Страница 38 из 41
Впрочем, самая известная современная постройка в городе обыгрывает образ другого «металлического изделия», а именно — смятой банки из-под кока-колы. В 1994 году один из отцов «компьютерной» (то есть спроектированной при помощи специальных программ) архитектуры, Фрэнк Гери, возвел на Влтавской набережной комплекс контор с рестораном на крыше, получивший от горожан «кличку» «Джинджер и Фред». Так звали знаменитую танцевальную пару, покорившую Голливуд в середине прошлого века. Две серебристо-серые башни действительно напоминают легендарных артистов, запечатленных на их самой знаменитой фотографии. Одна, с «юбочкой» конструкций и «летящими ножками» опор, — Джинджер Роджерс, другая, построже, с круглой «шляпой» на макушке, — Фред Астер…
Гери, утверждавший, что «все выглядит великолепно, пока стройка в разгаре, и ужасно, как только снимут леса», обожает эстетику недостроенного здания, когда все торчит и дыбится. «Танцующий дом» — один из его шедевров. Пражский муниципалитет разрешил американцу даже трюк с нависанием некоторых частей постройки над тротуаром и проезжей частью, не говоря уже о «прыгающих» окнах, расположенных в разных плоскостях. Кстати, в карьере мэтра «Танцующий дом» сыграл роль «тарана» при завоевании Европы: «Джинджер и Фред» «закружились» над Влтавой в своем вальсе с чечеткой уже тогда, когда знаменитый теперь Музей Гуггенхайма в Бильбао еще только задумывался.
В начале девяностых критики писали о том, что «причуда» Гери не соответствует духу Праги, и даже требовали уволить чиновников, допустивших это «безобразие». Прошло чуть больше десяти лет, и «Джинджер и Фред» прорвались в десятку архитектурных хитов чешской столицы — об этом вам поведает любой путеводитель. Прав Гери, когда говорит: «Будь самим собой, и признание не заставит себя ждать». Сейчас в доме «У черной Богоматери», где когда-то был ресторан, открыт музей кубизма. Туристам, отправляющимся в Прагу, советую пообедать в ресторане на крыше «Танцующего дома»: боюсь, как бы и его скоро тоже не превратили в музей, на этот раз — постмодернизма.
Русская былина
Свидетелей и участников невероятных событий, о которых рассказано в этой былине, не найти: их след теряется в далеком мае 45-го года. Хотя, если предположить, что тогда, шестьдесят с лишним лет назад, спаслись те, которые были детьми, — возможно, они пролили бы свет на судьбы наших разведчиков... Последине, по всей видимости, числятся пропавшими без вести по сей день. Так удобно. Иначе народу-победителю пришлось бы рассказать о том, что стать героем на поле брани можно, не только убивая врагов, но и объединившись с ними, дабы спасти жизни людей.
Д.И. Фост
(проект киносценария)
Об этой истории я знаю почти всю свою сознательную жизнь. Мне было четырнадцать лет, когда вечером 20 августа 1968 года в Гурзуфе ее рассказал Маршал Советского Союза К.С. Москаленко. Я был дружен с его сыном Женей, и несколько лет подряд мы даже отдыхали вместе в Крыму. В тот день я был у него в гостях. Кирилл Семенович уезжал и дожидался машины, чтобы ехать на аэродром: его почему-то срочно вызывали в Москву. Выглядел он расстроенным, и Женька, как мог, пытался развлечь отца, а я старался как-то подыграть своему другу. Ничего из этого, разумеется, не получалось, и в какой-то момент маршал прервал наши психологические экзерсисы.
— Давайте-ка, ребята, я вам расскажу одну историю про войну, — усмехнулся он. И рассказал… Правительственная «Чайка» уже везла его на аэродром под Севастополем, а мы, два пацана, все еще сидели, ошарашенные услышанным.
Спустя два дня по радио сообщили, что советские войска вошли в Чехословакию. В ту самую Чехословакию, которую в 1945-м освобождала 38-я армия генерал-полковника Москаленко.
Позже Кирилл Семенович при встречах часто возвращался к обсуждению событий того рассказа. Она не давала ему покоя — эта история. Не дает покоя и мне. Теперь, читатель, узнай и ты об удивительных событиях конца Великой Отечественной войны.
* * *
Это были последние дни войны.
Место действия — Передняя Померания.
Вторая Ударная армия под командованием генерала И.И. Федюнинского — героя Ленинградской блокады — стремительно продвигалась по балтийскому побережью, сметая на своем пути остатки фашистского вермахта. 1 мая 1945 года с боем был взят Штральзунд. С овладением 3 мая островом Рюген боевые действия для войск 2-й Ударной армии, по существу, закончились. У людей было приподнятое настроение от сознания скорой победы, ожидания возвращения домой, встречи с родными и близкими. Но было и другое…
Солдатская правда на этом завершающем этапе страшной бойни приобрела отточенность и завершенность в своей логике. И в этой логике, казалось, не оставалось места для милосердия.
Позади в руинах лежала Родина, стертые войной в порошок города и надежды, изуродованные судьбы и братские могилы. Очень много братских могил — солдатских и несолдатских. По большей части несолдатских…
Те зверства, которые творились немцами на оккупированных территориях, до сих пор потрясают.
Из материалов Нюрнбергского процесса:
«В деревне Белый Раст Краснополянского района группа пьяных немецких солдат поставила на крыльцо одного дома в качестве мишени 12-летнего Володю Ткачева и открыла по нему огонь из автоматов. Мальчик был весь изрешечен пулями…
В г. Львове 32 работницы львовской швейной фабрики были изнасилованы и затем убиты германскими штурмовиками. Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их. Старика священника В.Л. Помазнева, который с крестом в руках пытался предотвратить насилия над девушками, фашисты избили, сорвали с него рясу, спалили бороду и закололи штыком.
Германский офицер Шварц в ответ на просьбу сотрудников яснополянского музея перестать отапливать дом личной мебелью и книгами великого писателя, а взять для этого имеющиеся дрова, ответил словами: «Дрова нам не нужны. Мы сожжем все, что связано с именем вашего Толстого…».
(Документ СССР —51)
«Комендант Яновского лагеря, оберштурмфюрер Вильгауз, чтобы доставить удовольствие своей 9-летней дочери, заставлял подбрасывать в воздух 2—4-летних детей и стрелял в них. Дочь аплодировала и кричала: «Папа, еще, папа, еще!»
(Документ СССР — 6)
И вот теперь для солдат пришла пора расплаты. Впереди — вот она, Германия,— агрессор. Неметчина…Волчье логово… Их ведь никто не приглашал ни под Москву, ни на Волгу, ни на Украину и в Белоруссию, где они оставили о себе страшную память.
Продвижение наших войск по Германии сопровождалось безжалостной местью. Были и грабежи, и изнасилования, и поджоги, и убийства. Командованием Красной Армии предпринимались самые жестокие меры для пресечения таких случаев. Еще 3 апреля 1945 года командующий 2-м Белорусским фронтом маршал К. Рокоссовский издал приказ — расстрел на месте за совершение этих преступлений. Приказ исполнялся неукоснительно, но немедленного эффекта эта мера не давала.
Одно из стихотворений А. Твардовского начинается так:
«По дороге на Берлин
Вьется серый пух перин…»
Да, попотрошили наши солдаты немецкие перины.
Захваченные немецкие города на несколько дней становились ареной человеческих трагедий. И Штральзунд — курортный немецкий город с богатым пиратским прошлым, да и вся Померания не стали исключением из всегдашнего печального военного правила. Известно, что война не подчиняется нравственным законам. Но человек… Человек всегда имеет возможность нравственного выбора.
Соединения 2-й Ударной разместились в Штральзунде, в его окрестностях и на острове Рюген. Федюнинский, как мог, старался наладить нормальную жизнь в городах и населенных пунктах, где находились наши войска. Надо было позаботиться о восстановлении электростанций, об обеспечении гражданского населения продуктами питания и медикаментами. Положение немцев было очень тяжелым. Дошло, например, до того, что в штральзундской городской больнице больные оказались без пищи. Пришлось взять больницу на довольствие Красной Армии.