Реквием по солнцу

«Что… что может букашка вроде тебя сказать Эстен? »

«А вы уверены в необходимости услышать ответ, Боннард? Получится, что, кроме меня, вы будете единственным, кому известно мое дело».

Мастер надолго задумался над его вопросом, затем нахмурился, быстро покачал большой головой с жирными брылями и знаком показал Слиту, чтобы тот следовал за ним.

Теперь же, когда они углубились в самое сердце Рынка Воров, Слит задавал себе один и тот же вопрос: не совершил ли он самую большую глупость в своей жизни, произнеся имя Эстен вслух?

Еще ребенком он как-то раз осмелился дойти аж до Внешнего Рынка, где торговцы и купцы со всего света продавали свои товары. Его глазам предстали лавки с открытыми прилавками, уличные лотки, экзотические животные, разгуливавшие около магазинчиков, яркие шелка и мешочки со специями. Аромат благовоний и духов мешался с жирным тяжелым запахом дыма, поднимавшегося над кострами, на которых жарилось мясо. Он пришел туда с матерью, пытавшейся отыскать лекарство для его больного отца. Она заплатила все деньги, что у нее были, за бутылочку какой-то блестящей жидкости, но и она не помогла. И тогда Слит понял — насколько может понять ребенок шести лет, — как рынок получил свое имя.

Однако еще ни разу в жизни ему не доводилось заходить так далеко и еще никогда он не оказывался так близко от страшного Внутреннего Рынка, где человека подстерегали самые разнообразные ужасы. Ему казалось, что сам воздух здесь пропитан опасностью, особенно в боковых улицах, где на смену ярким краскам пришли мрачные темные ниши и окутанные тенями портики. Дома, выстроенные из глиняных кирпичей, высохших на солнце и приобретших цвет крови, как и все в Яриме, соломенные палатки и грязные тряпки, валяющиеся под ногами, — все говорило о страшных, грозных тайнах.

Куда-то девались купцы, громко расхваливавшие свои товары, исчезли гадалки и певцы, не лаяли собаки. Район Внутреннего Рынка был царством мертвой тишины и осторожных взглядов, следящих за тобой исподтишка.

Как ему и было приказано, Слит не поднимал головы, продолжая упорно смотреть себе под ноги и на подбитые гвоздями подметки сапог Боннарда. Он чувствовал на себе взгляды тысяч глаз, но знал, что пытаться с ними встретиться опасно для жизни.

Наконец Боннард остановился, и Слит поднял голову.

Они оказались перед массивным одноэтажным домом, выстроенным из яримской глины, в которую при обжиге добавили угольную пыль, отчего кирпичи получились более темного оттенка. Как и большинство построек Ярима, это здание находилось в полуразрушенном состоянии, штукатурка облупилась и висела грязными хлопьями. Тут и там дом пытались латать и ремонтировать, и теперь казалось, будто он весь покрыт кровоточащими ранами.

Дверь украшал знак — ворон, держащий в когтях золотую монету. Слит внутренне сжался: он уже видел герб гильдии в тот день, когда поступил в ученики и мать привела его в контору Гильдии Ворона, чтобы на него посмотрела Эстен. Гильдия Ворона занимала огромное здание в самом центре Ярим-Паара, в нем размещались крупнейшие торговые компании провинции, союзы мастеров по изготовлению изразцов, керамиков, стеклодувов, а также кузнецов самых разных специальностей. Кроме того, гильдия обеспечивала почтовое сообщение внутри провинции. В Яриме все знали, что делами здесь заправляют профессиональные воры, убийцы и разбойники, которым подчиняется ночная жизнь Ярима.

А Эстен была их главарем.

Когда Боннард открыл дверь и приказал Слиту следовать за ним, тот почувствовал, как по спине у него стекают холодные струйки пота. Следуя указанию мастера, мальчик отошел к нише, расположенной слева от двери, и испуганно проследил взглядом за Боннард ом, но тот быстро растворился в темноте.

Слит несколько раз сморгнул, пытаясь приспособиться к темноте. Ему казалось, что комната, в которую он попал, не имеет стен: куда бы он ни посмотрел, всюду его взгляд натыкался на сумрачные тени. Справа от него, у самой двери, стоял видавший виды стол из грубо отесанного дерева — по крайней мере, по форме этот предмет напоминал стол. Около него сгрудились стулья самых разных цветов и размеров. Вроде бы дальше за столом находился погасший камин, в застоявшемся воздухе сильно пахло углем и прогорклым жиром.

— Ты хотел со мной поговорить?

Слит испуганно отшатнулся, его начала бить мелкая дрожь.

Рядом с ним возникло лицо, бледные очертания которого почти сливались с темнотой, царившей в комнате. Казалось, оно живет само по себе, лишенное тела, и только черные глаза холодно смотрели на Слита.

Он с трудом сглотнул, потом молча кивнул — во рту у него пересохло, и он все равно не смог бы произнести ни слова.

В черных глазах на короткое мгновение вспыхнула насмешка.

— Ну, говори.

Слит открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Глаза в темноте чуть сузились, в них появилось раздражение. Слит откашлялся и с трудом проговорил:

— Я кое-что нашел. И решил, что должен вам показать. Лицо чуть наклонилось.

— Хорошо. Показывай.

Слит вытащил из кармана рубашки тряпицу, в которую завернул диск. Но прежде, чем он успел протянуть свою находку Эстен, тряпка исчезла у него из руки.

Темные глаза опустились, потом лицо отвернулось и исчезло.

В отдалении начал пульсировать свет, постепенно разрастаясь в кольцо по мере того, как разгорались фонари.

Когда в помещении стало светло, Слит понял, что оно совсем не такое большое, как ему показалось вначале. В дальних углах он заметил устрашающего вида мужчин, державших в руках масляные лампы и наблюдавших за ним.

Эстен стояла возле него и осторожно вертела тонкими изящными пальцами черно-синий диск. Ее лицо, в отличие от принятой традиции, было открыто. Теперь Слит смог разглядеть, что она не выше его самого, что у нее длинные волосы цвета воронова крыла и черное, точно беззвездная ночь, платье, которое так легко сливалось с темнотой комнаты всего несколько мгновений назад. Волосы Эстен были заплетены в косу и закреплены на затылке, и это еще сильнее подчеркивало заостренные черты ее лица. Мальчик решил, что в ее жилах течет смешанная кровь, поскольку на чистокровную уроженку Ярима она не походила. Он некоторое время пытался понять, откуда Эстен родом, но стоило ей заглянуть Слиту в глаза, как у него из головы тут же улетучились все мысли.

— Ты один из учеников Боннарда?

Отец Слита дал сыну несколько советов, которые тот запомнил, и один из них, повторяемый особенно часто, всплыл сейчас в его памяти:

«Смотри человеку в глаза, вне зависимости от того, друг он тебе или враг. Твои друзья заслуживают уважения, враги тем более».

Слит почтительно, но без подобострастия посмотрел в глаза Эстен:

— Да.

Эстен кивнула:

— Как тебя зовут?

— Слит.

— Какой год?

— Четвертый. Эстен снова кивнула:

— Значит, тебе одиннадцать или двенадцать?

— Тринадцать.

В глазах Эстен появился интерес.

— Хмм. Выходит, я поздно тебя взяла?

Слит сглотнул, но решил не сдаваться и просто пожал плечами.

На лице Эстен заиграла улыбка.

— А он мне нравится, Дрант. У него есть характер. Проследи за тем, чтобы его хорошенько накормили. — Черно-синий диск вновь появился в ее длинных тонких пальцах. — Где ты его взял?

— Нашел в зеленой вазе на самой дальней полке в комнате обжига.

— Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — покачал головой Слит и увидел, что Эстен снова рассматривает диск. — А вы?

На лице Эстен промелькнуло такое потрясение от его наглости, словно он ее ударил. Однако она быстро пришла в себя и успела жестом остановить мужчин, стоявших у нее за спиной. Ее сияющие глаза устремились на мальчика.

— Нет, Слит, я не знаю, что это такое, — ровным голосом ответила она и повернула диск так, чтобы на него упал свет одной из ламп. — Но ты можешь спать спокойно, я непременно узнаю.

— Сначала я принял его за специальный нож для очистки швов, — добавил Слит, глядя на то, как свет отражается от диска, все еще находящегося в руках Эстен. — Но потом мне пришло в голову, что, возможно, он пролежал в той вазе довольно долго.