Страница 20 из 76
— Сначала в Дарем пожаловал досточтимый Рональд Бернс. Теперь ты. Чем объяснишь? — спросил я Кайла.
— Расскажи сначала, что у тебя, — ответил он. — А я постараюсь не остаться в долгу, насколько возможно.
— Я составляю психологические портреты убитых женщин, — сказал я Кайлу. — Так называемых отбракованных. В двух случаях отвергнутые им женщины были очень сильными личностями. Вероятно, доставили ему массу хлопот. Он мог пойти на убийство ради того, чтобы избавиться от них. Исключение составляет Бет Энн Райерсон. Мать семейства, здоровье не ахти. С ней мог случиться нервный срыв.
Кайл потер виски и покачал головой.
— Тебе до сих пор не предоставили никакой информации и никак не помогли. Но, бац!.. — Он улыбнулся. — Ты все равно на полкорпуса обогнал наших парней. Я ни от кого не слышал версии по поводу «отбракованных». Это очень ценно, Алекс, особенно если речь идет о весьма предусмотрительном психе.
— Он действительно чертовски предусмотрителен, Кайл. Причины, по которым он избавился от этих трех женщин, должны быть очень вескими. Теперь, надеюсь, ты расскажешь мне что-нибудь новенькое.
— Возможно, если пройдешь несколько предварительных тестов, так сказать. Что еще тебе удалось выяснить?
Я неодобрительно покосился на Кайла, медленно потягивая пиво.
— Знаешь, я думал, ты человек, а оказалось — обычная фэбээровская жопа.
— Меня запрограммировали в Куантико, — монотонно проговорил Кайл, ловко имитируя голосовой ретранслятор компьютера. — Ты составил психологический портрет Казановы?
— Работаю над ним. — Я рассказал ему то, что он и так уже знал. — Делаю, что могу, учитывая практически полное отсутствие информации.
Кайл молча постукивал по столу согнутыми пальцами правой руки. Ему подавай все без остатка, только тогда он, может быть, поделится со мной кое-чем.
— Это должен быть человек, способный легко раствориться в местной среде, — сказал я. — Никто до сих пор даже близко к нему не подобрался. Вероятно, он находится под влиянием навязчивых сексуальных фантазий, преследующих его с детства. Может быть, стал когда-то жертвой насилия или кровосмесительства. Он мог быть онанистом или насильником. Теперь собирает странную коллекцию из красивых женщин, отбирает самых необычных. Он исследует их. Кайл. Я в этом почти уверен. Он одинок. Возможно, ищет себе идеальную женщину.
Кайл мерно кивал, вперед — назад.
— Ты просто свихнулся, парень. Рассуждаешь, как он!
— Ничего смешного. — Я вцепился ему в щеку двумя пальцами. — А теперь говори то, чего я не знаю.
Кайл вырвался от меня.
— Я хочу предложить тебе сделку, Алекс. Сделку стоящую, так что не относись к ней скептически.
Я поднял руку, подзывая официантку:
— Счет! И сосчитайте нам по отдельности, пожалуйста!
— Нет-нет. Подожди. Это хорошая сделка, Алекс. Терпеть не могу слов «поверь мне», но поверь мне. Я просто не могу выложить сейчас все, чтобы доказать свою искренность. Скажу лишь, что дело существенно крупнее всех известных тебе до сих пор. Ты прав по поводу Бернса. Заместитель директора появился здесь не случайно.
— Я догадался, что Бернс прилетел не для того, чтобы любоваться азалиями. Так подкинь мне хоть один свежий факт! — чуть было не заорал я на весь тихий гостиничный бар.
— Больше не могу сказать ничего.
— Черт бы тебя побрал, Кайл, ты мне ни фига не сказал. Что за сделку ты собираешься мне предложить? — все еще повышенным тоном спросил я.
Он поднял ладонь. Хотел, чтобы я успокоился.
— Слушай. Как ты знаешь или догадываешься, это дело — настоящий многоведомственный кошмар. Каша только-только заварилась. Можешь мне поверить. Никто пока ни до чего не докопался, Алекс. Я хочу, чтобы ты над этим поразмыслил.
Я закатил глаза.
— Счастлив, что не вляпался в это.
— Это прекрасное предложение для человека в твоей ситуации. Поскольку ты оказался вне многоведомственной каши и, таким образом, не зависишь от них, почему бы тебе не продолжать действовать в том же ключе? Будешь держаться в сторонке и работать непосредственно со мной.
— Работать на Федеральное бюро? — Я поперхнулся пивом. — Стать пособником фэбээровцев?
— Я готов обеспечить тебе доступ к любой нашей информации, по мере ее поступления. Снабжу тебя всем, что у нас есть в смысле источников информации и аналитических результатов.
— И тебе не придется делиться с другими тем, что мне удастся раскопать? Ни с местной полицией, ни с полицией штата? — спросил я.
К Кайлу вернулась его обычная напористость.
— Послушай, Алекс, следствие ведется с размахом, денег не жалеют, но результатов никаких. Полицейских нагнали столько, что в глазах рябит, а женщины на Юге, в том числе и твоя племянница, продолжают исчезать прямо у нас из-под носа.
— Задачу понял. Кайл. Надо поразмыслить над решением. Дай мне немного времени.
Мы с Кайлом продолжали обсуждать предложение, и кое в чем мне удалось его прижать. Хотя, в общем и целом, я купился. Работа с Кайлом обеспечивала мне содействие первоклассной группы поддержки, я мог рассчитывать на их помощь в любой момент. Мне больше не придется действовать в одиночку.
Мы заказали еще бургеров и пива, продолжили беседу и внесли последние штрихи в текст моего сговора с дьяволом. Впервые с момента появления на Юге я ощутил проблески надежды.
— Готов с тобой еще кое-чем поделиться, — сказал я в конце разговора. — Прошлой ночью он подкинул мне записку. Красиво оформленное, оригинальное поздравление с прибытием.
— Нам это известно. — Кайл осклабился, словно повзрослевший мальчишка-хулиган, каким и был по своей сути. — Речь идет о почтовой открытке. На ней изображена одалиска, рабыня-наложница из гарема.
Глава 32
В номер я вернулся довольно поздно, но все равно позвонил домой, чтобы узнать, как там Нана и детишки. Я всегда звоню домой, когда уезжаю, дважды в день — утром и вечером. До сих пор ни разу не пропустил и сегодня не собирался.
— Ты слушаешься Нана, когда она просит тебя быть хорошей девочкой? — спросил я Дженни, услышав в трубке ее голосок.
— Я всегда хорошая девочка! — пропищала в ответ Дженни. Она любит со мной говорить. Это у нас взаимно. Удивительно, но за пять лет наша любовь друг к другу ничуть не ослабела.
Я прикрыл глаза и мысленно представил себе дочурку. Я видел, как она выпячивает маленькую грудку, глядит вызывающе, но при этом улыбается во весь рот, обнажив крошечные кривые зубки. Когда-то и Наоми была такой же славной малышкой. Я хорошо помню те времена. Я отогнал от себя возникший перед глазами образ Липучки.
— Ну а как старший брат? Деймон утверждает, будто он ведет себя замечательно. Говорит, что Нана называла тебя сегодня «наказанье мое». Это правда?
— Ну-у, папочка. Это Нана его так называла. Деймон наше настоящее «наказанье». А я у Нана всегда ангелочек. Ангельская девочка мамы Нана. Сам ее спроси.
— Ну-ну, приятно слышать, — сказал я своей хитрюге. — А разве ты, совсем чуть-чуть, не дернула Деймона за волосы, когда вы были в лавке Роя Роджерса сегодня?
— В лавке-дуравке! Он первый начал. Деймон сам мне чуть волосы не оторвал, и стала бы я лысая, как малышка Клэр.
Малышка Клэр — любимая кукла Дженни с двухлетнего возраста. Кукла была ее «дочкой», она ее боготворила. И нам приходилось с этим считаться. Однажды мы оставили малышку Клэр в магазине в Уильямсбурге во время путешествия за город, и нам пришлось возвращаться обратно. К счастью, Клэр ждала нас, сидя на прилавке у входа, и мило беседовала с охранником.
— Да как я могла Деймона за волосы дергать, когда он почти лысый, папуля? Нана постригла его на лето. Посмотришь на моего лысого братика. Настоящий бильярдный шар!
Я услышал ее смех. Живо представил, как Дженни смеется, а за ней стоит Деймон и ждет, чтобы снова взять трубку. Не терпится поскорее внести коррективы по поводу новой прически.
Закончив с детьми, я поговорил с Нана.