Страница 5 из 46
Это факты, с которыми никто в научном мире сейчас не спорит. Более того, ученые наконец сошлись на том, что заключительная часть «Ригведы» — главной из четырех священных книг — сложилась на северо-западе Индии между 1700 и 1100 годами до н. э.
А вот где она и ей подобные тексты начали складываться — еще большой вопрос. Сто лет назад ученый Бал Гангадхар Тилак выдвинул теорию арктического происхождения ариев, согласно которой основы их религиозных представлений возникли в период последнего Межледниковья, то есть почти 40—30 тысяч лет назад на их прародине, где-то на севере.
Действуя, как мы сказали бы сегодня, методом многофакторного анализа — исследуя тексты индоарийских Вед и ираноарийской «Авесты», сопоставляя их с данными астрономии, геологии и гляциологии своего времени, — ученый пришел к выводу: поначалу арийские племена двигались за отступающими льдами по обильно обводненным равнинам в направлении Северного полюса. И только позднее, теснимые новым похолоданием, ушли из Приполярья на дальний юг, унося с собой воспоминания о миграциях — в форме мифов и обрядов.
Тилак доказывает, что группы ариев, смещаясь все дальше к теплым краям (в «Авесте» сказано: «Идите на путь солнца, имея слева восток, а справа запад»), растеклись по Восточной Европе. Так они шли веками, пока великая засуха конца III — начала II тысячелетия до н. э. не заставила их повернуть резко на восток в поисках новых пастбищ. Предки же западных европейцев ушли дальше на запад… Кстати, слово «арий», производное от санскритского корня «рь/ри», означает «находящийся в движении, пастух, хозяин стад» и свидетельствует о жизненном укладе племен.
Но вернемся к арийскому вторжению непосредственно в Индию, которое, в отличие от «арктических штудий», можно считать исторически доказанным. (Впрочем, в последнее время и оно ставится под вопрос. Правда, по соображениям патриотически-политическим, а никак не научным.) Когда арии спустились с перевалов на плодородную землю Индо-Гангского Двуречья, она, естественно, оказалась заселенной другими племенами, а у тех были собственные представления о мире и своем месте в нем. От самых примитивных до весьма развитых. В 3500 году до н. э. — задолго до пришествия ариев — в долине Инда, как доподлинно известно археологам, уже пульсировала высокоразвитая цивилизация с прославленными городами Хараппой и Мохенджо-Даро. Мифологию, разработанную там, многие ученые считают прямой предшественницей индуизма. Шумеры, из языка которых до нас дошло большинство древнейших топонимов, называли эту загадочную цивилизацию, непонятно кем созданную и куда ушедшую, Мелухха. Надо полагать, так они восприняли ее самоназвание: от него, видимо, произошло и слово млеччха, которым позднее Индия обозначала всех неарийцев. Варваров, так сказать.
Вместе с ариями в Индию вторглись новые верования, идеи и целый сонм мифологических персонажей. Вероятно, было так: арии будто знали, что плодородной Индо-Гангской равнине суждено быть концом арийского пути, конечной целью долгих скитаний. Темп их походов замедляется, они растекаются по долам и лесам, потихоньку тесня местных, смешиваясь с ними, утверждая превосходство своих богов и ритуалов. Параллельно этому их индоиранское и индоевропейское прошлое сплетается, срастается с разнородными культами завоеванных племен. Индуизм как губка впитывает в себя новое — это свойство его сильно и поныне. Он интегрирует любой «материал» в свою модель мира, ничего не подавляя, ничего не отбрасывая, все объединяя в единую систему, в которой, если приглядеться, живут-поживают слегка видоизмененные, но вполне узнаваемые черты, принесенные из головокружительно далеких эпох и стран. Из ведической мифологии, наслоившейся на доарийскую основу, вырастает эта полиморфная система, вокруг которой отныне будет строиться вся последующая культура Индостана.
Кладези премудрости — на каждый день
Веды возвышаются в Индии над всем, как сияющие вершины Гималаев, вечные и неизменные. Но часто в повседневной жизни мудрость черпают не из них — эту функцию выполняют «Рамаяна» и «Махабхарата», две великие эпические поэмы. В отличие от «услышанных» Вед они относятся к традиции смрити — преданий. «Махабхарата» повествует о великой битве между двумя родственными кланами, кауравами и пандавами. Кауравы лишили своих двоюродных братьев царства, те долго жили в изгнании и теперь готовятся отвоевать свои владения. Два воинства сразятся в кровавой битве при Курукшетре — при дхармакшетре, как говорится в эпосе, то есть бой пойдет за дхарму. А раз так, стало быть, участвует в нем сам Кришна, аватара Вишну. Он отдает свое божественное оружие кауравам, а сам становится на сторону пятерых пандавов — «поступает» возничим на боевую колесницу Арджуны. И вот, когда оба войска выстраиваются друг против друга, готовые биться, этот царевич-кшатрий вдруг заявляет, что не может убивать родственников. Не желает участвовать в кровопролитии. А бог в ответ говорит ему, что убивать он должен, ибо если не вступиться за правое дело, восторжествует несправедливость. «Только на действие имеешь ты право, но не плоды его. И нет оправдания бездействию», — говорит Кришна. Так в повествование о битве вводится знаменитая «Бхагавадгита» — беседа Кришны с Арджуной, в которой формулируются основополагающие доктрины индуизма. Апогеем этого напряженного, почти детективного сюжета становится богоявление — по просьбе человека божество предстает ему в своем подлинном облике Абсолюта, и ужасающего, и благого: «Если тысячи солнц свет ужасный в небесах запылает разом, Это будет всего лишь подобье светозарного лика махатмы…» Этот пассаж со словами «ярче тысячи солнц» приобрел, кстати, огромную популярность в мире, когда Роберт Янг использовал их для названия своей книги о физиках — создателях атомной бомбы, став чуть ли не метафорой освобожденной ядерной энергии. А в Индии распространились патриотические домыслы о национальном приоритете в области расщепления ядра. Битва заканчивается поражением кауравов. Братья-пандавы воцаряются в своих законных владениях, но моральная цена победы слишком велика — они не в силах забыть о братоубийственной бойне и в конце концов решают покинуть свою столицу Хастинапуру. Приняв обет отшельничества, скитаются по лесам, где погибают один за другим — «уходят, даже не оглянувшись». Юдхшитхира, самый старший, добирается до врат небесных, за ним бредет неизвестно откуда взявшаяся собака. Громовержец Индра, который обычно встречает воинов на небесах, отказывается пропустить нечистое животное. Царевич настаивает, говоря, что верность заслуживает награды. И тут собака принимает свой истинный облик бога Дхармы… «Рамаяна» по объему меньше громадной «Махабхараты» и стройнее сюжетно. Она повествует о подвигах Рамы, совершенных во времена еще более давние, чем битва, описанная в «Махабхарате».
Здесь, в Рамешвараме, Рама молил Шиву вернуть ему любимую Ситу
В результате дворцовых интриг и оговора этот царский сын изгоняется из столицы на четырнадцать лет. С ним уходят в леса его жена Сита и брат Лакшман. В лесу прекрасную Ситу похищает десятиглавый демон Равана и увозит в свой дворец на острове Ланка (вы, конечно, узнаете Цейлон). В поисках любимой Рама встречается с царем обезьян Сугривой, помогает ему вернуть царство, откуда тот был изгнан. Сугрива в благодарность посылает в помощь царевичу обезьянье войско во главе с бесстрашным и преданным Хануманом. Рама убивает Равану и вызволяет Ситу. К этому времени истекает срок его изгнания, и вместе с братом и женой, в чьей верности не сомневается, он возвращается в Айодхью как правитель. Наступает эпоха идеального правления, рамраджья. Однако по городу идут пересуды, и государь понимает, что царская дхарма обязывает его считаться с общественным мнением. Его жена должна быть выше подозрений. Хотя Сита уже прошла испытание огнем, подтвердившее ее чистоту, муж отправляет ее снова в леса, к мудрецу Вальмики. Там у царицы рождаются близнецы Куша и Лава, семья воссоединяется, но злые языки все не унимаются. Тогда несчастная взывает к матери-земле, и та принимает ее в свое лоно. Отчего же так печально оканчиваются великие поэмы? Герои обеих — аватары охранителя мира Вишну... Дхарма как будто берет верх над адхармой, отчего же нет хеппи-энда? Уходит в землю Сита, символ женской чистоты и верности, гибнут и кауравы, и пандавы, даже Кришну случайно убивает охотник, пустив стрелу в его пятку — единственное незащищенное место бога (как и у Ахилла в античной мифологии)… Но ведь на самом-то деле — все «в порядке», все соответствует Закону. Вспомните: в мире индуса вообще не может быть окончания — все циклично, следовательно, все повторяется и повторится. Даже Калки, последняя аватара Вишну, которой еще не было, возможно, уже когда-то посещал мир, и неоднократно. Да и великая битва между дхармой и адхармой — может ли быть у нее конец?