Страница 123 из 130
пагубное воздействие наблюдателя, его страхов, желаний и эгоистических
расчетов, теперь не нужны. Реальность приходит к человеку как
эмоциональный, эстетический и аксиологический результат, результат, к
которому стремились и приближались величайшие ученые и политики,
наиболее проницательные философы, художники и духоборцы.
Такой человек провидит высшие ценности в каждом предмете, созерцание
для него ничем не отличается от постижения. Поиск истины (или
абсолютно конкретного решения проблемы) для него ничем принципиально
не отличается от поиска красоты, порядка, цельности, совершенства,
справедливости (может быть, вполне житейской), то есть приближение к
истине возможно для него посредством любой другой высшей ценности.
Скажите, чем тогда наука отличается от искусства, от религии,
философии? Не присутству-
346
Метамотивация
ет ли в любом естественнонаучном законе духовное или аксиологическое
откровение?
Если мы согласимся с подобным отношением к объективной реальности, или
по меньшей мере к высшей реальности в том виде, как она представляется
нам в лучшие мгновения жизни, когда сама реальность пребывает в лучшем
своем качестве, - то уже не сможем относиться к ней только <холодно>,
чисто когнитивно, рационально, логически, отстранение, с отрешенным
смирением. Мы испытаем, глядя на нее, созерцая ее и сталкиваясь с ней,
теплый эмоциональный отклик, любовное чувство, преданность,
причастность, а может даже и предельные, высшие переживания.
Реальность, представшая перед нашим взором в лучшем своем свете, не
только преисполнена истины, справедлива, организованна, интегрирована
и т. д., она просто хороша, прекрасна, восхитительна.
Если посмотреть на мое предложение несколько иначе, то можно понять,
что подобное отношение позволяет ответить на самые важные религиозные
и философские вопросы, вроде проблемы философского и религиозного
познания, вопроса о смысле жизни.
Предложенная вашему рассмотрению теоретическая конструкция
представляет собой не более чем набор гипотез, нуждающихся в проверке
и подтверждении, или, возможно, опровержении. Я, можно сказать, соткал
ткань из <фактов> различной степени научной надежности, из клинических
и личных наблюдений, и сметал ее широкими стежками интуиции и догадок.
Кажется, у меня получилось прекрасное платье, или, говоря проще, я
верю в будущее подтверждение моих гипотез и уверенно предсказываю его.
Но вы не должны верить мне на слово. Я призываю вас к скепсису и
осторожности. В конце концов, я и сам понимаю, что предлагаю вам лишь
набор предположений, которые тем не менее могут оказаться верными и их
нужно проверить.
Если высшие ценности идентифицируются с человеческим <Я>, становятся
его определяющими характеристиками, не значит ли это, что реальность,
мир, космос также сливаются с человеческим <Я>, становятся его
определяющими характеристиками? Что конкретно означает такое слияние?
В первом приближении это очень похоже на слияние мистического провидца
с миром или с богом. Мне сразу приходит на ум что-то из восточных
религий, вроде слияния индивидуального <Я> с космосом и растворения в
нем.
Может быть, постигая реальность как абсолют, сливаясь с ней, человек
приблизится к пониманию многогранной и единой, абсолютной Высшей
Ценности? А если это все-таки произойдет, вправе ли мы назвать это
знание человеческим? Или это сверхчеловеческое знание?
Вы чувствуете, что я приблизился к такому уровню проблем, которые
человеческий язык почти не в состоянии выразить. Я обратил ваше
внимание на них и ухожу в сторону. Я оставляю вопросы без ответов,
проблемы нерешенными, а двери открытыми. Вы понимаете, что моя теория
требует развития.
Теория метамотивации: биологические корни высших ценностей
347
XXII
Человек.- часть природы, а природа - часть человека, но это не все
отношения, которые связывают их между собой. Человек, чтобы быть
усизнеспособным в природе, должен быть в какой-то, пусть минимальной,
степени изоморфен ей. Природа обеспечила эволю1ию человека. И поэтому
тесную связь человека с тем, что трансцендировало его, нет нужды
определять как мистическую или сверхъестественную. Изоморфизм человека
природе можно понять как своего рода <биологический> опыт.
Хешел (47, с. 86) заявляет, что <истинное исполнение человеческого в
человеке зависит от связи человека с его трансцендентами>. В некотором
смысле это естественно и очевидно. Но, пожалуй, требует некоторого
пояснения.
Мы показали, что между человеком и объективной реальностью,
реальностью вне человека, нет непроходимых границ и полной
отчужденности. Человек в состоянии достичь слияния с ней, объять
реальность своим <Я>, относиться к ней как к самому себе. И тогда он
становится частью объективной реальности, а она становится частью
него. Происходит взаимное слияние.
Такая формулировка перекидывает мостик в другую дискурсивную
реальность, а именно к теории биологической эволюции человека. Человек
- не только часть объективной реальности, то есть природы, но он
должен быть в некоторой степени изоморфен ей. Нельзя противопоставлять
человека и природу. Нельзя утверждать, что человек полностью отличен
от природы, потому что в таком случае человек как вид не имел бы права
на существование.
Уже сам факт жизнеспособности человека как вида доказывает нам, что он
по меньшей мере совместим с миром природы, способен слышать ее язык.
Он принимает ее требования и подчиняется им хотя бы в той степени, в
какой это обеспечивает его видовое существование. Природа пока не
казнила его. Можно сказать, что человек достаточно дипломатичен, чтобы
принять ее законы. Потому что, если он не примет их, человечество
будет обречено на вымирание. Человек ладит с природой.
А для этого он, хотя бы в какой-то степени, должен сохранять подобие
ей. Наверное, мы имеем в виду именно это, когда говорим о слиянии
человека с природой. Наверное, однажды мы поймем, что благоговение и
трепет, которые испытывает человек перед лицом природы (когда он
воспринимает ее истинность, красоту, благость и т. д.) - лишь
отголоски узнавания им самого себя в зеркале природы, постижения себя,
лишь указатели верного пути к себе и к собственному величию,
благодарность за то, что природа всегда готова принять своего блудного
сына, чувство биологической аутентичности, <биологическое откровение>.
Наверное, однажды человек сможет ощутить мистическое или абсолютное не
только в слиянии с тем, чего он желает от всей души, но и в постижении
слиянности, данной ему изначально, в чувстве принадлежности,
причастности, родства:
348
Метамотивация
<...со временем к нам приходит все большая уверенность в концепции
единства человека с космосом> (Гарднер Мерфи).