Оружие женщины

— Хорошо. Ты мне сообщила. Довольно дорогой способ выбрала для этого. Проделала такой путь, чтобы сказать мне лично. Могла бы позвонить.

Если она признается, что хотела видеть выра­жение его лица, это будет уже слишком. Еще подумает, она надеялась на то, что он заключит ее в объятия и скажет, как скучал по ней. А дети от нее вообще его мечта.

Но ведь какая-то крошечная часть ее души надеялась именно на такую реакцию, хотя это противоречит всякой логике. Может ли мужчина, у которого все есть, осознать, что новая жизнь — это чудо? Но на его красивом лице не отразилось ника­ких чувств.

Ребекка медленно вставала со стула, ощущая неожиданную тяжесть в ногах.

— И куда ты собралась? — требовательно спро­сил он.

— Домой. То есть в отель. Я сделала то, ради чего приехала.

Он прищурился.

— Но мы еще ничего не решили.

— Здесь нечего решать, Ксандрос. Вот как раз это не было моей задачей. Ты все знаешь, и моя совесть чиста.

— А моя нет! — воскликнул он и запустил руку в волосы. — Я буду платить!

На мгновение она подумала, что ослышалась, и схватилась за спинку стула.

— Платить? Ты о чем?

Он вскинулся.

— А ты как думаешь? На содержание. Тебя... и... детей...— он еле заставил себя выговорить это слово. — Когда они родятся. Тебе будут нужны деньги все это время. Я предполагаю, что летать ты уже не сможешь. Так ведь?

Она уже хотела сказать, что летать в любом случае не сможет, потому что потеряла работу, нарушив правила. Но потом передумала выста­влять себя жертвой. С этого момента нужно быть гордой и независимой. Не только ради себя, но и ради детей. Дети. Ребекка вздрогнула. Если новость о близнецах поразила Ксандроса, то сама она озаботилась этим несравненно сильнее. Как справиться?

— Я не денег пришла у тебя просить.

— Может, и нет, но я обеспеченный человек, и мы оба это знаем, — возразил он, сверкая глазами. — Я хочу, чтобы ты приняла то, что я предлагаю. Нет, я настаиваю на этом.

Она посмотрела ему в глаза и поняла, что ему просто необходимо предложить ей что-то конкрет­ное, например деньги. Таким образом Ксандрос снимет с себя груз ответственности. Он ведь не оправдал ее слабую надежду на то, что ему захочет­ся принимать хоть какое-то участие в жизни своих детей.

Она покачала головой.

— Ты не в том положении, Ксандрос, чтобы на чем-то настаивать.

Он с иронией отметил, что, несмотря на свое уязвимое положение, Ребекка, как никогда, сильна и спокойна. Но, возможно, это как раз то, чего она хотела, чем можно привязать его к себе.

— Но мы же не воюем, Ребекка, — спокойно возразил он. — Я пытаюсь найти наилучший выход из сложившейся ситуации. Ты живешь в крохотном доме, в котором и одному человеку тесно. Как ты сможешь разместиться там даже не с одним, а с двумя детьми?

— И что ты предлагаешь?

Ребекка была уже на грани истерики. Но она не могла позволить себе такую слабость. Он раскри­тиковал ее дом. Она столько времени занималась приведением его в порядок, чтобы произвести на Ксандроса впечатление, а он остался им недоволен. Неужели не понимает, что не у всех есть такие деньги, как у него?

Ребекка удивлялась, как могла так ошибиться в человеке. Как только могла думать, что любит его! У него сердце каменное.

Она поежилась, жалея, что не взяла с собой пиджак, и одарила его таким взглядом, по которо­му он должен был понять, что ей от него ничего не нужно. Она обойдется без его помощи.

— Я как-нибудь справлюсь, — слабым голосом, но с достоинством ответила она. — У меня нет денег, Ксандрос, но зато я знаю, что буду любить этих детей. Любить всем сердцем, а от тебя мне ничего не надо. Понимаешь?

Их взгляды встретились, и вдруг ее порывистые слова задели его за живое. Она сказала, что будет любить своих детей, но он-то знал, что быть матерью еще не значит любить своего ребенка. Теперь, когда она поняла, что он не собирается на ней жениться, останется ли при том же мнении? Или выберет аборт?

— Прекрасно понимаю, — ответил он. — Но хочешь ты или нет, а мою помощь получишь. Я положу деньги на счет лично для тебя, а как ты ими распорядишься — твое дело. В обмен я хочу, чтобы ты держала меня в курсе того, как проходит бере­менность. Понятно?

Она удивленно смотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что будешь принимать в этом участие?

Ксандрос заставил себя не поддаться наивному взгляду голубых глаз.

— Я сказал, что хочу быть в курсе, — пояснил он, словно речь шла об одном из его очередных проектов. — И хочу знать, когда они... — он тяжело сглотнул, — когда ты родишь. Можешь сделать это для меня?

— Да, — еле слышно прошептала Ребекка и встала. Если бы она не чувствовала себя такой измученной, то просто ушла бы и добиралась бы обратно на метро. — Я бы хотела вернуться в отель. — Еще немного, и она разрыдается прямо здесь.

Ксандрос видел, что у нее дрожат губы. Раньше он бы просто поцеловал ее, но сейчас это было неблагоразумно. Их отношения закончились, и они оба об этом знают.

Он догадывался, чего она хотела от него. Но он не испытывал никаких чувств к этим еще не рож­денным младенцам. И разве не воспитывался он в семье, где было в порядке вещей бросать своих детей? Наверно, в его семье все вообще лишены зова крови. Он со злостью сжал кулаки.

— Мой водитель ждет, — процедил он. — Я тебя провожу.

Глава 6

Первый раз в жизни Александрос Павлидис чувствовал, что не прав.

Он ожидал... что? Что Ребекка воспользуется своей беременностью, чтобы стать частью его жизни и обеспечить себе достойное будущее? Да, именно так. Слишком много женщин лгали ему или скрывали свои истинные мотивы в надежде заполу­чить его. А у нее ведь есть более убедительная при­чина хотеть быть с ним. Двое детей сразу. Двое детей, которые должны родиться уже через пару недель, если верить настенному календарю в его кухне.

Ксандрос закончил завязывать галстук и посмо­трел на свое отражение в зеркале. Под глазами темные круги, отсутствие и намека на улыбку. За окном заснеженный Нью-Йорк готовился к Ново­му году и делал это как ни один другой город в мире.

Огромная елка в центре города сверкала тыся­чами огоньков. Вокруг нее люди катались на коньках. На камине Ксандроса стопкой лежали много­численные приглашения, но он даже не взглянул на них.

Во что, черт возьми, играет Ребекка?

Он ожидал, что щедрая сумма, которую он положил на ее счет, будет немедленно снята с него, но ошибся.

Он ждал от нее регулярных отчетов, как попыт­ку втянуть его в процесс ее беременности, и снова ошибся.

Она не сняла со счета ни цента, а единственная новость от нее заключалась в том, что она присла­ла ему изображение, сделанное на очередном УЗИ-обследовании. Снимок пришел в конверте с надписью «Лично в руки», и Ксандрос очень долго его разглядывал.

Он привык рассматривать рисунки — это было частью его работы. Но сейчас все совсем по-друго­му. Сначала он ничего не мог разобрать на размы­том снимке, но постепенно глаза стали различать детали. Он не мог поверить, что эти крохотные фигурки и есть живые существа.

Он запрещал себе думать и представлять что-то большее, но все же почувствовал нечто среднее между удивлением и злостью. Повинуясь порыву, он набрал ее номер в Англии. Ее голос звучал настороженно.

— Да?

— Это я, Ксандрос.

Да, я знаю, что это ты, подумала Ребекка.

— Привет, Ксандрос.

Не самое радушное приветствие, подумал он, стиснув зубы.

— Я позвонил, чтобы узнать, как у тебя дела.

Расскажи ему, сказала себе Ребекка. Просто факты.

— О, доктор очень доволен положением вещей. Все идет прекрасно, и дети...— как странно обсуж­дать такие подробности с человеком, который, по сути, является для нее незнакомцем, — дети разви­ваются как надо. Ты получил снимок?

Он ведь предостерегал себя, но все-таки почув­ствовал, что сердце учащенно забилось. Когда она со своим мягким английским акцентом произнесла слово «дети», это прозвучало так... по-настояще­му, но все же очень далеко от него.