Страница 25 из 45
— А разве идея о построении социалистического общества не была изначально утопической, можно ли без «Убий!» удовлетворить и богатых, и бедных?
— Но ведь были, так сказать, и другие революции: в Нидерландах и в той же Франции, где после политических волнений развивался внутренний консенсус между социальными слоями, не развязывались гражданские войны. Так что ленинизм в смысле вклада — это одно из учений, такое же, как ницшеанство, фрейдизм и т. д. Все это ценности, но частичные. Апостол Павел говорил, что мы «по частям познаем». Ведь открыть часть знания — это тоже великая ценность, а история потом все рассудит.
— Какими Вам видятся перспективы России в соответствии с ее национальным образом?
— Одна перспектива — вписываться в глобальный мир, обобществиться, поскольку по воле судеб мы перестали использовать свою огромную территорию. Другая — вернуться к труду. Но в этом случае нужна тираническая власть. В общем, русский народ — заложник своей территории, по которой он сначала растекся, а освоить до сих пор не может.
— А Америка, Канада? Там же тоже огромные территории?
— Это другое, они осваивались иначе — переселенцам нужна была земля. А мы осваивали свои земли не потому, что они нам нужны, вспомните Ермака Тимофеевича. Он бился с Кучумом не для того, чтобы переселиться в окраины, земли и в центре было полно. А сейчас уже и в центре земля не нужна — хозяйственников вывели.
А в Америке 3% населения кормят страну — их территория используется. Так что судьба русского народа и героическая, и трагическая, он ширился, множился, создавал цивилизацию, культуру и в итоге — надорвался. Особенно в советские годы, когда мы стали влиять на весь мир, распространяя идеи социализма, кормили Кубу, Никарагуа и т. д.
— Получается, причина трагической судьбы народа — во власти?
— И в ней тоже. Первым «надрывателем» России стал Петр Великий, созидание через насилие и жертвы — это почин Петра. Потом власть действовала по этой инерции. Но при всем при этом Россия всегда оставалась цивилизатором. Она принесла цивилизацию многим народам — в Среднюю Азию, Казахстан, Сибирь и т. д. И сейчас наши ученые, воспитанные советской системой, трудятся, как известно, во всем мире. Ведь русский мужик испокон века уважал прежде всего ум. И в XX веке, для советских людей, дать образование детям — было главной амбицией. Что же касается современного кризиса — он объясняется и глупостью власти, которая шла в своей гордыне завоевывать мир, насаждая социализм, и последующими событиями, когда в 1990-е годы все блага, наработанные жертвенным трудом населения, вдруг присвоились горсткой людей, временщиками, которые качают средства на Запад.
Спасти Россию как целостность — вот задача и перспектива. Народ это чувствует. Недаром сейчас воскресла Православная церковь. Она ведет сегодня большую цивилизующую работу, питая дух абсолютными ценностями, благородством: люби, трудись, не воруй, почитай. Ведь раньше, например, в XVI—XVII веках, настоящая цивилизация, идеальные хозяйства образовывались как раз вокруг монастырей. Есть и еще одна российская беда: целый век мужики-драчуны выбивали друг друга, и в итоге ныне — русская женщина превзошла мужчину — и в здоровье, и в образовании, и в карьере, и в целях, а он и не стремится ее догонять.
— Можно ли объяснить, почему наше современное искусство, например художественная литература, не изобилует талантами, как в XIX веке, в первой половине XX?
— Этот закон неравномерности развития открыт давно, можно вспомнить опять же Маркса: экономическое просперити не одновременно с духовным расцветом. Пример — та же Древняя Греция с убогой экономикой, но с каким расцветом духа — культуры, философии, литературы, искусства!
Гегель говорил, что в разные эпохи на первый план выходят разные способности человека. В древности в Индии, Китае приоритетными оказались духовные потребности, вследствие чего родились мировые религии и философии. Это — символическая эпоха духа, потом — классическая стадия, художественная, в ней превалировало искусство (пример с Древней Грецией). Третью стадию Гегель называет романтической, но в то же время ее можно назвать рационалистической. Это — эпоха последнего полутысячелетия, когда разум человечества устремился в науку и технику. И вот сегодня процесс достиг апогея: техника съела и науку (гуманитарную), и искусство. Телесный комфорт, удобство оказались для человека первостепенными. Первой здесь выступает американская цивилизация, в этом отношении она влияет на всех.
Но в то же время внутри этих эпох существуют вариации. В каждой стране как бы свой цикл. Цикл художественный в России пришелся на XIX век и первую половину XX. В это время как раз Россия внесла наибольший вклад в духовную культуру человечества, включая советскую эпоху. Ведь импульс революции — импульс большого идеализма. А идеализм кормит образное мышление. В России таланты шли в словесность, не в технику. Это тоже связано с типом души русского человека. Русский мужик всегда работал не из-за денег, а так, чтоб прожить, а после работы — общение, магарыч и т. д. Да и климат наш соответствующий — летом страда, а зимой-то что делать? Посиделками заниматься, песни петь, общаться — Россия общиной сильна, соборностью. Индивидуализм у нас не может развиться уже хотя бы из-за климата — одному здесь не выжить.
— А у кого таланты пошли в технику?
— У англичан, американцев...
— В «национальном портрете Америки» есть мысль о том, что эта страна скудна на Эрос, что «любовь в жизни американца нечто, на порядок менее существенное, нежели в жизни европейца». Отчего?
— Там где развиваются технические и трудовые навыки, становится меньше времени и интереса к душевному, любовному. Когда все в жизни оттягивает труд, бизнес — не до любви. Что значит любовь у русских? Ответы — в романах Пушкина, Толстого, Достоевского, Тургенева. Любовь у русских далека от сферы денег, карьеры и бизнеса.
— Национальная идея сегодня, в чем она выражается?
— Если понимать национальную идею не в текущем моменте, а соединять с тысячелетней историей, то ее оплот — в традициях, созданной культуре, языке — в том, что подкармливает дух народа. Правда, кормиться духом становится сложнее, нынешняя эпоха — это каток, танк, который погубляет разнообразие во всех национальных мирах.
По страницам книги «Национальные образы мира. Евразия»
Человек — животное и травоядное, и хищное: и корова, и тигр одновременно. И отсюда ясно, что у кочевых народов, поглощающих животную пищу, больше черт хищных животных: вспыльчивость, рывок, мягкая кошачья походка (даже лицо — прищур косых глаз и приплюснутый нос), а у северных, русских например, — большие сходства с травоядными, мирными животными: круглые коровьи глаза, лошадиная голова и терпение, медлительность.
…интересно, что северная пища, пища земледельца, — рубленая размельченная… Не цельные куски мяса, а котлеты, много протертого, щи — из измельченного, каши. Земледелец, видно, привыкнув твердь крошить: пахать землю — пласты отваливать, боронить — крошить, автоматически эту операцию вносит в любое действие… И это неизбежно и в логике мышления должно сказываться: анализ, расчленение целого предмета на составные части и четкое разграничение терминов и определение понятий — составляет силу немецкого мышления — типично земледельческого народа.
Приготовление — в отличие от готовых плодов или даже сырого продукта, вырабатываемого в национальном космосе, — есть внесение народной идеи в пассивный материал природы — так же, как и труд: из того же дерева, в зависимости от внутри носимой идеи, — можно делать стол прямоугольным и круглым, посуду той или иной формы. Вот кочевники не особенно дробно приготовляют пищу, зато долго и ритуально едят. А земледельцы готовят сложно, а съедают быстро, в немоте… Кочевники, значит, как и в своем быту и работе не преобразуют, а воспринимают готовое вещество (существо) природы, так и в кухне не очень его преобразуют.