Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 10

Герцогиня не ответила, даже не взглянула на женщину.

— Вы хорошо выглядите, — продолжала женщина.

Снова никакого ответа. Атине стало не по себе.

Со стороны герцогини это было невежливо, но Атина знала, что если такой человек, как герцогиня, кого-либо осадит, то это было равноценно общественной порке.

— Что ж, тогда доброго вам вечера, — обратилась женщина к Атине.

— Доброго вечера.

Женщина хмыкнула.

— По крайней мере одна из вас может претендовать на хорошие манеры.

Женщина повернулась и ушла.

Герцогиня побагровела от ярости.

— Какая наглость! Как она посмела подойти ко мне и заговорить!

Атина удивленно сдвинула брови:

— Кто это был?

Герцогиня в гневе стукнула открытым веером по столу.

— Эта… тварь — чума Лондона. Знай я, что она здесь, ни за что бы не приехала! — Она повернулась к Атине, сверля ее взглядом. — Я хочу, чтобы ты поняла — ты ни при каких условиях не должна общаться с этой женщиной.

— Я поняла.

Герцогиня погрозила Атине пальцем:

— Если я когда-нибудь узнаю, что ты принимала эту женщину, немедленно перестану тебе покровительствовать.

В чем бы эта женщина ни провинилась перед герцогиней, этого было достаточно, чтобы заставить в общем-то вполне благодушную пожилую женщину потерять самообладание.

— Да, ваша светлость, я вас поняла. Но вам не кажется, что мне будет легче отказать ей, если она ко мне явится, если бы я хотя бы знала, как ее зовут?

Герцогиня сделала глубокий вдох, и ее лицо снова приняло выражение, сходное с мраморной статуей.

— Это Вера, леди Понсонби, хотя мне стоит большого труда произносить это имя. Титул она получила, когда вышла замуж. На самом деле она дочь стряпчего. Но поверь мне, ее мать была гораздо хуже. Когда умер ее отец, ее мать купила и стала содержать дом терпимости!

— О нет! — в ужасе воскликнула Атина.

— Ее мать была ужасной женщиной по имени Финч, посвятившей свою жизнь храму греха. Вся семья Финч была в это вовлечена. Не понимаю, о чем только думал Понсонби, связавшись с этой семейкой. — Герцогиня покачала головой. — А сейчас эта женщина является владелицей дома терпимости, доставшегося ей от матери. Но ничего хорошего ей это не принесло. Здание пустуете с тех пор, как умерла ее ужасная мать, и я слышала, что они никак не могут его продать. Мне только остается радоваться, что эта мертвая недвижимость опустошила кошелек Понсонби.

Атину удивил тот ядовитый сарказм герцогини, с каким она говорила о женщине по фамилии Понсонби, и она заподозрила, что ее светлость чего-то не договаривает. Ее супруг слыл в обществе распутником, и вполне возможно, герцогиня потеряла его за дверями дома терпимости миссис Финч. Атина огляделась в надежде увидеть ту, которой удалось привести в ярость невозмутимую герцогиню. Именно в этот момент она увидела его. Он стоял в кружке мужчин, провозглашая тост.

Кельвин Бредертон, лорд Стокдейл.

В действительности он был так же красив, как в ее памяти, так и в мечтах. Одетый в коричневый камзол и расшитый золотой нитью жилет, он был воплощением здоровья, богатства и стиля. Он что-то оживленно говорил стоявшим вокруг него мужчинам и выглядел так же ослепительно, как неделю назад, когда герцогиня взяла ее с собой на обед в доме родителей Кельвина. Атина вспомнила, как долго она с ним разговаривала в тот вечер, и ее сердце учащенно забилось.

— Я вижу, в каком направлении работают твои мысли.

— Извините?

— Ты слышала, что я сказала. На твоем лице написаны все твои неподобающие леди мысли. Вспомни предостережения графини Кавендиш.

Атина покраснела до корней волос.

«Настоящая леди никогда не должна думать о плотском. Если она стремится к совершенству, она не должна позволять ни своим мыслям, ни делам быть зараженными порчей. Чистота помыслов — вот отличительная черта настоящей леди».

Коротким кивком герцогиня приветствовала хорошо одетого мужчину.

— Я уговорила герцога Седжвика привести сюда лорда Стокдейла. Прошу тебя, не вздумай хотя бы словом обмолвиться о леди Понсонби и ее заведении.

Атина почувствовала, что краснеет еще больше. Она ненавидела себя за то, что краснеет, потому что от этого ее волосы казались еще более рыжими. Обмахиваясь веером, она попыталась охладить свои пылающие щеки. Потом глубоко вдохнула, готовясь к встрече с ним. На ней прелестное платье, ее волосы уложены в безупречную прическу и у нее манеры настоящей леди. Она уже не та несуразная девица, какой была месяц назад. С тех пор книга графини Кавендиш подняла ее до уровня светского поведения. Сегодня она леди… и Кельвин это обязательно заметит.

Кельвин подошел к ним, широко улыбаясь.

— Ваша светлость, — сказал он, приложив пальцы к шляпе. — Как приятно снова видеть вас. Надеюсь, вы в добром здравии.

— Спасибо, лорд Стокдейл. Вы помните мисс Макаллистер?

— Разумеется, — сказал он, одарив Атину свой ослепительной улыбкой. — Мисс Макаллистер, рад вас видеть снова. Вы выглядите просто потрясающе.

Лицо снова запылало. Единственным утешением было то, что когда она краснела, ее веснушки были менее заметны.

— Благодарю вас, лорд Стокдейл. Не хотите ли присоединиться к нам?

— С большим удовольствием.

Они непринужденно болтали, обсуждая красоты парка Воксхолл и людей, которых они здесь встретили. Уровень несказанного счастья Атины поднимался выше с каждой минутой. Мысли улетали у нее из головы, и до нее дошло, что она все больше улыбается и все меньше говорит. И это было не так уж плохо, потому что, как учит графиня Кавендиш, «ни одному мужчине не нужна жена, болтающая без умолку, как попугай. Женщина, которая слишком много говорит или, во всяком случае, говорит больше, чем мужчина, может в будущем оказаться сварливой мегерой».

Кельвин взглянул на нее, на секунду отвлекшись от того, что говорила герцогиня, и их взгляды встретились. Атина не удержалась от улыбки.

— Должен сказать, что я очарован акцентом мисс Макаллистер, хотя он и малозаметен. Мисс Макаллистер, как давно вы уехали из Шотландии?

— Очень давно. Мне было десять лет, когда мы покинули Шотландию. — Атина запнулась, поняв, что невольно выдала свой не слишком молодой возраст. — В то время умерли мои родители, и я переехала в Англию к своему дедушке.

— Я никогда не был в Шотландии. Мне бы хотелось там побывать.

— О, вам понравился бы Тай-на-Койлл. Это означает «Дом лесов». Это был красивый дом, вокруг которого, насколько хватает глаз, простирались поля и луга. Через лес протекает река, и по воскресеньям мы обычно ходили… — Она хотела было сказать «на рыбалку» — но, увидев выражение лица герцогини, на мгновение остановилась. «Настоящая леди никогда не участвует в развлечениях мужчин. Охота, рыбалка, стрельба из лука, бега, бокс и прочее должны оставаться исключительно прерогативой мужчин. Считается совершенно неприличным поведением для леди принимать участие в разговорах об этих развлечениях, не говоря уже о том, чтобы в них участвовать». — …гулять по лесу и наслаждаться пением птиц.

— Звучит просто замечательно. Думаю, мы скоро предпримем туда поездку. Если, конечно, ее светлость сможет к нам присоединиться.

— Это место уже давно нам не принадлежит, — сказала Атина. — Мой отец потерял его незадолго до смерти.

— О, простите. Мне очень жаль. Значит, в Шотландии не осталось места, которое ни могли бы назвать своим домом?

— Мой отец приобрел небольшой участок земли в качестве моего приданого. Мне хотелось бы, чтобы я могла похвалиться этим местом, но оно небольшое. Всего тридцать акров скалистой земли в горной части Шотландии недалеко от моря.

Он улыбнулся, и на щеке у него появилась ямочка.

— Все равно мне хотелось бы его увидеть. Может быть, когда-нибудь вы меня туда отвезете?

Атина робко пожала плечами:

— Если вы пожелаете.

— Возможно, мы можем устроить там пикник… после того, как мы будем помолвлены.

Атина была поражена.

— Вы сказали «помолвлены»?