Реквием по солнцу

— Какая невосполнимая потеря, — негромко проговорил Эши. — Вы только представьте себе, сколько всего он видел, как много мог бы нам рассказать. За те несколько дней, что он провел с нами, я узнал об Острове и моих предках больше, чем за всю предыдущую жизнь. Теперь я лучше понимаю Анборна, поскольку Маквит тоже был Кузеном. — Эши прикрыл глаза от низких лучей солнца, зависшего на горизонте, как алая частичка меркнущего огня. — Генерал изучал жизненный путь Маквита, он боготворил древнего воина. Именно на Маквита Анборн хотел быть похожим. И все же…

Он вспомнил, как ослепший старик брел в лучах утреннего солнца, чувствуя лишь его тепло, не в силах увидеть его красоту.

«Пусть Единый Бог дарует тебе хороший день, дедушка».

«Если Он так поступит, то я покину эту жизнь немедленно. Все оставшиеся мне годы и все прожитые я бы с радостью отдал за один день, чтобы снова увидеть то, что было потеряно во Времени».

«Я понимаю».

«В самом деле? Хмм. Не думаю. Но я полагаю, что наступит день, когда ты поймешь, возможно, лет через тысячу».

— И все же? — напомнила Рапсодия.

— И все же нам не следует скорбеть, — просто ответил Эши. — Его душа обрела мир и покой.

Рапсодия кивнула и убрала с лица спутанные пряди волос. Она вспомнила слова, которые произнесла, утешая Элинсинос, когда они говорили о ее не вернувшемся муже моряке:

«Моряки находят покой в море, как лирины — под звездами. Через огонь мы отдаем наши тела ветру, а не Земле. Так и моряки вручают свои тела морю. Когда ты ищешь покой, важно не то, где находится тело, а то, где осталось сердце».

Голос Рапсодии был наполнен грустью:

— Я спою для него реквием.

— И для его сына, Гектора, — добавил Эши. — Он до самого конца оставался с Островом. Маквит так и не сумел спеть реквием для него. Быть может, ты сделаешь это для них обоих.

Рапсодия кивнула, стирая соль с лица. Она собрала оставшиеся силы и подошла к воде, одной рукой сжимая ладонь Эши, другой касаясь плеча Акмеда.

Мужчины молча стояли рядом с ней, пока она пела, поначалу хрипло и неуверенно, древнюю молитву солнцу, песню погребального костра для отца и сына, тела которых приняло море.

За то время, пока она находилась в пещере, море научило ее множеству мелодий, и теперь она пела их заходящему солнцу. В ее голосе сливался призыв ветра, и бесконечный рокот волн, и все другие мотивы, наполнявшие ее слух, пока она дрейфовала в объятиях моря. То была песня, которая досталась ей от старика, покинувшего сушу, чтобы пересечь океан, и поселилась в ее сердце и в ее еще не рожденном ребенке, навеки запечатлев в их сознании подводный мир с его скрытыми горами, невидимыми красотами и сокровищами, что лежат на дне.

Она пела о жизни двух воинов, одной совсем короткой, другой длившейся долгие века, о мужественных и стойких солдатах, ставших частью нескончаемой песни моря, навеки слившихся с ней.

Океан ревел, ветер кидал ей в лицо соленые брызги, и все цвета радуги кружились над ней в вечном танце. Это была симфония времени, бесконечная погребальная песня, элегия, колыбельная, песнь творения, одиночества, спокойной неустанной опеки, песнь неизбежности.

«Время движется вперед, — казалось, пело море. — Оставьте свою человеческую жизнь, какой бы длинной она ни была, — она лишь мгновение перед лицом вечности».

Рапсодия пела до тех пор, пока не село солнце, а потом силы оставили ее, и она смолкла. Повернувшись к Эши, она едва слышно спросила:

— Анборн жив?

Акмед кивнул. Рапсодия глубоко вздохнула.

— Благодарение Единому Богу, — прошептала она. — Сэм, пожалуйста, забери меня домой. Мне необходимо повидать Анборна, сказать ему, как я благодарна за все, и еще я хочу увидеть Гвидиона. Я должна выполнить обещание, которое дала ему. А потом, если ты сможешь сопровождать меня, я намерена навестить Элинсинос. — Она слегка улыбнулась, вспомнив балладу путешественника, которую ей подарило море. — У меня появились новые песни, которые мне необходимо ей спеть. К тому же тишина ее пещеры оказывает на меня благотворное действие. После постоянного шума я мечтаю о покое.

Эши прижал ее к груди, и в его глазах появилась печаль.

— За эти страшные дни я понял, что Акмед и Анборн правы: не бывает долгого мира и покоя — есть лишь короткие периоды затишья между бесконечными войнами. — Он провел рукой по спутанным волосам жены. — Пойдем, я отвезу тебя домой. — На вершине утеса, в лучах заходящего солнца блеснула рукоять меча. — Когда-то Тайстериск был оружием Кузенов. Придет день, и клинок пригодится юному Гвидиону.

Рапсодия слабо улыбнулась.

— Спасибо за то, что вы помогли мне исполнить мое обещание вернуться к Гвидиону и Мелисанде, — еле слышно проговорила она. — А теперь давайте побыстрее уедем отсюда, я больше не могу здесь оставаться.

Эши кивнул и поднес ее руку к губам:

— Я знаю одно место, которое тебе понравится. Там мы можем остановиться, отдохнуть и поесть. А еще ты найдешь там старого друга, который ждал тебя целую жизнь.

Он обнял ее за талию и повел к лошадям.

Акмед бросил последний взгляд в сторону моря. Его глаза скользили по волнам, продолжавшим выбрасывать на берег обломки корабля, потом он повернулся и молча посмотрел вслед медленно бредущей по берегу паре.

Он встряхнул головой и двинулся вслед за ними.

— Почему у меня такое чувство, что у Барни будут подавать баранину? — пробормотал он себе под нос.

БЛАГОДАРНОСТИ

Выражаю огромную благодарность Музею изящных искусств Монреаля, галерее Синклера и музею Метрополитен в Нью-Йорке, музею Гетти в Лос-Анджелесе, Калифорния, Музею стекла Корнинга в Нью-Йорке, собраниям Хикса и Линдтфельдера в Луисвилле, Кентукки, и музею Генри Мерсера в Доулестауне, Пенсильвания, за их помощь в прояснении тонкостей средневековых технологий обработки стекла.

Также моя искренняя признательность Джеймсу Мекеру из ВМФ США за его великодушную помощь в проверке морских терминов и реалий и за его умелую техническую поддержку.

Особая благодарность Шейну Маккиннесу за разрешение использовать его имя в романе.

Любовь и признательность моим друзьям и семье, без которых ничего бы не получилось.

И, как всегда, всем замечательным людям, работающим в издательстве «Тор».