Страница 33 из 40
1. Ландшафт Талдомского края — совместное творение природных процессов и человеческих рук. Фото: ВАДИМ ШТРИК/GEO PHOTO
2. Сеть заказников — родина не только для журавлей, но и для других редких в Подмосковье птиц. Фото: Игорь Барташов
Впрочем, главная беда «Журавлиной родины» — не охотники и грибники, а травяные пожары. Весной над подмосковными лугами и болотами, как и надо всей Россией , взвиваются тысячи дымов. Все они — дело рук человека. Огонь губит птичьи гнезда, уничтожает полезных насекомых, меняет состав растительности — выгоревшие места зарастают не луговыми травами, а бурьяном. Хуже всего, когда огонь доходит до осушенных участков торфяников — в торфяном пласте он может жить месяцы и годы, прорываясь на поверхность то тут, то там.
С людьми трудно, но без них, как выяснилось, тоже плохо. В 1990-е годы, когда рухнули советские формы хозяйствования на земле, а сельское население быстро сокращалось, луга и поля стали зарастать бурьяном, а затем и мелколесьем — березой, ольхой, осиной. Казалось бы, вот она, мечта всех защитников окружающей среды: предоставленная самой себе природа затягивает нанесенные человеком раны! Но зарастание полей и пастбищ привело не к увеличению, а к уменьшению численности многих видов птиц. Оказалось, что столетия соседства с человеком изменили биологию этих видов: многие кулики, когда-то гнездившиеся исключительно на болотах, заселили сенокосные луга, а некоторые птицы (например, кроншнепы) решительно переселились в новые угодья, почти покинув болота. И теперь им жизненно необходимо, чтобы человек продолжал пахать, косить, сеять, пасти скот. «Чтобы вернуть больших веретенников, было необходимо вернуть на пастбища коров, а журавлям и гусям нужны зерновые поля», — говорит одна из создателей заказника Елена Краснова.
Но нет худа без добра, в результате «Журавлиная родина» превратилась в уникальный полигон, на котором вырабатывается и проходит обкатку система рационального природопользования. Ее опыт показывает: интересы людей — не только крестьян и фермеров, но и дачников, охотников, рыболовов — вовсе не обязательно противоречат требованиям охраны природы. Многолетняя просветительская деятельность приносит свои плоды: сегодня многие окрестные хозяйства засевают «журавлиную полоску» (клин ржи или другого злака, который оставляют неубранным специально для подкорма птиц). Часто это дело берут на себя школьники из окрестных деревень. Самым активным и заинтересованным достается награда — возможность поучаствовать в научной работе заказника: учете птиц, поиске мест гнездования редких видов и других плановых мероприятиях.
1. Клюква — прекрасное угощение для журавлей, но она же привлекает и сборщиков, тревожащих птиц. Фото: ВАДИМ ШТРИК/GEO PHOTO
2. Отдельные виды птиц полностью переселились на созданные человеком луга, забыв про родные болота. Фото: Игорь Барташов
Без понимания со стороны местных жителей деятельность «Журавлиной родины» оказалась бы невозможной. Дело в том, что наряду с проработкой возможностей мирного соседства человека и природы резерват — помимо своей воли — стал объектом еще одного эксперимента: как долго государственное учреждение, выполняющее государственные задачи, может обходиться без помощи государства? После ликвидации в 2000 году федерального природоохранного ведомства — Госком экологии и ряда реорганизаций областных структур «Журавлиная родина» оказалась ничейной, не подчиненной никакому органу управления (хотя охранного статуса и связанных с этим задач с нее никто не снимал). Жить своим умом, не имея над собой никакого начальства, может быть, было бы даже приятно, если бы при этом резерват не лишился государственного финансирования. Между тем любая деятельность, как то: охрана территории, поддержание дорог и строений, научная и учебно-просветительская работа, — стоит денег. Кое-что, впрочем, удается сделать бескорыстным трудом сотрудников. Помогает Талдомский район, где «Журавлиной родиной» гордятся и к ее нуждам относятся серьезно. Исследования удается финансировать за счет грантов (в основном европейских) и частично из бюджета областной программы «Экология Подмосковья», включающей летние экологические лагеря для школьников и другую просветительскую деятельность. Но ни тот, ни другой источник просто не имеют права давать деньги на ведение хозяйственной деятельности — горючее, текущий ремонт, выплату налогов и страховок. Единственная надежда на спонсоров: сотрудники «Журавлиной родины» до сих пор с благодарностью относятся к Группе компаний «Русский алкоголь» (бренд «Журавли»), выделившей резервату полмиллиона рублей. Но охрана природы требует непрерывной работы и не может зависеть от щедрости частных благотворителей.
Сотрудники видят выход в преобразовании «Журавлиной родины» в национальный парк. Де-факто: по размеру, богатству природы, выполняемым задачам эта территория уже им является, но федеральный статус означает соответствующее финансирование, штат и полномочия. Проект парка «Журавлиная родина» давно готов, его создание значится в перспективных планах Министерства природных ресурсов, и пока никто не возражал против этой идеи, но когда она осуществится, неизвестно. А пока уникальный резерват пытается узаконить свое существование, образующие его болота, леса и поля живут собственной жизнью. Каждую весну и осень над ними несутся звучные крики, возвещающие о прибытии или отлете огромных и прекрасных птиц.
Борис Жуков
Большая любовь аббата Прево
Антуан Прево д"Экзиль. Гравюра на меди. 1783 год. Фото: ULLSTIEN/VOSTOCK PHOTO Аббата Прево всю жизнь сопровождала скандальная слава. Однако ни гонения властей, ни осуждение со стороны современников не отравляли ему жизнь. Напротив, кажется, что в частых скитаниях по свету этот необычный человек всегда находил то, что искал — новую любовь!
Знаменитая «Манон Леско» была издана во Франции в 1733 году и почти сразу же запрещена. И не просто запрещена — роман изымали и сжигали на площадях! Родина куртуазной литературы, трубадуров и менестрелей сгорала от смущения, читая страстные описания любовных перипетий, вышедшие из-под пера аббата Прево. И не было письма, в котором так или иначе не затрагивалась бы тема сенсационного романа и его «полоумного» автора.
«Этот бывший бенедиктинец — полоумный; недавно он написал омерзительную книжку под названием «История Манон Леско», а героиня ее — потаскуха, сидевшая в приюте и в кандалах отправленная на Миссисипи. Книжка продавалась в Париже , и на нее летели, как бабочки на огонь, на котором следовало бы сжечь и книжку, и самого сочинителя, хотя у него и недурной слог».
«Прочитали ли Вы «Манон Леско»? Там всего-навсего одно удачное сравнение: девушка была до того хороша, что могла бы восстановить в мире язычество».
«Просмотрите же «Манон Леско», а потом бросьте ее в огонь; но один раз ее прочесть следует!»
«Книга написана с таким мастерством и так занимательно, что даже порядочные люди сочувствуют мошеннику и публичной девке», — комментировала «Парижская придворная и городская газета».
Самое удивительное, что автор действительно был аббатом! Он принес монашеский обет, был посвящен в духовный сан, а под конец жизни даже имел свой приход. К чему, наверное, относился с иронией. Потому что всю свою жизнь он только и делал, что проповедовал огромной читательской аудитории о грешной и чувственной любви, служителем которой на самом деле и являлся. Что о нем только не говорили?! Такое количество любовных приключений делает честь даже Дон Жуану! Говорили, что «Манон Леско» — автобиографическое произведение. И «головокружительная глубина души» романа так тонко передана автором только потому, что он сам и был тем де Грие, которого свела с ума красавица Манон. Ему приписывались и чудовищные преступления: будто бы он убил своего отца, был двоеженцем. И даже умер дважды! Рассказывали, что он упал в обморок и его сочли мертвым. Очнулся аббат на столе лекаря, который решил вскрыть «труп». И умер уже по-настоящему от удара скальпелем в сердце…