Страница 53 из 68
Полагаю, эти решения были приняты не самим Мунке: по-видимому, это действовало окружение хагана. Поначалу в него входили сторонники Угедэидов, не утратившие власти и влияния в империи даже после раскрытия заговора Ширэмуна и последовавших за ним казней и ссылок. Недаром Мунке в начале правления своим официальным наследником сделал Хайду — сына Кашина и внука Угедэя (позднее за участие в заговоре против него он выслал Хайду в Тарбагатай) [см.: Григорьев 1978, с. 24; Караев 1995, с. 20]. Немного позже влияние в Каракоруме приобрела военная клика во главе с Урянктаем, сыном Субэдэй-багатура. Их могущество наиболее ярко проявилось спустя несколько лет, когда Мунке, недовольный политикой своего брата Хубилая и его приближенных-китайцев в завоеванных областях Китая, отстранил брата и поручил командование войсками в этих землях Урянктаю [Бичурин 2005, с. 219-220]. Военачальников не интересовала ни торговля, ни строительство городов, ни экономическое развитие улусов. Главным для них была война, расширение владений Монгольской Державы, для чего постоянно требовались воины, оружие и припасы. И не удивительно, что они вступали в конфронтацию с теми деятелями, которые настаивали на прекращении завоеваний и восстановлении хозяйства в уже завоеванных областях. Самым влиятельным представителем второго направления являлся Бату, и поскольку его положение было выше других, нападки из центра воспринимались им гораздо болезненнее, чем другими.
Как раз в это время Бату получил очень тяжелый и неожиданный удар с востока своего улуса: пришла весть о смерти его брата и верного сподвижника Орду. Исследователи склонны относить смерть Орду к 1251 г. [см., напр.: Кляшторный, Султанов 2004, с. 310], однако Рашид ад-Дин, например, сообщает, что он отправил своего сына Кули в помощь Хулагу, а последний выступил в свой поход не ранее 1252/1253 г.
Выше уже приводилось сообщение Утемиш-хаджи о смерти Орду в результате мятежа в его владениях. Не исключено, что Бату пришлось собственной персоной отправиться во взбунтовавшиеся районы, чтобы навести там порядок. Наследник Джучи восстановил спокойствие в «коренном юрте» своего отца и передал власть над ним Кунг-Кырану — четвертому сыну Орду, который, как мы уже отметили выше, примерно в это же время сосредоточил в своих руках контроль над частью Чагатаева улуса [Рашид ад-Дин 1960, с. 70]. Таким образом, в эти годы восточные дела отнимали у Батыя довольно много времени, и он, видимо, был вынужден часто покидать Поволжье, почти полностью передав ведение западных дел в руки старшего сына — Сартака. Русские летописи, повествуя о событиях конца 1240-х - начала 1250-х гг., даже сообщают о смерти Бату и правлении Сартака [ПСРЛ 1926-1928, с. 471 и след.; см. также: Бартольд 2002а, с. 499].
Именно в это время активизировал свою антимонгольскую политику Даниил Галицкий. Правитель Галицко-Волынской Руси очень благоразумно не поддержал своего зятя Андрея Ярославича в его авантюре в 1252 г., понимая, что Бату находился в тот момент на пике своего могущества и выступление против него было просто обречено на провал. Зато немного позднее Даниил выбрал удобное время, чтобы отомстить за унижения, которые, как он считал, ему пришлось претерпеть некогда в ставке Бату. В течение нескольских лет Даниил укреплял свои города и пограничные крепости, вооружал войска и, наконец, перешел к решительным действиям. В 1253-1255 гг. он без согласования с монгольскими властями принимал активное участие в войнах государей Центральной Европы — польских междоусобицах, помогал венграм в войне с немцами. А в 1255 г. допустил вовсе неслыханное нарушение вассалитета: в Дрогичине состоялась коронация Даниила по западноевропейскому обряду— он стал королем Малой Руси [ПСРЛ 1908, с. 8271. В ответ на это Бату (а возможно, его сын Сартак) в тот же год направил войска баскака Курумиши во владения Даниила. Поначалу действия монголов были даже успешны. Воспользовавшись войной Даниила с ятвягами, монголы беспрепятственно вступили в те земли, которые находились под совместной юрисдикцией Бату и Даниила. На их сторону перешел наместник Бакоты Милей, а воевода Кременца Андрей, прежде неоднократно принимавший то сторону Даниила, то сторону монголов, был казнен по приказу баскака. Надо думать, основания для расправы с кременецким воеводой имелись вполне серьезные, ибо ему не помогла выпутаться даже «Батыева грамота», на которую он ссылался [ПСРЛ 1908, с. 827-829] [28].
Но на этом успехи Курумиши и закончились. Даниил не готовился к противостоянию: не прекращая войны с ятвягами, он отправил против монголов и их союзников своего сына Льва, который взял в плен Милея. Казнь Андрея Кременецкого также ничего не дала наместнику Бату: захватить Кременец ему так и не удалось. Тогда монголы решили прибегнуть к крайнему средству, выдвинув в противовес Даниилу другого претендента на Галицкий стол. Смоленский княжич Изяслав Мстиславич был готов выступить против Романовичей и требовал себе военной поддержки. Курумиши, однако, довольно трезво оценил расклад сил и ответил: «како идеши на Галичь, а Данйло князь лютъ есть; оже отъимет ти животъ, то кто тя избавить?» Изяслав все же решил действовать на свой страх и риск, видимо, понадеявшись на галицкое боярство, все еще находившееся в оппозиции Даниилу. Но его надежды не сбылись: галицкий князь даже не удостоил его чести лично встретиться в бою — против Изяслава был отправлен второй сын Даниила, Роман, а сам князь демонстративно отправился на охоту, во время которой убил шесть вепрей! Изяславу, кажется, даже удалось войти в Галич, но Роман Даниилович его тут же выгнал, разгромил и пленил [ПСРЛ 1908, с. 829; см. также: История УССР 1982, с. 26]. Таким образом, Курумиши, начав боевые действия, но не рискнув ввязываться в длительный вооруженный конфликт с Даниилом, оказал своему повелителю весьма дурную услугу: Даниил убедился, что могущество монголов в Западной Руси было не таким значительным, как представлялось прежде, и вскоре начал действовать еще более решительно, постепенно вытесняя монголов из Понизья.
В то время как Даниил успешно строил независимое от монголов государство в Юго-Западной Руси, Бату столкнулся с проблемами и на другом западном пограничье своих владений — в Сельджукском султанате. После победы Бату и Мунке над Угедэидами в Руме воцарился Изз ад-Дин Кей-Кавус II — старший сын и законный наследник Рукн ад-Дина Кей-Хосрова II, вслед за отцом признавший сюзеренитет правителя Улуса Джучи. Попытки нойона Байджу противопоставить ему его младшего брата Рукн ад-Дина Килич-Арслана IV были успешно пресечены Бату еще в эпоху регентства Огул-Гаймиш, и на какое-то время в Малой Азии установилось спокойствие. Но после воцарения Мунке Байджу вернул свой пост правителя Передней Азии и теперь, ободренный поддержкой из Каракорума вновь начал строить козни Бату, стремясь ослабить его влияние. В этом ему большую поддержку оказывали глава гражданской монгольской администрации в Сельджукском султанате Тадж ад-Дин Хорасани и быстро возвышавшийся сельджукский вельможа Муин ад-Дин Перване, женатый на султанской сестре. При их поддержке Килич-Арслан IV вновь начал смуту в ултанате, всячески стремясь свергнуть брата [см.: Фиш 1972, с. 276-279].
Авторитет Бату в Малой Азии, однако, по-прежнему был весьма велик, и братья, чтобы уладить свои разногласия, в 1254 г. отправились к нему на суд. При этом расклад сил несколько изменился: с ними вместе выехал третий сын Кей-Хосрова II — Ала ад-Дин (принявший султанское имя Кей-Кубад III), который также метил в соправители. Братья, по-видимому, неплохо представляли себе характер Бату: чтобы принять компромиссное решение и примирить противоборствующие стороны, он вполне мог утвердить на престоле младшего брата в ущерб старшим. В результате старшие сыновья Кей-Хосрова II нашли общий язык на почве ненависти к младшему и убили его по дороге. Бату ничего не оставалось, как сохранить существующее положение: Кей-Кавус II остался правителем западных земель султаната, Килич-Арслан IV — восточных. Как и следовало оживать, таким решением остались недовольны все. Конфликт между братьями приобрел вооруженный характер, и вскоре Кей-Кавус, ставленник Бату, напал на брата, захватил его в плен и бросил в крепость Буруглу. Не удовлетворившись своим триумфом, он постарался нанести удар и Байджу, отправив к Бату послание, в котором сообщил, что «послы Байджу-нойона и других нойонов слишком часто являлись в Рум, и каждый год бесчисленные средства уходили на их нужды». Бату, довольный победой своего протеже, принял его посланников очень ласково и, видимо, предпринял какие-то действия против Байджу, заставив его ограничить контроль над сельджуками. Когда посланцы султана явились к даруге с распоряжениями наследника Джучи, Байджу недвусмысленно заявил им: «Несомненно, мой убыток принесет вам злополучие», намекая на скорые ответные меры со своей стороны [Шукуров 2001, с. 155-156].
28
В. В. Григорьев считает этого Андрея «венгерским королевичем» [Григорьев 1876, с. 176]. Никаких основания для подобного отождествления нет, поскольку брат короля Белы IV, одно время правивший Галичем, умер еще в 1234 г. [ПСРЛ 1908, с. 771].