Тайная свадьба

Он смотрел, как жена пожала врачу руку, обернулась и поискала глазами Энджи. В этот момент он заметил ребенка, которого она держала на руках. Одна его ручка была в гипсе. 

Мальчик не старше четырех лет, с копной темных вьющихся волос и серыми смешливыми глазками. В малыше он узнал себя четырехлетнего, каким его сохранили старые фотографии. Озорник извивался в материнских объятьях не в силах дождаться, когда он сможет показать Энджи Блейк свой гипс. 

Том сделал один шаг вперед, пытаясь хоть что-то сказать. Но получилось только одно слово:

– Гарри?

Малыш перестал крутиться, с любопытством оглядел незнакомого дядю и повернулся к маме.

– Это кто?

***

Молли поблагодарила врача в последний раз и повернулась к Энджи. Ее сердце пропустило удар, когда она поняла, что рядом стоит Том. 

Он смотрел на нее с сыном. Молли не заметила в его глазах ни ликования, ни жадного блеска. Только замешательство, сменившееся узнаванием и шоком, смывающим с лица все краски.

Словно во сне Том сделал шаг вперед, потянулся к мальчику и позвал его по имени. Спросив, кто этот незнакомый дядя, Гарри прекратил вертеться и, после секундного размышления, наклонился вперед и протянул руки, горя нетерпением завести нового друга.   

Сын протянул руки, и Том взял его, подержал недолго, а потом прижал к груди, от удивления не в силах вымолвить ни слова. 

Гарри, наоборот, очень хотелось похвастаться боевыми заслугами.

– Я сломал руку, – поделился он секретом. – Погляди.

И протянул загипсованную руку к глазам Тома.

Волнение так сжало горло Тома, что ему пришлось сглотнуть, прежде чем о смог говорить.

– Очень больно?   

– Немного, – признался Гарри. – Но я не плакал. – И слегка нахмурив бровки, полюбопытствовал снова:

– А вы кто?

– Я… я твой папа.

Глава 8

Убедительность финала достигается серьезным разногласием перед тем, как все нити повествования окажутся собранными и связанными в один узел. Только после этого появляется уверенность, что герой и героиня оставшуюся жизнь проживут счастливо.

Молли изо всех сил сдерживала слезы, когда Том, удивленно глядя на Гарри, осторожно провел пальцем по его щечке.

– Я твой папа, – повторил он, словно отпечатывая в памяти незнакомые слова. Как будто он был первым в мире человеком, который их произнес.

– Правда? – спросил Гарри, и Том молча кивнул. – Я не знал, что у меня есть папа. – Молли зажала рот ладонью. Гарри повернулся в ее сторону. – Можно я покажу папе машину, когда мы вернемся домой?

– У тебя есть машина? – поинтересовался Том.

– Да, с бибикалкой, фарами и всем остальным. Хотя я езжу на ней во дворе, а не по дороге.

– Дашь прокатиться?

Гарри хихикнул.

– Ты слишком большой.

– Это педальная машина, – уточнила Молли. 

И это стало ошибкой, которая напомнила Тому, что жена тоже рядом. Его глаза, освободившиеся от легкого тумана эмоциональной перегрузки, смотрели на нее с предупреждением, что у нее должны быть серьезные причины, по которым она скрыла существование их сына. 

Уж не думал ли он впечатлить ее запоздалым проявлением отцовских чувств? Ей не надо выдумывать серьезные причины, и он знал это не хуже нее.  

– Я схожу за машиной? – предложила Энджи.

– Отличная идея, – ответил Том. – Мы все вместе поедем домой.

– Но твоя машина… – начала было Молли. Она теряла контроль над ситуацией. Точнее, она потеряла контроль в ту секунду, когда Том Гаррик снова вошел в ее жизнь.

– Я еду с вами и с Гарри, – ответил он спокойным голосом, в котором появились стальные нотки, предупреждающие ее лучше не спорить.

И впервые за пять лет Молли почувствовала укол сомнения.  

***

– Почему не сообщила? Как ты могла лишить меня сына?

Они приехали домой. Том восхищался машиной Гарри и каждой игрушкой с неиссякаемым терпением, что заставляло Молли нервно сжимать губы. Наконец Энджи увела возбужденного мальчика обедать, и супруги остались одни.

– Ты на самом деле не знал? – спросила Молли.

– Неужели ты думаешь, если бы я знал о сыне, хоть что-то могло удержать меня найти вас обоих?

Сомнения усиливались, и Молли с трудом сглотнула, прежде чем заставила себя выдавить слова:

– Даже сто тысяч фунтов?

– Они тебе сказали, что за столько я согласился уйти?

Том покачал головой и горько сказал:

– Даже не знаю, что хуже. Что поверила, что я согласился взять деньги, или что так дешево себя ценишь. 

– Тогда что ты обо мне подумал, Том?

– Лучше не спрашивай.

Пусть лучше не просит рассказать, с какими мучительными образами он жил. Том не мог себя простить, что оказался таким легковерным. Но письмо было написано ее собственной рукой, даже подпись имелась.

– Все было ложью. Грязной, смердящей, отвратительной ложью. А я поверил! – Он провел руками по лицу, словно пытаясь стереть вину. – Боже, прости. Я поверил. Думаю, что получил по заслугам, раз сомневался в тебе. 

Та неуловимая мысль, что не давала ему покоя вчера вечером перед тем, как они занялись любовью, наконец сформировалась.

– Знаешь, о чем я вчера подумал? Твои родители не смогли настоять на разводе. Тогда с какой стати я поверил, что ты могла пойти им навстречу в другом, более важном вопросе.

–Том, – настаивала она. – Что они тебе сказали?  

– Сказали? Они не сказали ни слова.

Письмо всегда было при нем. Как предупреждение никогда не любить снова, никому не доверять свое сердце. Том взял со стула пиджак, достал из дальнего отделения бумажника письмо и протянул ей.

Молли взяла в руки жалкий клочок бумаги. Он был разорван на кусочки, потом склеен снова. На сгибах бумага оказалась настолько затертой, что держалась только благодаря клейкой ленте. Долго читать не пришлось.

Том! Мы допустили ужасную ошибку. Я сделала аборт.

Не хочу тебя больше видеть.  

Молли.

У нее вырвался тихий стон, когда Молли представила себе, какую боль пришлось пережить Тому. Она подняла на него взгляд.

– Я этого не писала, Том. Это почерк моей матери.  – Молли свернула письмо и протянула ему. Том покачал головой. – У нее всегда был замечательный почерк, и я долго старалась писать так же красиво. Если тебя это утешит, именно их настойчивое желание заставить меня избавиться от ребенка стало последней каплей. Я переехала к Энджи и никогда не просилась назад. Они не видели Гарри. 

– Не извиняйся. Никогда не извиняйся за своих родителей. Только один из нас должен вымаливать прощение, и это я. 

– Нет! – Молли подняла подбородок чуть выше. – Мы оба серьезно ошибались. Если бы я вела себя решительнее… если бы мне хватило храбрости сказать им, что я тебя люблю, а не уговаривать тебя на тайную свадьбу… если бы мы были вместе, родителям не удалось бы нас разлучить. А так писатель без гроша в кармане убегает с наследницей огромного состояния. Это с самого начала поставило тебя в невыгодную позицию.  

– Не без гроша в кармане. Совсем нет. 

Молли пожала плечами.

– Да кто тогда мог поверить, что ты запал на мое тело?

– Между прочим, великолепное тело, хотя, клянусь, я в восторге и от твоего ума.

Том протянул руку с неуверенной улыбкой. 

Она коротко пожала протянутую руку мужа и отвернулась к маленькому столу.

– Мой ум далеко не блестящий. Я тоже сомневалась в тебе, вместо того, чтобы поверить.

Молли выдвинула ящик, некоторое время разглядывала чек на сто тысяч фунтов с печатью о погашении «Оплачено», потом взяла бумажку, повернулась и протянула ее Тому.