Кембриджский затворник

Фрэн кивнула. Проницательный мальчик.

— Он подрабатывал на Дублинском радио.

— Не подсказывайте, дайте я угадаю! Вы в скором времени стали улаживать его проблемы, а затем незаметно для себя в него влюбились?

Фрэн отрицательно покачала головой.

— Не совсем так. Вы бы, наверное, поступили по-другому. Вы ведь правильный, вы всегда находите правильное решение.

— И он нашел правильное решение? Фрэн задумалась.

— Я думаю, да, — медленно проговорила она.

Шолто не знал тогда, как поступить: или продолжить банковское дело семьи, или последовать зову сердца и стать профессиональным диск-жокеем. Она спросила его, что было для него важнее: одобрение и поддержка родственников или свое внутреннее чутье. Потом он признался ей, что в голове была тогда только одна мысль — жениться на ней.

— Хорошая история, — неожиданно сказал Сэм.

— Начало хорошее, — поправила Фрэн, — а вот конец — не очень.

— Да, — задумчиво протянул Сэм.

— Когда вы говорили с Кормаком?

— После нашей встречи.

— Что он еще говорил обо мне?

Сэм положил руку на сердце, как при торжественной клятве:

— Не могу нарушить обет молчания, мэм!

Фрэн провела кончиком пальца по ободку бокала. Она отдавала себе отчет, что знает о Сэме очень мало — едва ли больше, чем то, что рассказала Рози.

— Ну а у вас? Есть кто-нибудь значительный в жизни?

— Ответ, конечно, повлияет на стиль вашей работы? — поддразнил он.

Она промолчала, только насмешливо улыбнулась.

— Сейчас нет, — сказал, помолчав, Сэм.

— Но ведь наверняка был?

— Конечно. Мне тридцать два года, Фрэн. Неужели вы можете подумать, что у меня не было серьезных отношений? Я что — неудачник, ущербный какой-то?

Фрэн отодвинула почти нетронутое жаркое. По мере того, как она узнавала Сэма, образ соблазнителя тускнел и распадался.

— Мне кажется, у вас было много женщин. Толпы.

Сэм нахмурился.

— Нет, не толпы. Если б толпы, я был бы неопределенный, без отличительных признаков. А я конкретный, определенный. Очень определенный.

— Не сомневаюсь, — вежливым тоном согласилась Фрэн.

Сэм чувствовал, что она что-то скрывает, недоговаривает.

— Так что же мне делать вес это время до бала? — спросил он.

Фрэн включила ослепительную улыбку на тысячу ватт.

— Только подписывать чеки, Сэм, — прощебетала она, изо всех сил стараясь не показать неуверенности. — И приготовить себе лучшую одежду на День святого Валентина!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Фрэн отошла назад, чтобы получше рассмотреть гигантскую палатку, и удовлетворенно вздохнула. Потрясающее зрелище, ничего не скажешь! Буйство темно-красного цвета и атласа — столы, накрытые красными скатертями, украшенные сердечками и цветами. Красные розы везде, где их только можно поставить; гирлянды темно-зеленого плюща красиво обвивают колонны.

Может быть, слишком? — подумала Фрэн, прищуривая глаза и стараясь беспристрастно оценить творение своих рук. Нет. Превосходно! Хорошо, что она прислушалась к интуиции и пошла по традиционному варианту. Не разложить красные сердечки и валентинки — все равно что пригласить гостей на Рождество, не приготовив елку и индейку.

До прихода гостей оставалось три часа. Пока все идет по графику. В палатке, примыкающей к самому большому шатру, четыре шеф-повара готовят роскошный обед. Многочисленные официанты протирают фужеры, критическим вглядом осматривают столы, наводят блеск, поправляют скатерти. С минуты на минуту должен прибыть оркестр. Приглашения распространялись с церемонностью королевского двора. И есть в запасе несколько сюрпризов…

Фрэн, тряхнув головой, отогнала мрачные мысли. Главное — не перестараться. Достаточно легкого намека. Сэм Локхарт должен понять, что он неправильно поступал с невинными женщинами.

Ей захотелось провести ладонями по корсажу своего ярко-красного бального платья, взятого напрокат, но она передумала. Ладони потные, липкие. Ужас. Раньше такого не было. Надо успокоиться. Откровенно говоря, она желала, чтобы вся эта кутерьма закончилась как можно скорее.

Диск-жокей заведет мелодию, которой Сэм соблазнял всех своих женщин. Одна за одной эти женщины будут выходить из тени и предлагать ему свой танец. Просто, эффектно, без суеты. По крайней мере, Фрэн надеялась, что будет именно так.

Но самое важное, Рози обещала, что сразу же после бала она возьмется за ум и начнет жить в настоящем времени, а не в горьком прошлом или в безысходном будущем. И с бутылочкой распрощается.

— Здравствуй, Фрэн, — послышался сзади глубокий бархатный голос.

Сэм!!! Она обернулась, едва не вскрикнув от радости.

Прошло около месяца после их последней встречи. Сэм пригласил ее по-старомодному, на чай, в добрый старый солидный лондонский отель… И как-то так получилось, что они просидели там больше, чем думали.

Прекрасное противоядие от январской меланхолии — все эти вкусненькие печеньица, пирожные, от которых, казалось, растолстеешь прямо здесь, за столом. Фрэн наслаждалась этим чудесным предвечерним часом, хотя п чувствовала себя немного виноватой…

А после той сказочной встречи они разговаривали только по телефону — примерно раз в неделю, часто подолгу. Ох уж эта его непринужденная манера говорить! Как будто они старинные друзья, а не коллеги по временной работе.

— Сэм! — Фрэн снизу вверх посмотрела ему в глаза. Нет сил себя обманывать — она действительно рада его видеть. Не к месту сейчас это чувство. Она ведь собиралась возненавидеть его. И зачем он еще в джинсы вырядился? Не просто в какие-нибудь старые джинсы, а в настоящую джинсовку, в обтяжечку. Его ноги… Глаз не оторвать! Фрэн Фишер! — мысленно одернула она себя. О чем ты думаешь?! — Вы еще не одеты, Сэм? — произнесла она вслух.

Улыбка так и играла на кончиках его губ. Он тоже рад ее видеть — это было заметно, он весь светился. Но тогда… тогда вес се планы срываются. Сэм ведь привык, что женщины буквально осаждают его, и теперь, когда нашлась одна-сдинственная, кто не пылает к нему страстью, он наверняка испытывает облегчение.

Сэм посмотрел на свои джинсы, простую рубашку.

— В самом деле, выгляжу я слегка потертым, — согласился он, улыбаясь ленивой улыбкой. — Но не сказать, что совсем уж неприлично, а?

Фрэн уловила кокетливый оттенок в его голосе. «Хорошо! — подумала она. — Напомни мне, для чего я здесь. Давай, давай, покажи мне свое очарование, чтобы я привыкла, чтобы не терялась от каждого твоего взгляда».

— Я имею в виду, — произнесла Фрэн твердым голосом, — что вы одеты не по-вечернему. А время идет, между прочим. — Она выразительно посмотрела на часы.

— Ерунда! У нас уйма времени впереди.

— Если точнее, три часа. И очень много дел.

— Ну, если уж вы заговорили о внешнем виде… — он окинул взглядом ярко-красное платье, — а вы… не слишком ли вы, как бы это сказать, парадно одеты для последней проверки перед боем?

Может, и да, но у нее серьезные причины. Сэм любезно предложил ей свой дом в качестве места, где можно принять ванну, переодеться, подкраситься перед началом торжества, и ей очень не хотелось бы столкнуться с ним нос к носу, выходя полуголой из ванной комнаты.

Красное платье, которое она взяла напрокат, было из мягкого бархата, с тугим лифом. От пояса ткань расширялась в широкую юбку, которая красивыми сборками доходила почти до пола и величественно-интригующе колыхалась при ходьбе. Плечи были открыты; чудесная нежная кожа украшена золотыми блестками. В магазине проката Фрэн убедили надеть бюстгальтер без бретелек, отчего груди поднялись и соблазнительно сошлись вместе и она выглядела сейчас как рожок с аппетитным мороженым, которое так и хочется лизнуть. Женщина в прокате сказала, что будет хорошо. Сейчас по взглядам окружающих Фрэн видела, что действительно хороша и производит впечатление.

— Вам что же, не нравится? — спросила она Сэма безразличным тоном.

В ответ он только сдержанно хохотнул: его забавляло, как женщины напрашиваются на комплименты.