Страница 23 из 30
Пилюля по спецзаказу
«Профессора в белых халатах годами пичкают больных вредными для организма дорогостоящими таблетками, которые до сих пор никого не вылечили!» Подобные гневные тирады чаще всего можно найти в изданиях и на сайтах всевозможных «центров нетрадиционной медицины» или в сложившихся вокруг них интернет-сообществах. Но и на серьезные медицинские ресурсы часто приходят аналогичные письма посетителей, не спрашивающие, а утверждающие: «Все только хотят делать деньги, им выгодно, что все больные. А сколько уже лекарств поубивали людей своими побочными эффектами...»
Можно улыбнуться в ответ на наивную «политэкономию» этих представлений, но нельзя не заметить, что за ними стоят искренние чувства. По сути дела, так выражается бунт пациентов и против пожизненного лечения, и против стандартизованно-статистического подхода к больным, болезням и лечению. Впрочем, и сегодня многие врачи, в том числе и увенчанные научными степенями, говорят о тупике «западной» медицины, которая устраняет симптомы и следствия, но не саму болезнь и ее причины.
Пациентов можно понять. Страдающему человеку совершенно неважно, что данное лекарство помогает более чем в 60% случаев данного заболевания, а его применение увеличивает ожидаемое время жизни в среднем на 12 лет и почти на 3 года по сравнению с ранее применявшимися средствами. Его интересует одно: поможет ли оно ему, на какой срок он может рассчитывать и насколько полноценной будет эта жизнь, каковы будут побочные эффекты — не в среднем, а лично для него? Но, что, может быть, важнее, он хочет, чтобы к нему относились не как к безликому и легко заменяемому элементу статистической выборки, а как к уникальной и неповторимой личности.
Следует, правда, отметить, что, требуя всего этого от медицины, пациенты объективно сами подталкивают ее на столь неприятный для них путь. Платя немалые деньги, соблюдая обременительные ограничения, ложась под нож, человек хочет иметь хоть какие-то гарантии. Но никакой отвечающий за свои слова врач не может обещать пациенту обязательное излечение или хотя бы улучшение состояния. Максимум, что он может сказать, — это то, что применит наилучшее лечение из всех известных. Но узнать, какое лечение наилучшее, можно, только сравнивая разные лекарства и методы, то есть проводя клинические испытания и анализируя статистику. И отступления от этого стандарта жестко пресекаются самими пациентами: иски к врачам и клиникам и выплаты огромных компенсаций по ним давно стали в развитых странах привычным явлением. Причем поводом для такого иска может стать не только врачебная ошибка или применение неутвержденного препарата, но и просто отклонение от рекомендованных стандартов.
Похоже, что пути назад просто нет. Да и вряд ли мы на самом деле хотели бы вернуться к временам, когда раны прижигали кипящим маслом, а утоп ленников пытались спасти клизмой с табачным дымом. Но это не отменяет вполне реальной проблемы: как сочетать высокоэффективные медицинские технологии с конкретным пациентом?
Конечно, каждого студента-медика обязательно учат выбору индивидуальной тактики лечения. Нужно не только прописать те или иные лекарства и процедуры, но и правильно подобрать дозу или режим, проверить переносимость назначенного препарата, его сочетаемость с другими лекарствами, которые регулярно принимает пациент, оценить первые результаты, при необходимости — изменить лечение. В значительной мере в этом и состоит искусство врача-практика, особенно терапевта.
Однако парадоксальным образом и само развитие медицинских технологий подошло к рубежу, за которым начинается поворот к индивидуальности больного. Практически все эксперты сходятся во мнении, что генеральной линией развития фармакологии в ближайшие десятилетия будет фармакогеномика — целенаправленное конструирование лекарств (в основном белковой природы или использующих специфический белок в качестве носителя) для конкретного пациента. Пока это направление остается в основном в стадии исследований, но на рынок уже вышли, например, противоопухолевые препараты герцептин и гливек, эффективные против строго определенных типов опухолей и назначаемые только по результатам специальных генетических тестов.
Правда, на пути этого направления помимо научных и технических трудностей могут возникнуть финансовые. Дело в том, что расходы на разработку и проверку нового лекарства не зависят от того, нужно оно сотням миллионов пациентов или десятку человек во всем мире, в то время как доходы от продажи любого препарата определяются именно числом его потребителей. В результате сегодня основу мировой фармакологической промышленности составляют «препараты-блокбастеры» — лекарства массового потребления. Огромные объемы продаж таких средств позволяют фармацевтическим гигантам вести дорогостоящие исследования и разработки, оплачивать клинические испытания и выпускать небольшими партиями менее популярные лекарства. Сейчас трудно даже представить, как должны измениться существующие финансовые и правовые механизмы, чтобы производство индивидуальных лекарств стало экономически возможным.
Борис Жуков
Сенсации Скиапарелли
Эту экстравагантную волоокую итальянку в Париже звали просто Скиап, а для всего остального мира она была Эльза Скиапарелли — феерическая женщина, законодательница мод. Два десятилетия, с 1930-х по 1950-е годы, она держала пальму первенства на мировых подиумах, что для моды уже сенсация. Это именно ее Коко Шанель усадила за ужином на выкрашенный белой краской стул, когда та в черном бархатном платье появилась у нее в гостях… Не могла Коко допустить мысли, что рядом есть кто-то талантливее. Фото вверху: CORBSI/RPG
За противостоянием и даже войной между двумя известными модельерами Эльзой Скиапарелли и Коко Шанель Париж наблюдал не один год. Хотя, возможно, благодаря конкуренции и рождались многие шедевры этих талантливых женщин, но их взаимоотношения лучше от этого не становились. Коко пришла в мир моды первой, она была старше Эльзы на семь лет, и, завоевав столько славы и популярности, конечно же, не хотела делить все это с молодой итальянской «выскочкой». Но «выскочка» в отличие от Коко умела великолепно рисовать, а главное, обладала редкой фантазией, истоки которой нужно искать в атмосфере ее детства, традициях аристократической семьи, в Вечном городе, наконец.
Эльза в юбке-брюках. Лондон. Около 1935 года. Фото: CORBSI/RPG
Рождение римлянки
Эльза Скиапарелли родилась в 1890 году в Риме, родовом дворце Корсини, в семье директора Королевской библиотеки. Возможно, с этого момента и начала складываться затейливая мозаика ее судьбы: когда девочка подросла, она стала часами пропадать в библиотеке, разглядывая иллюстрации к редким книгам о древних обрядах, религиях и искусстве. Книг было много, они составляли важную часть жизни главы семейства. Правда, помимо книг, персидских, арабских и санскритских рукописей, отец Эльзы интересовался еще и монетами — будучи известным нумизматом, он обменивался ими с итальянским королем. На церемонии во дворец он ходил один, потому что не мог и представить, что его супруга облачится в платье-декольте. Мать Эльзы выросла на острове Мальта, где прадед девочки служил консулом Великобритании. В этом непростом семействе было много интересных личностей, в том числе дед Эльзы по материнской линии: он, нажив пятерых детей, отправился реализовывать свои способности и интересы в Египет, где в конце концов стал советником правителя этой страны. А известный астроном Джованни Скиа парелли, открывший «каналы» на поверхности Марса, — это дядя Эльзы (родной брат ее отца), он работал директором одной из обсерваторий Милана. Джованни Скиапарелли испытывал к племяннице самые нежные чувства — на ее щеке он однажды разглядел родинки, расположенные как звезды в Большой Медведице, и посчитал это добрым знаком. В общем, так или иначе, но все примечательные родственники девочки привносили свою лепту в ее безграничное воображение. Чего она только не выдумывала! Как-то раз даже «пооткровенничала» с кухаркой о том, что она в этой семье подкидыш, и та горько расплакалась над несчастьем малышки. Когда же обман раскрылся, кухарка поверить не смогла, что ребенок может так сыграть. Хотя стоит заметить, что этот розыгрыш, возможно, объясняется тем, что, по мнению Эльзы, ее не слишком любили в семье. Если старшая Скиапарелли была очень разумной и красивой девушкой, «обладала греческой красотой», то младшая росла неинтересной, неуклюжей и непослушной. А огромные глаза придавали ей очень странный вид. От комплекса некрасивой внешности Эльза избавлялась всю жизнь. А в детстве она решила посадить на своем лице цветы — насыпала семян даже в уши и в нос, отчего, конечно, тут же начала задыхаться. Врач еле спас ее, а цветы, к горькому сожалению девочки, так и не распустились.