Заново влюблены

Лиз Филдинг

Заново влюблены

ПРОЛОГ

— Машина подана. Целая армия папарацци уже приготовилась встретить тебя криком и фотовспышками.

Иво ждал, сохраняя бесстрастное выражение лица, что она передумает уезжать...

Он надеялся на это потому, что весь уикенд, проведенный на его вилле в Норфолке, Белль славно справлялась с ролью хозяйки, обнадеживая его признаниями, что ни роль телезвезды, ни амплуа светской персоны для нее не дороги настолько, насколько простое счастье быть его — Иво — женой.

— Мне пора, — тихо произнесла Белль.

В какой-то момент ей показалось, что Иво непременно станет ее удерживать, сыпать уверениями, но он лишь сдержанно кивнул.

Он поднял с пола тяжелую дорожную сумку, в которую Белль упаковала все, что может пригодиться в трехнедельной поездке, и отнес к двери.

Белль была бы счастлива, если бы в этом жесте Иво читалось понимание. Но женщина увидела лишь молчаливый укор и тягостное разочарование.

Когда дверь открылась, Белль уже была во всеоружии. Она никогда не жаловала фоторепортеров, но всегда блистала жизнерадостной улыбкой, на случай, если фотообъективы направлены на нее.

Вместе с Иво она проделала короткий путь до лимузина. Передав шоферу багаж жены, Иво распрощался с ней, задержав ее руку в своей ладони. Он посмотрел в ее глаза и шепнул:

— Береги себя.

— Иво... — она сделала шаг к нему навстречу, позволив прочесть мольбу в своих глазах. — Домой я вылечу из Гонконга. Если представится случай и дела занесут тебя туда, давай проведем эти несколько дней вместе...

Иво не нашел, что ответить. Он склонился над Белль и поцеловал ее в щеку.

Ни возражений, ни просьб, ни обещаний...

Она не услышала от него ни слова. Как если бы все между ними было ясно или непоправимо.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Девятый день Большого благотворительного велопробега... — Белль Девенпорт вытерла рукавом испарину со лба и улыбнулась в объектив телекамеры. — У этих ребят отменное чувство юмора. Они могут полностью изменить ваше представление о самих себе и о мире, в котором мы живем. Устали ли вы, в болезни ли, в здравии или в беде, они знают, сколь важно простое человеческое внимание».

Белль Девенпорт произнесла в камеру свое заключительное слово, улыбнулась и отключилась от спутниковой связи. Лишь когда репортаж уже прошел в прямом эфире, Белль поняла: то, что она приняла за капли пота, выступившие на лбу, в действительности была кровь.

Это была ее кровь восхождения...

— Ты же знаешь, он сделает все, чтобы убрать тебя со своего пути, — сказала ей Клер Мейфилд, американка, ее соседка по палатке.

— Но он помог мне, — заметила Белль.

— Однако сделал это лишь после того, как все заснял. Белль, ты должна обратиться в организационный комитет. Что, если он на этом не остановится и продолжит портить твою репутацию?

— Нет. Никому жаловаться я не буду. Это исключено, — покачала головой Белль и поморщилась, когда Симона Грей принялась обрабатывать ссадину на ее лбу.

— Прости... Скоро закончу, — заверила подопечную Симона. — В нашем мире журналистики, Клер, высоко оценят те мучения, которые преодолела Белль. И все ради сбора пожертвований в пользу бездомных детей. Однажды мы посчитаем этот инцидент за великую удачу. Весь мир увидит, что у успешной и красивой женщины тоже красная кровь, что она ранима, как и все смертные... Нет ничего, что было бы невозможно обернуть в собственную пользу, — глядя на Клер, назидательно произнесла Симона — исполнительный редактор австралийского глянцевого издания.

— Гламур, провокация и порок... Все мечтают увидеть грязь на красивом лице, — резюмировала Белль.

— В Лондоне, может быть, так и есть, — заметила Клер. — Но не в других частях света. Там, в привычной среде, следует быть готовой к подобным посягательствам. А переносить на просторы Гималаев коварство и раздоры европейцев я считаю делом непозволительным.

— Симона права, Клер, — обратилась к американке Белль. — Относись к этому просто как к правилам игры, про которые я по неосторожности забыла. Не пенять на судьбу и несправедливость людей. Я многого достигла в своей профессии, и настало мое время почувствовать на себе всю силу антипатии соперников. Это великая честь, Клер... — Белль загадочно улыбнулась своей соседке.

— Ты называешь это великой честью? Я не понимаю тебя, Белль, — продолжала негодовать маленькая американка.

— Конечно. Если я смогу с честью выдержать это испытание славой и завистью, мне откроется путь на самый верх.

— Ты уже видишь себя на этой вершине, — двусмысленно заметила Симона. — И каково там? Расскажи нам, Белль.

— Там комфортно, дорогие мои. Пробиться на самую вершину — это возможность стать человеком, который, несмотря на непредсказуемость событий, будет регулярно появляться на телеэкране перед взорами миллионов телезрителей и собирать лавры кропотливых безымянных сотрудников телекомпании, готовящих и перепроверяющих материалы выпусков, обслуживающих все твои потребности и безропотно сносящих любой твой каприз. В то время как сама звезда, неспешно отдавая распоряжения, готовится перед зеркалом к выходу в эфир, а все свободное время проводит в салонах красоты на средства телекомпании... — фантазировала Белль.

— Ты не такая, — брезгливо поморщилась Клер.

— Разве?

— Я уверена.

— Ну, значит, стану такой, — рассмеялась молодая телеведущая. — Если не в самое ближайшее время, то в перспективе — обязательно... Никто не знает, как далеко может завести упорного человека труд.

— Такова твоя цель?

— О самом важном не следует заявлять во всеуслышание. Так я считаю, — заинтриговала собеседницу Белль Девенпорт. — Согласись, если руководство телевизионного канала посылает кого-то на подобный турнир, то много возможностей открывается перед этим избранным, но также и много проблем. Следует сосредоточиться на другом вопросе. Сейчас наша задача — это сбор средств. А для такой работы телеканал кого попало не пошлет. Ты улавливаешь мою логику? Не все звезды телеэфира будут настолько же эффектно смотреться на велосипеде во влажном трико. Публике нужна эстетичная картинка, не лишенная социального пафоса. Ты молода, энергична, красива, талантлива, и твой рейтинг стремительно поднимается к небесам...

Белль анализировала особенности своего карьерного восхождения, то и дело приправляя свой рассказ ироническими ремарками.

— Милая Клер, если ты полагаешь, что телекомпания затеяла этот марафон ради блага детей, не заботясь о собственных рейтингах, ты очень ошибаешься. Современное телевидение не предпримет ни одной, даже самой благородной, акции, если ее последствия не будут сулить финансового прироста.

— Возможно, так и должно быть, — робко предположила Клер. — Возможно, одно другому не противоречит.

— Конечно, бездомные дети получат собранные для них деньги, но телеканал от этого получит много больше. Вот скажи мне, почему телевизионные функционеры предпочитают посадить перед камерой пышногрудую блондинку, с трудом читающую текст с телесуфлера, вместо скромной шатенки, которая корпит над подготовкой материала?

— Но ты своими карьерными достижениями опровергаешь собственные доводы, Белль.

— Я?

— А потом, ты могла бы остаться дома. Не подвергла бы таким испытаниям свой восхитительный брак. Но ты добровольно согласилась принять участие в этом мероприятии, откровенно подозревая его в лицемерии. Какова причина?

— Кроме желания засветиться в светской хронике? — подшутила над собой Белль.

— Для тебя так необходимо это паблисити?

— Всем публичным персонам необходимо паблисити, и я не исключение. Но если быть до конца откровенной, то я бросила вызов самой себе. Не каждый день выпадает шанс для такого эффектного восхождения.