Страница 39 из 40
Все изменилось в феврале 1848-го. Как только до Сульца докатилась весть о свержении Луи Филиппа, Дантес заявил: «Если бы на выборах 1846 года мой мандат призвал меня в Париж, я бы помог совершить революцию!» И пожертвовал в поддержку теперь уже настоящей революции значительную сумму. В это же время его избирают в Учредительное собрание.
Париж гудит… Вооруженная толпа врывается в палату, где проходят прения. Выстрелы… Крики…
Известная литография художника Бономе запечатлела как раз это событие. На первом плане — Жорж де Геккерн под дулом пистолета, заслонивший своим телом пристава…
Жорж Дантес, мэр Сульца. Фото: RDA/VOSTOK PHOTO
Впоследствии будущий император Наполеон III высоко оценит незаурядные таланты Дантеса. В 1852 году он отправил его с тайной миссией ко дворам Вены, Берлина и Петербурга. Второй империи необходимо признание европейских монархов. Заручившись поддержкой Австрии и Пруссии, Дантес встречается и с Николаем I. И хотя он персона нон грата, русский царь нашел время для личной встречи в Потсдаме.
Судьба наконец улыбнулась Жоржу. Теперь он сенатор с приличным содержанием и мэр Сульца. А в 1855 году растроганный де Геккерн напишет ему из Вены: «Были три императора и один молодой француз. Могущественный монарх изгнал его из своей страны в самый разгар зимы, в открытых санях, раненного! Два других государя решили отомстить за француза. Один назначил его сенатором в своем государстве, другой — пожаловал ему ленту большого креста! Вот история бывшего русского солдата, высланного за границу. Мы отмщены, Жорж!»
До конца жизни Дантес не сойдет с политического олимпа. Он будет принимать участие во внешней политике страны, отстаивать интересы Эльзаса и родного Сульца. Жители до сих пор помнят именно этого градоначальника. Он станет кавалером, а потом и командором ордена Почетного легиона.
Приемный отец, барон Луи де Геккерн, выйдет в отставку и приедет в Сульц. Он будет жить там, окруженный «детьми» и «внуками», вплоть до самой смерти в 1884 году.
Жорж переживет его на 11 лет. На покое, под каштаном, посаженным в 1837 году в честь рождения первой дочери, он будет писать мемуары. Ему есть о чем писать! Но если принять во внимание, что каждый, встречаясь с ним, считал своим долгом задать вопрос о дуэли, он писал не о ней. Напрасно было бы искать в его записках разгадку тайны дуэли! Жорж Дантес мог оставить только свой взгляд на те события. Вероятно, поэтому и не оставил! Сгорели в огне все его версии и оправдания… Об этом вот уже второй век пишут его потомки.
Валерия Елисеева
В преддверии рая
Беднейшая Эфиопия на редкость богата историей. В Ветхом Завете упоминается, что одна из рек, орошающих Рай, протекала по землям эфиопов. Кроме того, в этих краях обитали самые первые люди — об этом свидетельствуют древнейшие ископаемые останки австралопитеков, обнаруженные на юге Эфиопии в долине реки Омо. Что касается нынешних жителей этой долины, то они считают свои земли если и не «райским садом» (в их языках такого понятия просто нет), то лучшим местом на земле. Фото вверху GETTY IMAGES/REPORTAGE/FOTOBANK.COM
До 90-х годов прошлого века о племенах, населяющих долину реки Омо на юго-западе Эфиопии , почти ничего не пис али, и мало кто из европейцев их вообще видел. До сих пор нет достоверных данных и о численности племен: специалисты предполагают, что в этой труднодоступной и малоизученной местности обитают от 15 до 20 племенных групп. Все они этнически разные, но ведут похожий образ жизни: женщины обрабатывают землю и растят детей, мужчины пасут скот в речной пойме, старики руководят процессом.
Достать автоматическое оружие любой системы в Эфиопии — не проблема. Повстанцы из соседнего Судана готовы уступить АКМ за несколько коров. Фото: Фото: GETTY IMAGES/REPORTAGE/FOTOBANK.COM
Но, возможно, скоро все изменится — течение реки Омо перекроет каскад плотин мощной гидроэлектростанции. Эфиопская столица наконец получит бесперебойное энергоснабжение, а традиционное скотоводство в долине реки канет в небытие вместе с ее пойменными пастбищами. Наверное, тогда мурси, каро, хамар, сурма и еще полтора десятка племен наденут брюки, смоют с тел традиционные узоры и подадутся в город в поисках заработка. Пока же они ходят «в люди» только чтобы обменять намытый ими в горных речках золотой песок на нужные товары.
А нужны здесь не лекарства, и не современные орудия труда, и уж точно не бытовая химия — без всего этого они прекрасно обходятся. Людям, живущим в долине Омо, необходимы автоматы Калашникова — так они охраняют границы своих владений, не отмеченные ни на одной карте мира. С тех самых пор, как локальные конфликты в Северо-Восточной Африке начали решаться с помощью военных поставок из держав вроде СССР и США, автоматическое оружие вытеснило метательные копья из обихода даже самых «диких» племен. В рукопашных схватках с угонщиками скота из враждебных племен еще идут в ход традиционные «двурогие» ножибраслеты с выступающими лезвиями, которые наносят в бою страшные рваные раны. Такой нож всякий уважающий себя воин долины Омо носит на правом запястье, но на плече у него обязательно винтовка, а в редких случаях — и дорогой «калаш».
Впрочем, заезжим путешественникам особенно ничего не грозит. Аборигены весьма низко ставят боевые и прочие способности белых людей и к туристам относятся в лучшем случае с добродушной снисходительностью, в худшем — с некоторым презрением. Достойными соперниками считают только соседей по «раю». Междуречье Омо, Баро и Кибиша — район извечных конфликтов населяющих его племенных групп. Территориальные споры за владение лучшими пастбищами и водопоями для скота оборачиваются, особенно в годы бескормицы, жестокими и кровавыми стычками, в которых убийство иноплеменника воспринимается как доблестный поступок.
Здешние мужчины гордо демонстрируют увечья и шрамы от старых ран, но существуют и особые знаки воинского отличия. Когда воину сурма, мурси, боди или каро удается убить члена враждебного племени, он делает себе глубокую подковообразную насечку на предплечье. Если убитый — мужчина, то на правой руке, если женщина — на левой. Когда «орденские планки» занимают уже все свободное пространство на руках, новые насечки приходится делать на бедрах и других частях тела.
По одной из версий, губной диск вставляли девочкам, чтобы сделать их менее привлекательными для охотников за рабынями. Самим женщинам мурси их украшение очень нравится. Фото: GETTY IMAGES/REPORTAGE/FOTOBANK.COM
Красота требует жертв
Местные женщины — а среди них встречаются и настоящие красавицы — считают, что шрамы украшают не только мужчину, и охотно создают рельефные узоры на собственных телах. Чтобы рубец получился выпуклым, в разрез на коже втирают золу, едкий сок растений или даже помещают личинки насекомых — после заживания раны желвак гарантирован.
У женщин сурма, мурси и некоторых других племен есть и иные украшения — губные диски. Сотворить такое украшение — дело не одного дня: по достижении девушкой брачного возраста (он здесь довольно поздний — 18—20 лет) ее нижнюю губу протыкают и в образовавшуюся прорезь вставляют небольшую гладко обструганную дощечку или пластинку из обожженной глины. Чтобы она лучше держалась, нижние резцы барышням при этом выбивают. По мере того как губа растягивается, пластинки заменяют на более широкие, до тех пор, пока они не достигнут размера блюдца. Когда украшение снимают, оттянутая губа свисает почти до уровня груди, словно уздечка, в которую женщина может легко просунуть обе руки. Назначение губных дисков достоверно неизвестно: то ли оберег от злых духов, то ли демонстрация богатства рода. Несомненно одно — современные обладательницы губной «тарелки» очень гордятся ее размером и узором и никогда не выходят «в свет» без украшения.