Страница 9 из 41
За четыре часа до вылета я сел смотреть старый фильм «Зомби» Джорджа Ромеро. Хотелось освежить свои знания о живых мертвецах. Об их облике, повадках, привычках и непривычках — обо всем, что может пригодиться в поездке.
На экране зомби выглядели очень страшно. Они рвали людей, как фантики. Я досмотрел кино ровно до того момента, где Питер, мудрый чернокожий полицейский, произносит свою главную фразу: «Мой дед был верховным жрецом на Тринидаде. Он всегда говорил нам: когда в аду не останется места, мертвые заполнят Землю». Я выключил изображение и несколько раз повторил эту фразу про себя, чтобы запомнить. В руке у меня был билет на Гаити .
Спустя 36 часов я сидел уже в зале ожидания аэропорта Санто-Доминго, столицы Доминиканской Республики , и смотрел на табло, где уже час горело сообщение, что мой самолет на Гаити улетел. Однако на самом деле самолет даже не прилетал — все это время летное поле оставалось пустым. В небе не было ни облачка, так что о причинах задержки оставалось только догадываться.
На сегодня практически единственным видом транспорта, связывающим города Гаити, является тап-тап. Так здесь называют любой пикап, подвеска которого усилена местными механиками таким образом, что в кузове — сидя, а подчас и стоя, могут ехать до 25 человек. Эффектная раскраска — их неотъемлемый атрибут
Посадку объявили неожиданно. Доминиканский полицейский открыл ворота, выходящие прямо на летное поле, и, ткнув пальцем в единственную летную машину, объявил: «Гаити». Самолет был маленький, сигарообразный. Его двигатели ревели, как две выжившие из ума детские авиамодели. Я поднялся на борт и занял место 1B, прямо за кабиной пилотов. Дверь туда оставалась распахнутой настежь. Откинувшись в креслах, оба пилота невозмутимо пили кока-колу. «Месье?» — один из них протянул мне стаканчик. Мы выпили. «О, месье из кокаколист!» — одобрительно заметили угощавшие не то по-французски, не то по-английски. Тут дверь хлопнула, «агрегат» мелко задрожал, быстро побежал по взлетной бетонке и прыгнул в небо. В иллюминаторе замелькали желтые и зеленые прямоугольники полей, вплотную подходящие к окраинам большого города. Затем сверкнула внизу пестрым пятном и исчезла в зелени сама доминиканская столица… Пилоты почему-то все время смеялись, а в салоне, напротив, царило гробовое молчание. Оно чувствовалось даже сквозь упомянутый уже истерический визг моторов. Я оглянулся со своего 1B в проход. Лица пассажиров приобрели каменное выражение. На 24 местах сидели две дюжины человек. Их можно было безо всяких условностей разделить на две равные категории. Первая представляла цвет коррумпированного гаитянского чиновничества. Вторая — перепуганных, но уже успевших загореть под доминиканским солнцем работников европейских гуманитарных организаций, которые ехали спасать незнакомую страну. Спаси их Господь, выглядели они неважно.
Это был ежедневный утренний авиарейс из Санто-Доминго в Порт-о-Пренс, с одного, восточного, конца небольшого острова — на другой. Таким кружным путем добираться нам пришлось не из баловства: Республика Гаити — не самое легкодоступное место на карте. Регулярные рейсы туда из «дальнего зарубежья» можно пересчитать по пальцам.
Короткий внутриостровной перелет, судя по расписанию, должен был занять менее получаса. Я сидел и смотрел в иллюминатор. В какой-то момент, оторвавшись от стекла, увидел, как оба штурвала, оставленные, как в хорошем фильме ужасов, без присмотра, безвольно подергиваются из стороны в сторону. Оба летчика не обращали на них ни малейшего внимания. Склонившись друг к другу, они считали на коленях американские доллары и распихивали их в два конверта. Пачка была толстой и таяла весьма медленно. Самолет шел на автопилоте…
Все это говорило мне об одном — даже если там, внизу, еще продолжалась Доминикана, здесь, наверху, давным-давно наступило Гаити. И я, человек с места 1B, мог прочувствовать эту метаморфозу, как никто во всем самолете. Мое настроение было веселым и глупым. Я допил кока-колу, расстегнул ремень безопасности и уткнулся в грязный иллюминатор.
История обыкновенного безумия
С тех пор как 5 декабря 1492 года каравелла «Санта-Мария» Христофора Колумба причалила к берегу Гаити и остров был объявлен испанским, местная история пошла по одному из самых жестоких путей в полушарии. Коренное население острова было целиком истреблено конкистадорами уже к началу XVII века. Тогда испанцы, первоначально владевшие всем островом, который в то время назывался Эспаньола (то есть Маленькая Испания), первыми стали завозить на Гаити рабов из Западной Африки — преимущественно для добычи золота. Позднее, в 1620 году, будучи не в состоянии противостоять нападениям французских и голландских пиратов и контролировать всю Эспаньолу, первооткрыватели сместились на ее восток и закрепились на территории современной Доминиканской Республики. А запад автоматически достался французам, которые, в отличие от испанцев, сообразили, что главное богатство острова — не золото, а кофе и тростник. Очень скоро французская «зона оккупации» стала самой богатой колонией во всей Америке. Такой статус ей обеспечивали опять-таки более полумиллиона африканских рабов, условия жизни которых на Гаити слыли особенно тяжелыми. Уже в начале XVIII века тут действовали несколько крупных поселений маронов — беглых рабов, совершавших нерегулярные и плохо организованные набеги на французские поселения. Настоящая борьба, которая впоследствии привела к созданию первого в мире независимого государства с черным населением, началась в 1791 году, когда жрец вуду по имени Букман призвал людей к борьбе с французами . Восстание, возглавляемое Жаном Франсуа и Антуаном Биассу, разгорелось в августе того же года, после пленения и казни Букмана французами. Месть за это оказалась жестокой. Были сожжены сотни плантаций, убиты тысячи французских поселенцев. Одним из самых заметных вожаков восстания зарекомендовал себя Туссен-Лувертюр. Его армия наголову разгромила колонистов, но вскоре, после того как в метрополии победила революция, он присоединился к французам, поверив в обещания революционного правительства отменить на Гаити рабство. Вместе с республиканской армией Лувертюр стал сражаться против испанцев. Сотрудничество это закончилось печально — в 1802 году, когда Наполеон послал на остров новые войска с целью восстановить контроль над колонией. Обещания отменить невольничество оказались, конечно, забыты. Лувертюра схватили и увезли во Францию, но вероломство это подтолкнуло двух других гаитянских «полевых командиров» — Жан-Жака Дессалина и Анри Кристофа — к тому, чтобы возобновить борьбу. После серии крупных их побед Гаити устлали тысячи убитых наполеоновских солдат. На Новый год, 1 января 1804-го, страна провозгласила независимость. Дессалин стал первым правителем (диктатором). Тогда же родилось имя «Гаити». Не желая, чтобы новое образование хоть как-то ассоциировалось с испано-французским прошлым, вождь «вернул» острову старое индейское название (в переводе — «земля гор»). Увы, став вторым — после США — государством в регионе, обретшим свободу, и первым и единственным, где восстание рабов увенчалось успехом, молодое государство быстро сползало в трясину внутренних конфликтов, подкрепленных полной внешней блокадой. В 1806 году Дессалин был убит. Страна развалилась на две части: Республику, возглавляемую Александром Петионом (он стоял за землевладельцев), и Королевство, возглавляемое Анри Кристофом, любимцем неимущих. Оба правителя не доверяли друг другу. Чистокровный африканец Анри Кристоф подозревал мулата Петиона в связях с французами, но до столкновений дело не доходило. В 1820 году парализованный после тяжелого удара Анри Кристоф покончил с собой. Последующие сто лет были ознаменованы постепенным возвращением на Гаити европейцев, а также правлением весьма бесхарактерных личностей, что в 1915 году закончилось американской оккупацией, длившейся 19 лет. В 1957-м к власти пришел Франсуа Дювалье, известный как Папа Док (то был один из любимых объектов советской пропаганды). Объявив себя пожизненным президентом, упразднив армию и создав тайную полицию (знаменитый корпус «тонтон-макутов»), Папа Док стал, возможно, самым жестоким правителем за всю историю маленькой страны. В 1971-м, умирая, он передал власть сыну — Жан-Клоду, Беби Доку, который фанатично продолжал родительское дело и был смещен лишь в 1986 году, что и положило начало современной гаитянской традиции насильственной смены власти. Жан-Бертран Аристид, первый в истории страны демократически избранный (в 1991 году) лидер, также лишился должности в результате кровавого переворота. Позднее, находясь в изгнании, Аристид произнес знаменательную фразу: «Все наши беды происходят оттого, что каждый у нас хочет стать президентом». Его правоту подтверждает тот факт, что на выборах 2006 года в избирательном бюллетене значились 32 кандидата, двое из которых были мужем и женой.