Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 128



Пробелы в этой области объяснялись в определенной степени тем, что в результате нарушений революционной законности в условиях культа личности были уничтожены опытные кадры, а пришедшие к руководству новые кадры как в центре, так и в округах не обладали достаточным опытом, а поэтому имели место серьезные упущения и просчеты.

Надо сказать, что и общие правильные положения советской военной доктрины в первом периоде войны практически не могли быть в полной мере использованы в связи с изложенными выше недостатками в подготовке армии к обороне.

Следует подчеркнуть, что в результате огромных трудовых усилий советского народа и правильного руководства Коммунистической партии наша страна и ее армия во всех отношениях и в первый период войны были потенциально сильнее гитлеровской Германии, но в связи с рядом ошибок в руководстве страной и вооруженными силами, имевшими место в период культа личности, а также и со стороны Наркомата обороны и Генерального штаба, к началу войны наша армия на направлениях главных ударов гитлеровцев уступала вермахту в вооружении и частично в боевой подготовке. Она далеко превосходила ее, разумеется, в моральном отношении, но для победы этого было, конечно, недостаточно.

Еще накануне совещания я был назначен командующим войсками Северо-Кавказского военного округа. Однако вскоре, через месяц, за два дня до окончания сборов и совещания, мне сообщили о том, что я получил новое назначение на Дальний Восток командующим 1-й Особой Краснознаменной армией. Выезжать туда нужно было немедленно. Командование этой армией было несомненно делом более ответственным, так как она по количеству войск превышала Северо-Кавказский военный округ и, как меня предупредил нарком, должна была быть готовой к развертыванию во фронт.

15 января 1941 г. я был на приеме у наркома С. К. Тимошенко, а через несколько дней, быстро закончив свои дела в Москве, выехал на Дальний Восток. Вместе со мной на Дальний Восток отправлялись генерал-лейтенант И. В. Смородинов, назначенный на должность начальника штаба Дальневосточного фронта (до этого он был заместителем начальника Генштаба), генерал-майор М. А. Кузнецов, ехавший сдавать должность Смородинову, и полковник Н. А. Ломов, назначенный начальником оперативного отдела штаба Дальневосточного фронта. Это были генштабисты. Но мы, генералы — командующие округами и армиями, не знали их, мы далеко стояли от Генерального штаба, и никто не старался приблизить нас к нему. Генеральный штаб обязан был поддерживать тесную связь с командующими войсками военных округов и армий, чтобы оказывать определенное влияние на выработку единых взглядов в оперативно-стратегических вопросах, на изучение театров войны, вероятных направлений для действия в случае войны и т. д.

У меня остался очень неприятный осадок от разговора в Генеральном штабе, состоявшегося в январе 1941 г. Когда я уезжал на Дальний Восток, то зашел в Генеральный штаб, чтобы побеседовать по ряду оперативных вопросов. Я там не встретил той деловой обстановки, которая, как мне кажется, должна быть в общении между командующим армией и Генеральным штабом. На мой вопрос, какая же задача будет стоять в случае войны на Дальнем Востоке перед 1-й ОКА обороняться или наступать, — вразумительного ответа не последовало. Конечно, оперативные задачи войск в случае войны — это наивысшая секретность, святая святых, но командующие будущих фронтов должны их знать и целеустремленно готовить войска и штабы.

4 февраля 1941 г. в 20 часов курьерский поезд доставил меня к месту назначения.

Первое знакомство с армией по докладам начальника штаба, начальников родов войск и служб, а также по личным наблюдениям показало, что в соединениях и частях армии много недостатков. На второй день после приезда по плану было намечено совещание руководящего командного состава по подведению итогов боевой подготовки за первый этап зимнего периода обучения. Это было весьма кстати. Слушая доклады и выступления, я познакомился с состоянием боевой подготовки и обнаружил, что итоги боевой подготовки неудовлетворительны, а состояние дисциплины оставляет желать лучшего.

Бывший командующий армией генерал M. M. Попов — способный военачальник и замечательный человек. За очень недолгий срок пребывания на должности командарма он, естественно, не смог справиться со всеми недочетами.

Меня беспокоило, что многие части, соединения и их штабы были недостаточно хорошо подготовлены в боевом отношении, а война могла разразиться внезапно, в любой момент.

13, 14 и 15 февраля я проводил учения со штабом 31-го стрелкового корпуса (командир корпуса генерал А. И. Лопатин), стремясь сразу же нацелить личный состав на исправление имевшихся недостатков.

Через несколько дней я был в укрепленном районе и проверял стрельбу начсостава. Тогда же по моему приказу было проверено состояние оружия и техники, в этом деле также были серьезные упущения.

Так мы работали весь февраль и половину марта. Но вот 18 марта был получен приказ: 1-ю Особую Краснознаменную армию разделить на две армии: 1-ю Краснознаменную и 25-ю армию.



Я сам понимал, что 1-я ОКА была очень большим и громоздким организмом. По своим масштабам это был настоящий округ или фронт. Поэтому решение о разделении армии было правильным и вполне своевременным, даже, пожалуй, несколько запоздалым.

Началась организационная работа по разделению армии, но не прекращалась и боевая учеба.

Много было планов по поводу размещения штаба армии, и, наконец, было определено, что штаб 1-й Краснознаменной армии будет находиться в г. Спасске. Я получил приказ до 1 июля полностью передислоцировать и разместить штаб армии на новом месте. Задача была не из легких, так как в Спасске совершенно не было свободного фонда помещений и все нужно было создавать заново.

Так шли дни в заботах о размещении частей, о том, чтобы ни на один день не прекращалась боевая учеба. А между тем надвигались серьезные события.

14 июня в печати появилось сообщение ТАСС, в котором говорилось, что якобы Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего… слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательств к советско-германским отношениям [12]. В сообщении говорилось также о том, что СССР строжайше соблюдает условия договора с Германией. Надо сказать, что подобное заявление относительно фашистской Германии сыграло отрицательную роль с точки зрения мобилизации нашего народа и армии на борьбу с гитлеризмом, который через неделю развязал войну против нашей страны.

19 июня я получил телеграмму наркома Тимошенко с приказом немедленно сдать армию начальнику штаба генералу Шелахову и выехать в Москву.

В середине дня 21 июня я уже подписал приказ о сдаче армии и провел совещание со всем начсоставом управления армии, на котором подвел итоги нашей работы за четыре с половиной месяца.

За это время по оперативной и боевой подготовке был проведен ряд учений с войсками и штабами, показных учений, тактических и тактико-строевых занятий, а также ряд сборов артиллеристов, инженеров, связистов и т. д. Почти весь личный состав был охвачен всевозможными спортивными мероприятиями и соревнованиями. Дважды была проверена боевая подготовка всех частей. За это время был приведен в порядок автопарк. Аварийность в армии, по сравнению с предыдущим годом, снизилась на 40 %.

Большая работа была проведена в связи с организационными мероприятиями было вновь сформировано три соединения: 30-й механизированный корпус, 58-я танковая дивизия и 239-я механизированная дивизия (всего 39 частей). Переведено на новые штаты 10 соединений и 342 части, расформировано 6 соединений и 159 частей. Отправлено за пределы армии 4 соединения и 103 части. В связи со всей этой работой управлением армии было сформировано и отправлено 228 железнодорожных эшелонов с людьми, конским составом и техникой.

12

«Правда», 14.VI 1941.