересоваться, почему сына признали этим мифическим животным, и в очередной раз не решился, а побрел к стоящему на отшибе вигваму. По дороге он с немалым удовлетворением отметил, что, похоже, все женское население поселка под руководством толстой Рюнги трудится на подготовке хранилищ к поступлению свежего мяса. «Все хорошо, все правильно, – размышлял Семен. – Откуда же у меня такое дурацкое чувство… Или предчувствие… То, что оно есть, – это факт, но зачем и почему – непонятно совершенно».
– Ты здесь?
– Да.
Семен приподнял входной клапан и нырнул в полумрак жилища. Пространство между потухшим очагом и стенами было завалено скомканными шкурами, резко пахло мужскими и женскими выделениями. Совершенно голый Юрайдех сидел, скрестив ноги, и широко раскрытыми глазами смотрел куда-то в пространство. Семен опустился на корточки, заглянул в эти невидящие глаза и содрогнулся – ужас, тоска, призыв. При этом он совершенно отчетливо почувствовал, что дело не в парне, он-то как раз в полном порядке. Просто он как бы смотрит в окно и видит там что-то тяжелое и крайне неприятное. Семен не решался прервать эту медитацию довольно долго, а потом вздрогнул – из далекого далека донесся рев мамонта.
– Тобик пришел, – улыбнулся Юрайдех. – Извините, Семен Николаевич…
– Не извиню, – буркнул Семен. – Говори!
– Да я и сам не пойму, – признался парень. – Как-то вот так затянуло, как будто я здесь и не здесь, как будто смотрю на наш Средний мир со всех сторон сразу.
– Миллионами глаз всех живых существ? Сверху и снизу, изнутри и снаружи?
– Ну, да…
– Знакомо… – кивнул отец. – Это мне знакомо.
– С вами такое было?! – удивился сын.
– Да. Один раз в жизни – там, в Пещере. Когда посвящение проходил… У тебя с головой все в порядке?
– С головой? – Юрайдех пощупал свою не слишком чистую растрепанную шевелюру. – Да вроде бы… Только повязка куда-то делась… А-а, вот она!
– Я не об этом, – сказал Семен. – Что происходит за сопкой, которая называется «Черепаха»? Вот прямо сейчас – что там творится?
– Наши бизонов бьют, – не задумываясь ответил парень. – Первое стадо пошло на дарпир – одни самцы. А на Голубом озере зимой мамонты половину забора развалили, и ребята сейчас чинят, потому что и там стадо на подходе…
Юрайдех говорил спокойно и как бы незаинтересованно. Информация, которой Семен владел, совпадала с сообщенной полностью. В голове его лихорадочно крутились предположения, откуда сын мог все узнать. Так и так выходило, что ниоткуда. При всем при том парень явно что-то скрывал, что-то недоговаривал.
– Семен Николаевич, можно я… Можно мне…
– Нельзя! – отрезал отец. – Без тебя обойдутся! Будут еще на твоем веку охоты.
– Я не об этом… Мне в форт нужно. В школу…
– Что-то?! – вытаращил глаза Семен. – Зачем?!
– Ну-у…
– Короче! Не тяни резину – выкладывай все как есть!
– Н-не могу… Сам не понимаю!
– Тогда так, – принял решение Семен. – Давай глаза в глаза – молча. Я же учил тебя, ты умеешь!
– Да, – сказал Юрайдех, – давайте!
Минут пять отец и сын сидели неподвижно, а потом Семен вздохнул и вытер со лба выступивший пот:
– Черт знает что! Может, это твои глюки? «Крыша поехала», а?
– Не знаю… – честно признался сын.
Семен оказался в полном смятении: каскад полученных «мыслеобразов» однозначно свидетельствовал, что над его фортом и школой, а может быть, и всем народом Мамонта нависла смертельная опасность. Нужно немедленно начинать всеобщую мобилизацию, собирать людей, вести их… Но на каком основании?! На основании неких видений в мозгу парнишки, совсем недавно пережившего сильнейшее душевное потрясение, а может быть, и клиническую смерть? «Основной смысл трехдневного «карантина» после посвящения, – вспомнил Семен, – в том и заключается, чтобы выяснить, остался ли человек вменяемым. Если нет, то его просто убьют – это жестоко, но, увы, правильно. Сейчас время большой охоты, время заготовки мяса на ближайшие несколько месяцев – людям и спать-то будет некогда… Да, моей власти, моего авторитета, наверное, хватит собрать их и повести на войну с… непонятно кем. А что будет потом? Проблемы с питанием, конечно, возникнут, но настоящий голод вряд ли наступит… Но ритм жизни – далеко не легкой – будет нарушен. И все это из-за «глюков» моего сына?! Нет, надо разбираться! Спокойно, Сема, спокойно…»
– Сколько девушек у тебя было сегодня ночью?
– Пять.
– И ты каждую…
– Угу, – кивнул Юрайдех. – А Люнку и Найгу по два раза.
– Молодец! Весь, как говорится, в отца… Скажи честно, бардак творится в Среднем мире или у тебя в башке?
– Честно? Не знаю!
– Верю! – вздохнул Семен. – Ты понимаешь то, что видишь? Можешь как-то рационально объяснить?
– Н-ну, вроде бы…
– Тогда объясняй! Я специально не полезу больше в твое сознание – говори словами, доказывай, что ты не псих!
– Иначе меня убьют?
– Нет, в психушку посадят, – грубо пошутил Семен. – Ты передал мне «мыслеобраз», в котором с верховьев нашей реки движется целая армада лодок-долбленок с вооруженными людьми. Это кто угодно, только не переселяющееся племя – кочевье выглядит не так. Тогда зачем они плывут? За вражьими головами? За скальпами? За всем этим такой толпой в такую даль не отправляются! А они издалека, потому что я сам недавно с верховьев – там тигдебы с быками шарахаются. Никаких водоплавающих народов там нет – о них даже никто и не слышал! Объясни, хотя бы теоретически, откуда они могли взяться?
– Ну, я думаю… – замялся Юрайдех. И вдруг заговорил довольно уверенно: – Понимаете, Семен Николаевич, у нашей реки несколько истоков. Один из них начинается в большой низменности. Там сплошные леса, озера и болота. Наверное, эти люди оттуда, потому что на лодках хорошо плавают.
– В таких условиях много народу не бывает, – усомнился Семен. – На озере или в лесу многим не прокормиться!
– А их раньше много и не было, – не смутился Юрайдех. – Это как бы саморегуляция популяции…
– Что-о?! – опешил Семен.
– Ну, когда появляются признаки перенаселенности, может родиться целое поколение особей, не привязанное к родным местам и с ослабленным инстинктом самосохранения. Оно – это поколение – когда становится взрослым, легко скучивается, сбивается в стаю и куда-нибудь отправляется. Типа нашествия саранчи, массовых походов мышей или леммингов. Обычно они попадают в непригодные для жизни условия и погибают. А численность исходной популяции из-за этого резко снижается. Я правильно говорю?