Желание герцога

— Не будь идиотом! — раздался ему вслед голос герцогини.

Саймон направился по коридору в другую комнату, но, прежде чем он успел войти туда и обдумать все, что он сказал в защиту Лиллиан, его догнала Наоми.

— Подожди, Саймон. Остановись, пожалуйста.

— Что такое? — сдержанно спросил он. — Или ты тоже хочешь убедить меня, чтобы я больше не вспоминал о Лиллиан?

— Ты знаешь, что я так не думаю, — печально покачала головой сестра. — Я понимаю, что ситуация намного сложнее, чем ее видит мать. Она озлоблена многими годами лжи, пренебрежения и многого другого, чего мы с тобой никогда не узнаем и не поймем.

— Как мне хотелось бы знать, справедливы ли ее слова, — отвернувшись, произнес Саймон.

Наоми подошла и остановилась прямо перед ним, так что он вынужден был посмотреть, ей в глаза.

— А что говорит твое сердце, Саймон? — Она взяла его за руки. — Ведь только это имеет значение сейчас.

Саймон задумался над ее вопросом. Он старался заглушить свое сердце, с тех пор как Лиллиан рассказала о своей истинной цели приезда сюда. Он не хотел слушать свое сердце, слишком больно ему было.

Теперь его сердце громко кричало. В нем стучали правда и желание, которое он больше не хотел подавлять. Теперь ему не хотелось успокаивать свое сердце.

— Мое сердце предупреждает меня, что я, возможно, отказываюсь от своего единственного шанса на счастье. Наверно, у Лиллиан были не самые лучшие намерения, когда она ехала сюда, но она ничего не сделала после своего прибытия. Она заинтриговала и восхитила меня. Ей стали известны многие нелицеприятные факты из жизни нашей семьи, но она ни разу не отвернулась от нас.

— Хотя у нее на это были все причины, учитывая, что сделал наш отец с ее матерью, — вздрогнув, заметила Наоми. — На ее месте я не знаю, как повела бы себя.

Последние несколько дней Саймон тоже думал об этом.

— Я старался забыть, что люблю ее. Я пытался остановить это. Но не могу.

— Тогда слушай свое сердце, Саймон, — улыбнулась Наоми. — Я поняла, что мое сердце редко обманывает меня в жизни.

— Думаю, пусть лучше я буду сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал, — с улыбкой посмотрел на нее Саймон.

— Да, и это я знаю из собственного опыта, — уже без улыбки на лице откликнулась Наоми.

— Наоми, — теперь настала очередь Саймона взять сестру за руки, — то, что случилось с нашим братом… Здесь нет твоей вины. Я вижу, что ты винишь себя, но ты была всего лишь слабым ребенком.

Глаза Наоми наполнились слезами, и в этот момент Саймон понял, насколько сильно она чувствовала свою ответственность за случившееся. Насколько она нуждалась в прощении от кого-нибудь… От любого.

— Я пыталась помочь ему, — дрогнувшим голосом прошептала Наоми, и у Саймона кольнуло в сердце. — Но он оказался таким тяжелым.

— Ты когда-нибудь навещала его потом?

Саймон поморгал, чтобы справиться с подступившими слезами, и коснулся щеки Наоми.

— Сначала мать запрещала, — покачала головой Наоми. — Думаю, они надеялись, что тогда я была слишком мала и просто забуду о случившемся. Но я, конечно, никогда не забывала, а потом слишком боялась встретиться с ним лицом к лицу.

— Тебе надо съездить туда. Он по-своему счастлив, Наоми. Вот увидишь его и, возможно, успокоишься. Кроме этого, я думаю, он захочет, чтобы у него появился еще один друг.

Наоми вытерла слезы и долго молчала, размышляя над его словами.

— Я заключу с тобой соглашение, — вздохнув, сказала Наоми. — Я поеду к брату, как ты просишь, но только если ты поедешь к Лиллиан.

— Договорились. — Саймон торжественно пожал ей руку. — Я уеду в Лондон, как только мы повидаем брата.

— Ты поедешь со мной?

— Конечно. Где бы и кем бы я ни был, когда родился, теперь это моя жизнь. И я был бы не очень хорошим братом или герцогом, если бы оставил тебя одну в этой ситуации.

Наоми крепко обняла брата, но Саймон в это мгновение думал о Лиллиан и о том, как через несколько дней он опять окажется рядом с ней.

Лиллиан аккуратно сворачивала одежду и складывала ее в дорожный сундук. За своей спиной она слышала, как всхлипывает Габби, но не осмеливалась взглянуть на подругу, боясь, что расплачется сама.

— Это несправедливо. Как мог отец выставить тебя?

Лиллиан вздохнула. Прошла неделя, как они покинули поместье и вернулись в Лондон. В это время отец Габби, граф Уотсенвейл, узнал, что репутация ее погублена, но замуж она не собирается.

— Твой отец всего лишь пытается защитить тебя, Габби. Мои поступки отразятся на тебе и на твоей семье, если я останусь здесь.

— Но…

— Я с самого начала знала, что все именно так и будет, — покачав головой, оборвала ее Лиллиан. — Эту ситуацию создала я сама, на кого мне теперь жаловаться? Кроме того, граф не выставляет меня, твой отец договорился о месте гувернантки для меня.

— В далекой Шотландии, — запричитала Габби.

Лиллиан содрогнулась, стараясь не думать об этом.

— Ну что ж, я слышала, что в Шотландии есть вполне симпатичные места.

— Только не это, — всплеснула руками Габби. — Это совершенно изолированное место, там холодно и тоскливо.

— Значит, я буду наслаждаться тишиной и покоем.

Лиллиан продолжала складывать вещи, чтобы хоть чем-то занять руки. В этот момент Габби взяла ее за плечи и развернула к себе.

— В этой семье, Лиллиан, восемь детей. Восемь. Я подслушала разговор слуг. Говорят, что это очень нет послушные дети. Упрямцы, которые двух женщин едва не свели с ума.

— Ты мне не поможешь, Габби. — Лиллиан освободилась из объятий подруги. — Теперь ничего нельзя поделать, поэтому я должна принять это как можно спокойнее.

Подруга немного поколебалась, потом обняла Лиллиан и крепко прижала ее к себе.

— Мне очень жаль, Лиллиан. Мне так грустно, что я, возможно, никогда не увижу тебя снова. Как мне это пережить?

Лиллиан обняла ее в ответ. Она старалась не думать о тех, кого оставит, уехав из Англии. Ей будет трудно без дружбы и поддержки Габби. Но еще оставался брат, с которым у нее пока не было возможности встретиться и сообщить о своем отъезде.

Но важнее всех… был Саймон, Если бы она осталась в Лондоне, всегда присутствовала бы хоть крошечная вероятность встретить его на улице или увидеть в магазине. И пусть для нее это было бы очень больно, но она хоть краем глаза посмотрела бы на него.

Но теперь такой возможности у нее нет.

Как она уже сказала Габби, она сама создала такую ситуацию. Поэтому разгребать все последствия тоже предстоит ей самой.

— Пожалуйста, обещай мне, что ты простишь твоего отца. — Лиллиан выпустила из объятий подругу и вытерла ей слезы. — Он поступил очень справедливо. Мог бы не раздумывая выставить меня на улицу. А так по крайней мере у меня будет крыша над головой и немного денет. Я и не могла просить о большем и очень благодарна ему за его доброту. И ты не должна обижаться на него.

Габби скривила губы, но потом все же кивнула.

— Ты должна писать мне. Обещай, что не забудешь!

— Забыть! — Лиллиан засмеялась. — Ты будешь единственным для меня развлечением в том диком месте. Я скорее всего буду писать два раза в день, и тебе быстро надоест читать о вереске и капризных детях.

Габби тоже засмеялась, но смех получился безрадостным.

— Экипаж будет здесь с минуты на минуту, я не могу видеть, как он увезет тебя, поэтому я прогуляюсь с тетушкой Изабель.

— Так будет лучше, — кивнула Лиллиан.

— До свидания, — сдавленным голосом произнесла Габби и выбежала из комнаты не оглянувшись.

Лиллиан вздохнула, но справилась с подступившими слезами. Она так много плакала в последние дни, что больше не хотела слез. Нет, она должна быть сильной.

Закрыв сундук, она окинула взглядом небольшую комнату, в которой жила несколько месяцев. Она никогда не была для нее по-настоящему домом. После смерти отца она чувствовала себя дома только с Саймоном. Но не в его доме, а в его объятиях.