Страница 4 из 15
— Пусть ее, — снова вздохнула Прекраса. И не соперница эта варяжка вовсе, к ней князь вообще ни ногой, точно и забыл, что в Вышгороде жена есть. Да и как помнить, если та совсем девчонка?
Вдруг Прекраса замерла от неожиданной мысли. Дочки даже забеспокоились, мать замолчала на полуслове. А та просто осознала, что с тех пор, как князь взял новую жену, прошло немало времени, варяжка уж и подросла. Неужто там Игорь пропадает?
Позже Прекраса разузнала — нет, не ездит князь Игорь в Вышгород. Но сердце успокоилось только на время, точно предчувствовало что.
Глава 4
Люди на земле привыкли к смене времен года, к тому, что за весной приходит лето. Сначала молодое, не жаркое, когда все буйно цветет и зреет, потом оно становится зрелым, устает, точно женщина, родившая много детей, как-то покорно уступает свое место осени. Осень, она робкая, у лета зелень отберет, сделает все желтым, захолодит воды и землю, воздух сделает прозрачным и сладким, но скоро сама подвинется, пуская зиму-морену. Лишь время от времени будет осень воровато пригревать землю, точно жалея ее из-за наступающих морозов. Только зима всегда ведет себя хозяйкой, будто и не наступит ее очередь уходить. Хорошо, если засыплет снегом, а то ведь выстудит, выморозит все вокруг, станет швырять в лица людей горстями колючих льдинок, укоротит светлый день, а ночью заставит трещать деревья. Боятся люди зиму, потому и рады, когда появляются первые вестники будущего тепла — сосульки. Еще нет ни птиц, ни робкой зелени на полях, ни цветов на прогалинах, даже самих прогалин тоже нет, но на солнышке закапали первые сосульки, и человек рад. Не все зиме хозяйничать, есть и ей срок. Пусть потом еще налетят злые ветры, нанесут сугробы, заметут дороги, но солнышко уже пригревало, значит, вернется с теплом. В срок, у всего свой срок.
В Выбутах зима дольше, холоднее и отступает неохотнее. До самого березеня может посыпать снегом, замерзать вода в ведрах по ночам, но потом день свое набирает весной и летом. Дни много длиннее, чем в Киеве, и ночи не черные, а темно-синие. Рассказывали, что ближе к Варяжскому морю в Ладоге летом ночи вообще нет — придет вечерний сумрак, и почти сразу утренняя зорька наступает. Короткое лето, зато светлое, все успевает вырасти, зацвести и созреть. Только мокро и холодно, но красиво.
Молодой княгине снился выбутский лес, ровные ряды сосен, искала она в нем что-то, а что — и понять не может. Знала только, что нашла, закричала от радости и проснулась. Вокруг темно, только в печи потрескивают остатки дровишек. В ложнице тепло, потому что челядники хорошо смотрят, топят даже ночью, чтоб не выстудило, чтоб не пожаловалась княгинюшка. Ольга сладко потянулась, молодое тело не знало болезни или усталости, повернувшись на другой бок, она почти сразу снова провалилась в сладкий сон. Теперь уже ничего не искала до самого утра, только тихо посапывала, уткнувшись носом в меховую накидку. Вошедшая в ложницу ключница проверила печь, прислушалась к ровному дыханию хозяйки и вышла, тихонько прикрыв дверь. Топая к своей каморке, женщина сокрушенно качала головой: и чего князю нужно? Вон какая лебедушка ждет не дождется его ласки, такую мало где встретишь, а князь и глаз не кажет в вышгородский терем.
Ольга проснулась оттого, что уже выспалась. На улице морозно, но в ложнице ярко горят поленья, огонь потрескивает, чуть тянет дымком… Тепло и уютно. Она одна. Она всегда одна, даже когда вокруг люди. Князь с осени до весны собирает дань, уезжая в полюдье, весной распоряжается сбором торговых лодей и провожает их по Днепру за пороги, защищая от степняков. И только в конце лета появляется ненадолго в Киеве. Но там у него уже две жены, одна славянка Прекраса, которую князь когда-то сам встретил на перевозе еще совсем молодым и полюбил, вторая — привезенная князем Олегом от болгар. тоненькая, как тростинка, с темными длинными волосами и вечно грустными глазами, ее имени Ольга даже запомнить не могла. Сама Ольга живет в Вышгороде, еще слишком молода, чтоб князь ходил к ней. Раньше княгиню это не беспокоило, она старательно училась, запоминала все, что рассказывали ей люди, присланные Карлом, училась говорить на чужих языках, расспрашивала, как живут в других землях. Но прошло достаточно лет, пора бы Игорю и вспомнить о своей младшей жене. Нет, княгине сам князь совсем не нужен, но она хорошо понимала, что сидеть всю жизнь в Вышгороде, когда власть в Киеве, для нее немыслимо. Да, вокруг холопы, всегда готовые угодить, выполнить любое желание, ее хорошо охраняют и богато содержат. О таком распорядился еще Вещий Олег после того, как побывал в Вышгороде.
И снова Ольга готова жертвовать. Для того чтобы стать полноправной княгиней, она должна родить князю Игорю сына, у Прекрасы одни дочки, у болгарки вообще нет детей, если Ольга родит наследника, то станет главной женой. Только Игорь мог дать ту самую власть, ради которой она столько лет сидит в Вышгороде и учится.
Ольга выскользнула из-под меховой накидки, под которой нежилась, и пробежала босыми ногами по медвежьей шкуре к окну. Увидеть ничего не удалось, Зима-морена сковала все вокруг, закрыла морозным туманом, изрисовала узорами. От окна тянуло холодом. Нет, лучше ближе к огню. Огонь-Сварожич согревал, давал тепло и свет. Без него людям не выжить морозной зимой. Но огонь требует пищи — дров.
Зябко поеживаясь и поворачиваясь то одним, то другим боком, Ольга, однако, не отводила задумчивого взгляда от пламени. Ей вспоминалось, как выбирают деревья для печей. Славяне чтят лес, не всякое дерево можно рубить на дом и на ладью, а для печи тем более. Нельзя трогать старые, но крепкие деревья, негоже им гибнуть под топором. Нельзя рубить молодняк, пусть растет. Нельзя совсем засохшие, кривые, с большими дуплами…. Много какие нельзя, огонь будет гореть в доме, нельзя, чтобы беду привлек. Словно подтверждая ее мысли, поленце в печи вдруг оглушительно треснуло, рассыпая искры, одна из них вылетела наружу, но сразу погасла. Княгиня вздрогнула от неожиданности.
В ложницу робко заглянула Светланка, как бы проверяя, что случилось и не проснулась ли Ольга. Увидев княгиню раздетой у огня, засуетилась.
Позже Ольга вышла на крыльцо. Во дворе суетились люди — это привезли дань. Смерды носили на спинах большие кули из рогожи с возов к клетям, ставили их на снег и уходили за новыми.
День действительно выдался морозный, солнце искрилось тысячами мелких брызг, из лошадиных ноздрей валил пар, кони слегка похрапывали и перебирали ногами. Но таскающим тяжелые тюки людям было даже жарко. Ольга еще не замерзла, поэтому остановилась, чуть лениво оглядывая двор. Одно и то же, каждый день привозят скору (пушнину), бочонки с медом, воск или вон, как сегодня, снедь. Тут она заметила, что смерды ставят кули с рыбой прямо на снег и сверху рыба не накрыта, налетит снег. Подумалось, что в клети, где теплее, налипший снег растает и рогожа будет мокрой. Ольга вдруг, сама того не ожидая, закричала, чтоб постелили рогожу под кули и прикрыли сверху!
От ее звонкого голоса и от неожиданности все встали. Ольга увидела, что из-за головы ближайшего к ней смерда торчит из рогожи хвост большого замороженного осетра. Чтобы не рассмеяться, она сурово сдвинула брови. По двору прошел шепот: «Княгиня…» Смерды посрывали шапки с голов, несмотря на мороз и тяжелую ношу, заторопились подложить рядно и прикрыть кули.
В терем Ольга возвращалась со смешанным чувством. Распирала гордость, что ее, княгиню, пусть совсем молоденькую, послушали, выполнили распоряжение не ближняя челядь, а пришлые смерды. С другой стороны, было боязно командовать. Перевесило первое чувство. Ольга осознала себя хозяйкой. Она ведь верно приказала? Значит, и сомневаться нечего.
Однако настоящей воли не было, она хозяйничала с толком, но только на княжьем дворе в Вышгороде. А в Киеве другие, и князь словно забыл об Ольге. Может, так и было? Даже Карл в Вышгород больше не приезжал. Княгиня-затворница…. Сколько так еще сидеть? Она умница, она много знает и хорошо распоряжается, умеет держать себя с людьми, только кому это нужно? Молодая княгиня улыбается и разговаривает ласково, и все думают, что Ольга добрая, но строгая. И никто, кроме нее самой, не знает, что творится в душе, в мыслях. Она одна, всегда одна. Это расплата за возможность слышать вслед шепот: «Княгиня…» Но она готова платить.