Ночная тень

Он начал потеть и почувствовал, как макушка лысой головы взмокла.

— Вы даже не в карете… Лили нетерпеливо взмахнула рукой, отвергая все, что, по ее мнению, было чистым вздором:

— Конечно, мы ехали верхом. Его лордство, Дакет, как…

— Какого дьявола вы тут делаете? Лили круто повернулась, оказавшись лицом к лицу с Найтом, стоявшим в дверях библиотеки со скрещенными на груди руками. На голове у него белела повязка, но он был полностью одет, на щеках играл румянец и вообще он казался олицетворением цветущего здоровья.

Волна облегчения охватила девушку. Господь ответил на ее бессвязные и лихорадочные молитвы.

— Вы не умерли! — завопила она, бросаясь к нему.

Собрав вес присутствие духа, на Которое был способен, Найт схватил ее за руки и… и постарался отодвинуть от себя:

— Лили, что вы делаете здесь? — повторил он.

Лили удивленно моргнула и отпрянула, неожиданно осознав, как, должно быть, неприлично выглядит со стороны ее стремительный опрометчивый порыв. Найт уронил ее затянутые в перчатки руки.

— Чарли приехал за мной в Каслроз. Сказал, что в вас стреляли и, возможно, тяжело ранили.

Найт взглянул поверх ее головы на Дакета, стоявшего неподвижно, так прямо, насколько мог позволить его пятифутовый рост, и пытавшегося при атом выглядеть более уверенным в своей правоте, чем любой судья.

— Вы были покрыты кровью, милорд. Весь в крови… и ужасно бледный, совсем как смерть.

— Это правда, — поддержал Чарли.

— Миссис Олгуд велела двум горничным отскрести пол в холле сегодня утром, — продолжал Дакет, решив описать мрачные детали во всех подробностях.

— Ужасно много крови, — добавил Чарли.

— Чарли, тебя здесь даже не было, — ехидно заметил Найт, сознавая, что в этот самый момент оказался зрителем необычного спектакля.

— Миссис Уинтроп, зайдите, пожалуйста, в библиотеку. Дакет, пошлите за чаем и закусками.

Дверь библиотеки закрылась.

Лили стояла, прислонившись к стене, глядя на виконта Каслроза. Что-то в нем изменилось. Он стал совсем иным. И взгляд его был другим, не таким, как раньше. Что произошло? Лили хотела понять и не понимала.

— Кто стрелял в вас?

— Собственно говоря, это оказались наши старые знакомые, Монк и Бой.

— О нет! — охнула Лили. — Но… я знала, знала это!

— Вижу, вы быстро сообразили, что к чему! Да, Лили, я понял, что они начнут охотиться за мной, если вы уедете. Я не такой дурак, каким, должно быть, вы меня считаете.

— Но я никогда не думала, что вы… что вы глупы. Если хотите знать, вы слишком благородны!

— Благороден? Как мило с вашей стороны, просто не ожидал! И очень польщен, уверяю вас. Я надеялся, что они заявятся ко мне, и предоставил им все возможности напасть первыми. Этой возможностью они и воспользовались вчера ночью. Единственной моей глупостью было то, что у Боя оказался пистолет, а мой был спрятан в кармане пальто. Я не ожидал, что Бой выстрелит, людишки подобного сорта предпочитают действовать ножами во мраке ночи. С другой стороны, я уверен, Монк не представлял, что моя шпага вонзится в его плечо. Думаю, он тяжело ранен и пролежит не меньше недели. Джулиан, конечно, был посвящен во все и принес меня домой. Кровь лилась из меня, как из зарезанной курицы, но доктор сказал, ничего серьезного.

— Понимаю, — наконец сказала Лили, глубоко вздохнув. — Я ужасно испугалась за вас.

— Спасибо, — процедил Найт таким сухим тоном, какого она в жизни от него не слыхала. Что это с ним?!

Но тут вошел Дакет с чайным подносом и блюдами с лепешками, пирожными и бисквитами. Лили неожиданно поняла, что умирает с Голода, и, усевшись, разгладила смятые юбки:

— О Господи, я такая грязная…

— Сначала поешьте, потом сможете умыться.

— Спасибо, я очень проголодалась. Найт смотрел, как Лили вонзила зубы в лимонное пирожное Катберта и, подождав, пока она набьет рот, сказал:

— Я узнал, что требуют эти типы. Им нужны сверкалки, иными словами, драгоценности.

Лили едва не поперхнулась. Найт быстро шлепнул ее по спине и вручил чашку с чаем:

— О, простите меня. Нет, со мной все в порядке. Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях. Боже, почему…

— Они — сообщники Триса. И, к несчастью, убили его прежде, чем обнаружили, куда он спрятал украденные драгоценности. Он, очевидно, попытался надуть их, и, по всей видимости, не очень хорошо все продумал перед тем как упрятать обоих в тюрьму. Трис называл драгоценности «побрякушками Билли», которые тот заказал для своей невесты Шарлотты. Шарлотта, по всей видимости, разорвала помолвку, и Билли отправил драгоценности обратно, куда бы это ни было. Трис и его компаньоны украли их.

Лили, почти ничего не соображая, молча смотрела на него, и только через некоторое время смогла выдавить:

— Я этому не верю. Трис не был преступником. Он был хорошим человеком, прекрасным отцом…

— И, кроме того, исключительно любящим мужем, не так ли? — Несколько минут Лили не могла собраться с силами для ответа. И наконец подняв подбородок, твердо сказала:

— Да, конечно. Он не был вором. И ни за что не мог связаться с такими людьми.

— Лили, но это все правда. Нельзя бороться с очевидным. Единственный вопрос… нет, собственно два вопроса, на которые я хотел бы получить ответ. Первый: где драгоценности? Второй: у кого они украдены? Кто этот малый Билли?

— Говорю же я вам, не было никаких драгоценностей. Неужели вы думаете, что я не отыскала бы их после смерти Триса?

— Монк и Бой почему-то уверены, что вы знаете, где они. Они, кроме того, убеждены, что Трис спрятал их. Мы должны отыскать драгоценности и вернуть законному владельцу. И тогда, по логике вещей, у Монка и Боя больше не будет причин преследовать нас.

Лили допила чай. Это просто невозможно… нет, нет! Она изо всех сил зажмурилась, пытаясь удержаться от слез. О Трис, нет, нет!

— Вам не стоило приезжать. Лили расслышала слова, сухие, невыразительные, бесстрастные, и лишь через несколько минут сумела взять себя в руки.

— Я должна была, — прошептала она, открывая глаза и видя, что Найт рассматривает ее совершенно без всякого выражения.

— Почему? Мы даже не родственники. Лили. Вовсе не родственники, — добавил он намеренно холодно.

«Он другой. Совсем другой. И ведет себя так, словно ненавидит меня».

Найт продолжал мягко, не дожидаясь ответа:

— Возможно… возможно, вы ведете очень тонкую игру. Я теперь законный опекун детей. Я несу за них ответственность. А вы, мадам… ну что ж, вы можете оставить их на мое попечение и ехать куда угодно с огромным состоянием — насколько я понял, драгоценности стоят больших денег.

— Ч… что вы сказали?

— Вы слышали меня.

Лили вскочила, едва не уронив поднос:

— Почему вы так странно ведете себя? За что такая жестокость?

— Вы вернулись с Чарли, чтобы провести последние часы у постели умирающего? Может, думали, что я, в благодарность за сочувствие, женюсь на вас на смертном одре? Я могу сделать вас очень богатой женщиной, знаете ли. Гораздо богаче, чем вы станете, продав украденные драгоценности.

Лили побледнела как смерть. Почему ей так внезапно стало холодно? Почему все внутри словно оледенело?

Но сдержанность не покинула девушку. Подбородок решительно поднялся, глаза сузились. Измученная, грязная, в помятом платье, с растрепанными волосами, смертельно усталая…. и невыразимо прекрасная. Но Найт был непоколебим.

— Или, миссис Уинтроп, вы вообразили, что останься я жив, вашего присутствия в доме, без дуэньи и детей, будет достаточно, чтобы я почувствовал себя обязанным жениться? Конечно, вы уже успели понять, как страстно я хочу овладеть вами? К несчастью, я, в своей беспечности, не позаботился даже скрыть это! Но женитьба? Не такой уж я глупец! Можете оставить Уинтроп Хаус, когда вам заблагорассудится. Мне нет дела до вашей репутации, пусть она даже будет уничтожена. Я не женюсь на вас, никогда в жизни. Не надейтесь.

— Эти двое, — тихо выдавила Лили, — они сказали вам, правда? Сказали, что я никогда не была замужем за Трисом?