Целовать девушек

Джеймс Паттерсон

Целовать девушек

Посвящается Изабелл Энн и Чарльзу Генри

Пролог

Три недели юный убийца прожил буквально внутри стен роскошного пляжного коттеджа из пятнадцати комнат. Снаружи до него доносился шелест прибоя, но он ни разу не удосужился взглянуть на Атлантический океан или белоснежную песчаную полоску частного пляжа, протянувшуюся на добрую сотню футов вдоль берега. Слишком многое следовало разведать, изучить, проделать, находясь в тайнике внутри шикарного, в стиле средиземноморского ренессанса, особняка в Бока. Сердце бешено колотилось от возбуждения.

В громадном доме обитали четверо: Майкл и Ханна Пирс с двумя дочерьми. Убийца исподтишка следил за семейством, не упуская самых интимных подробностей. Ему нравилось все, что окружало Пирсов, в особенности изысканная коллекция морских раковин Ханны и целый флот парусников из тика, свисающих с потолка в одной из гостиных.

Со старшей дочери, Коти, он не спускал глаз ни днем, ни ночью. Они вместе учились в школе Сент-Эндрюс. Она была потрясающей девчонкой, во всей школе не найдешь другой такой красивой и способной, как Коти. На Кэрри Пирс он тоже положил глаз. Хоть ей всего тринадцать, смотрится уже весьма соблазнительно.

Несмотря на высокий рост, преступник без труда помещался в вентиляционных шахтах дома. Худой, как тростинка, он еще не успел раздаться в плечах. Убийца был хорош собой, типичный красавчик из частной школы с Восточного побережья.

В его укрытии была припасена стопка порнографических романов, суперэротических книжонок, которые он раздобыл во время увлекательных путешествий по магазинам Майами. Больше всего ему полюбились «История О.», «Школьницы в Париже» и «Сладострастные посвящения». Кроме того, в своем застенном тайнике он держал револьвер «смит-и-вессон».

Проникал в дом и выбирался наружу он через подвальное окно со сломанной щеколдой. Временами он даже спал в подвале, за старым, тихо урчащим холодильником «Вестингауз», где Пирсы хранили запас пива и содовой на случай торжественных приемов, обычно заканчивавшихся костром на пляже.

Если быть откровенным, той июньской ночью он чувствовал себя не совсем так, как обычно, но, в общем, ничего особенного. Никаких проблем. Чуть раньше, вечером, он разрисовал тело яркими полосами и пятнами: красными, оранжевыми, желтыми. Как и подобает воину, охотнику. Вооружившись хромированным револьвером 22-го калибра, фонариком и своими «учебниками», он притаился над потолком спальни Коти. Прямо над ней, можно сказать.

Сегодняшняя ночь определит его судьбу, станет началом того, что наполняло смыслом его жизнь.

Он устроился поудобнее и принялся перечитывать любимые места из «Школьниц в Париже». Фонарик тускло освещал страницы. В книге хватало не только возбуждающих сцен, но и всяких мерзостей. История о том, как один французский адвокат приплачивал грудастой директрисе, чтобы та пускала его на ночь в пансион для девочек богатых родителей. Текст пестрил дешевыми оборотами типа: «его наконечник с серебряным набалдашником», «его бесстыдный жезл», «он оприходовал ненасытных школьниц».

Вскоре чтение его утомило, и он взглянул на часы. Пора, уже почти три часа ночи. Дрожащими руками он отложил книгу и приник к вентиляционной решетке.

У него захватило дух, когда он увидел в кровати Коти. Вот оно — настоящее приключение. Все так, как он себе представлял.

Он вновь и вновь смаковал одну и ту же мысль:

«Сейчас начнется моя истинная жизнь. Готов я к этому шагу? Да, готов!..»

Он действительно жил в стенах приморской виллы Пирсов. Скоро этот кошмарный, леденящий душу факт будет обсуждаться на первых страницах всех основных газет Соединенных Штатов. Ему не терпелось почитать «Бока-Ратон ньюс».

Коти Пирс во сне была прекрасна. Безразмерная майка с эмблемой команды «Харрикенс» университета Майами задралась, приоткрыв розовые шелковые трусики.

Она спала на спине, скрестив загорелые ноги. Капризный ротик слегка приоткрылся, губы сложились в маленькую букву «о». С его точки наблюдения она смотрелась словно сама невинность.

Коти почти созрела как женщина. Он наблюдал, как она красовалась перед зеркалом несколько часов назад. Сняв розовый кружевной лифчик с прокладками, рассматривала свои очаровательные груди.

Коти всегда строила из себя «недотрогу». Сегодня он положит этому конец. Он овладеет ею.

Осторожно, бесшумно он снял металлическую решетку в потолке. Затем выбрался через образовавшееся отверстие в небесно-голубую с розовым спальню Коти. Грудь сжимало, дыхание стало прерывистым и натужным. Его бросало то в жар, то в холод.

Два маленьких пластиковых пакета для мусора были натянуты на ноги и подвязаны на лодыжках. На руках — тонкие голубые резиновые перчатки, в которых служанка Пирсов убирала дом.

Он казался себе хитроумным воином-ниндзя, его голое разукрашенное тело должно было вселять ужас. Безупречное преступление. Его возбуждала эта мысль.

Может быть, это сон? Нет, он знал, что это не сон. Все взаправду.

Сейчас свершится! Он глубоко вздохнул и ощутил жжение в легких.

Какое-то мгновение он рассматривал мирно спящую девушку, которой не уставал любоваться в Сент-Эндрюс. Затем потихоньку скользнул в постель, под бок к своей единственной и ненаглядной Коти Пирс.

Стянув резиновую перчатку, он начал осторожно гладить ее нежную загорелую кожу. Ему казалось, будто он втирает душистое кокосовое масло для загара в тело Коти. Член напрягся как струна.

Ее длинные белокурые волосы слегка выгорели и казались на ощупь мягкими, как кроличий мех. Они были густыми, красивыми и источали аромат лесной свежести, словно бальзам. Да, вот и сбываются мечты.

Внезапно Коти распахнула глаза. Блестящие, зеленые, как изумруды, они могли соперничать с драгоценными камнями в витрине «Гарри Уистона» в Бока.

Она в ошеломлении произнесла его имя — то, под которым знала его в школе. Но он взял себе другое: сам себя переименовал, создал заново.

— Что ты здесь делаешь? — изумилась она. — Как ты сюда попал?

— Это сюрприз, сюрприз. Я — Казанова, — прошептал он ей на ухо. Сердце готово было вырваться из груди. — Я выбрал тебя из всех красавиц Бока-Ратон и вообще всей Флориды. Разве тебе не приятно?

Коти закричала.

— Угомонись, — произнес он и накрыл ее миниатюрный ротик своими губами. В страстном поцелуе.

Он поцеловал и Ханну Пирс той незабываемой кровавой ночью в Бока-Ратон.

Вскоре после этого он целовал тринадцатилетнюю Кэрри.

Еще до исхода ночи он осознал себя истинным Казановой — первым любовником мира.

Он был истинным джентльменом. Всегда и во всем. Неизменно вежливым и деликатным. Он думал об этом, прислушиваясь к взволнованному шепоту двух влюбленных, прогуливающихся по берегу озера в университетском городке. Это было так сладостно, так романтично. Как раз то, что нужно.

— Хорошая идея, или не стоит связываться? — услышал он, как Том Хатчинсон спросил Ро Тирни.

Они забрались в светло-синюю лодку, мерно качавшуюся на волнах у озерной пристани. Том и Ро решили «одолжить» лодку на пару часов. Обычная студенческая шалость.

— Как говорит мой прапрадедушка, прогулка на веслах на продолжительность жизни не влияет, — откликнулась Ро. — Потрясающая идея, Томми. Давай попробуем.

Том Хатчинсон рассмеялся.

— А что, если в лодке заняться кое-чем другим? — спросил он.