Страница 8 из 80
– Наверное, я лучше поеду вперед, – сказала она. – Раздобуду какую-нибудь помощь.
– У вас здесь есть доктор? – спросил Дьявол.
– Сейчас нет. Но Энди…
– Энди?
– Кузнец. Он кое-что смыслит в медицине, а я могу зашить рану.
– Тогда езжайте, и пусть он будет наготове, – приказал Кейн. – Я доставлю туда вашего брата. – Он остановил коня, спешился, а затем сел верхом на лошадь позади Робина, поддерживая его в седле.
Может ли она настолько доверять Дьяволу? Не опасно ли оставлять его один на один с Робином?
– Я о нем позабочусь, – произнес Дьявол, на этот раз более мягко.
Ники наконец кивнула и, пришпорив коня, поскакала галопом в поселок.
* * *
Кейн обращался с юным Томпсоном очень осторожно. Мальчик напомнил ему, каким он сам был в юности, особенно своей бравадой. Парня, безусловно, мучила сильная боль, но он этого старался не показывать.
– Потерпи немного, – приободрил его Кейн. – Рана не так уж опасна.
Мальчик выживет. Но для чего? Для того чтобы быть убитым в перестрелке? Чтобы увидеть, как его дядю и, возможно, сестру посадят в тюрьму?
Он подумал о том, какой решительный вид был у этой девушки, когда она прицелилась в него из пистолета, и как она все же была испугана. И этот мальчик тоже изо всех сил старается быть мужчиной.
Какого черта они здесь делают?
Соблюдай дистанцию, велел он себе. Ты не можешь позволить себе ни жалости, ни сострадания, ни еще чего-нибудь.
Кейн заметил, что раненый совсем сник в седле.
– Как тебя зовут? – спросил Кейн.
– Робин, – слабым голосом ответил паренек.
– Ну что ж, Робин, все будет хорошо. Попытайся только не терять сознания.
Мальчик сделал попытку выпрямиться в седле.
– Не надо, – сказал Кейн. – Я поддержу тебя.
– Я сам… могу.
– Я знаю, – мягко произнес Кейн, отгоняя прочь начинавшие всплывать в его памяти ненужные воспоминания. Воспоминания о том, как семья Дэйви спасла его от голода и страха.
Перед ними показался странный маленький городок, которого не было ни на одной карте.
– Первый дом, – сказал мальчик.
Перед домом из кирпича и камня – самым дорогим в Логовище, как успел заметить Кейн, – собралось несколько человек.
Он подвел лошадь к крыльцу, и Нат Томпсон с покрасневшим от гнева лицом вышел навстречу своему племяннику.
Кейн помог снять мальчика с лошади, и высокий, крепкий детина, с руками, как стволы дерева, внес его в дом. Девушка, наблюдавшая за ними, стоя на крыльце, также вошла в дом. Кейн остался на улице один.
Он уже готов был повернуть коня и вернуться к себе в гостиницу, когда из дверей вышел еще какой-то пожилой мужчина, которого он раньше не видел.
– Войдите, – сказал он.
Подавив возмущение, вызванное повелительным тоном, которым это было произнесено, Кейн спешился.
Когда он подошел к двери, мужчина протянул ему руку.
– Я – Митч Эверс.
Кейн пожал руку Эверса, которую тот, по-видимому, протягивал нечасто, пытаясь сообразить, какую же роль играет здесь этот человек.
– Я слышал, что вы предложили взять вину за выстрел на себя, – сказал Эверс. – В этом нет необходимости. Джона Янси сейчас выпроводят из Логовища. Он больше сюда не вернется. – Суровый голос человека не вязался с легкой улыбкой, игравшей на его губах.
Кейн не стал задавать вопросов. Он лишь кивнул и повернулся, чтобы уйти.
– Нат хочет вас видеть. Он придет, когда убедится, что с Робином все в порядке.
– С мальчиком ничего страшного, – ответил Кейн. – Он потерял много крови, но пуля прошла навылет и ничего серьезного не задела.
– Вы, по-видимому, неплохо разбираетесь в ранах.
– Я четыре года воевал.
Эверс кивнул, они вошли в дом и очутились в большой гостиной. Эверс, подойдя к буфету, обернулся к Кейну:
– Хотите выпить?
Кейн кивнул.
Эверс налил. Не глядя на Кейна, он спросил:
– Вам не любопытно узнать насчет Янси?
– Это не мое дело.
– Зачем же вы тогда в него вмешались?
– Мне кажется, что когда рядом со мной стреляют, то это уже мое дело.
Эверс усмехнулся.
– Может быть, и так. – Он протянул Кейну стакан с янтарно-желтой жидкостью. Тот, взяв его, сделал глоток и одобрительно причмокнул. Виски было хорошее.
Эверс жестом предложил Кейну присесть. Так же, как и все остальное в этом доме, стул был хорошего качества и удобный.
Кейн чувствовал, что быть приглашенным в дом Ната Томпсона – дело необычное. Первая их встреча сулила лишь чисто деловые отношения. Сам того не желая, Кейн поставил себя в особое положение. Племянницу Томпсона он защитил инстинктивно, и вот теперь он сидит в доме мэра Логовища и пьет его виски. Мастерс может им гордиться. Кейн поежился, чувствуя себя неловко.
Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и появился Нат Томпсон. Кейн поднялся было, но, повинуясь жесту, снова сел. Ему пришлось выдержать очень долгий, изучающий взгляд.
– Что вы там делали? – спросил Томпсон. Вопрос прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба.
– Я хотел кое-что узнать о месте, где я нахожусь, – ответил Кейн.
– Я думал, что вам после такого долгого путешествия захочется как следует выпить.
Кейн пожал плечами.
– Я уже давно объявлен вне закона и успел отучиться от некоторых привычек.
Томпсону такой образ мыслей пришелся явно по душе.
– Мои клиенты, как правило, рассуждают по-другому. Первые несколько дней они обычно проводят в салуне или в постели.
– Наверное, они не проводили так много времени в тюрьме… или в такой близости от петли, как я.
– Большинство из них к тому же не вмешались бы не в свое дело.
– Мое вмешательство не понадобилось. Ваша племянница сама прекрасно справилась.
– Вы помогли мальчику. Вы сделали предложение, за которое могли бы пострадать. Я – ваш должник.
Кейну меньше всего нужна была благодарность этого человека. Человека, которого он должен был отправить на виселицу или в тюрьму.
Кейн залпом допил виски и встал.
– Как там Робин?
– Энди говорит, что через несколько дней он поправится.
– Ваш племянник не из робкого десятка.
– Даже слишком.
Что же он тогда здесь делает? – хотел спросить Кейн. Нужно быть безумцем, чтобы позволить ребенку и девушке без присмотра разгуливать среди подобных людей.
Томпсон, казалось, прочел его мысли.
– У них больше никого нет. Я их пытаюсь защитить, но… – Он запнулся и вздохнул:
– Примите мою благодарность.
Кейн покачал головой:
– Не стоит. Пойду-ка я и в самом деле отдохну.
Томпсон впервые за все время улыбнулся.
– Когда я сказал «постель», я, собственно, не отдых имел в виду.
Кейн улыбнулся:
– Может, попозже. Не сказал бы, что ваш способ доставлять сюда людей был очень удобным.
– Может, и нет, но он обеспечивает безопасность – вам и всем остальным.
И тебе. Кейн оставил эту мысль при себе и наклонил голову в знак согласия.
– Если вам нужна женщина, то эта услуга за мной, – сказал Томпсон. – На все время вашего пребывания здесь.
Кейна поразило то, что это предложение оставило его равнодушным. Он уже очень давно не спал с женщиной, и все же быть просто с какой-нибудь женщиной ему не хотелось. Мысль об интимной близости все равно с кем вызвала у него еще меньше эмоций, чем, вероятно, у этой темноволосой девушки в штанах.
Он снова кивнул, поставил стакан и направился к двери прежде, чем проницательные глаза Томпсона успели прочесть его мысли.
4.
Кейн проспал всю ночь и почти весь следующий день, проснувшись только вечером.
Только один раз ему приснился дурной сон – как его бьет отец.
Кейну дали имя, похожее на имя библейского персонажа, убившего своего брата. Дали не правильно, потому что убил он не брата, а свою мать – разумеется, без злого умысла. Роды были сложными, и мать его умерла. Отец никогда не смог ему этого простить.