Леденящий ужас

– То есть никаких бумаг попросту не составляли, – сказал Нат.

– Совершенно верно. Просто мелькнет запись – имя, дата смерти, и ничего больше. Чаще всего списывается на несчастные случаи. А потом запись исчезает под грудой рутинных бумаг.

Нат рассеянно барабанил пальцами по столу:

– Что касается последних двадцати пяти лет, то все случаи смертей и пропаж людей мне известны. Квентин просветил. А раньше их было много?

– Достаточно, – вздохнула Стефания. – Правда, я пока докопалась только до двадцать пятого года.

– Ладно, пусть до двадцать пятого. Так сколько?

– Если считать вместе с теми, что имели место во время строительства Пансиона, то получается около пятнадцати случаев.

С минуту Нат сидел молча.

– И сколько из них подозрительных? – наконец произнес он.

– Если ты хочешь услышать мое личное мнение, то все, Нат. Все случаи вызывают сомнение.

– Ты что, умер, что ли? – недоверчиво спросила Дайана.

– Нет, – ответил Бо и улыбнулся.

Она подошла к нему, внимательно посмотрела в его лицо:

– Значит, ты медиум?

– Нет.

Дайана оглядела стоящие рядом серые мольберты, обтянутые светло-серой тканью, затем перевела взгляд на серые, плоские, словно вырезанные из картона цветы. Потом осмотрела стены и потолок оранжереи, себя в сером платье, снова повернулась к Бо. Он тоже был серый. Все вокруг было мертвенно-серым.

– Тогда скажи, какого черта ты сюда приперся?

– Я уже ответил: жду тебя.

– Бо, ты вообще представляешь, где мы с тобой находимся?

– Конечно. Ты называешь это место «серым временем».

– А ты как его назвал бы?

Рафферти без особого любопытства оглядел оранжерею, неопределенно пожал плечами и ответил:

– По-моему, ты дала ему очень меткое определение. Забавное местечко. Ну или время, не знаю уж...

– Тут обитают мертвецы, – оборвала его Дайана.

– Судя по тому, что я вижу тебя здесь, не только.

– Я медиум, – ответила девушка и сразу же замолчала, пораженная сказанным.

Бо снова улыбнулся:

– Понятно. Ты первый раз произносишь это.

– Не совсем, – поправила его Дайана. – Я впервые произношу это со смыслом.

– Полагаешь, есть какая-то разница? Ну ладно. В любом случае как-то неожиданно ты ее выпалила. Очень будничным тоном. Долго же ты к нему шла.

Дайана нетерпеливо нахмурилась:

– Перестань болтать о пустяках. Объясни, почему ты здесь?

– Строго говоря, и объяснять нечего. Я проделал небольшой трюк. Моя сестра утверждает, что у меня постоянный контакт со Вселенной.

– И это все объяснение?

– Возможно, нет, Дайана, но разве для тебя имеет значение, почему я здесь? Главное – увидеть то, что я должен тебе показать, и услышать то, что обязан сказать.

– Ты изъясняешься как проводник.

– Извини! – Он махнул рукой, приглашая Дайану следовать за ним, и направился в дальний угол, к ее мольберту.

Ее мольберт. Ее альбом. И портрет Мисси. Он был там, хотя Дайана ясно помнила, что положила его в сумку и отнесла в коттедж. Однако удивил ее не сам рисунок, а глубокая рана на нем и растекшееся, сверкающее мутным светом влажное пятно. С рисунка на пол стекала тонкая струйка, частыми каплями падавшая на пол, на постеленную под мольбертом рогожу. Струйка была красного цвета.

Не серого, а красного.

Как и зеленая дверь, кровь здесь имела свой цвет.

– Что это? – спросила Дайана, понимая, что никто, кроме нее самой, не растолкует значение увиденного.

– Указатели, – просто ответил Бо. – В «сером времени» они тоже есть. То, что нужно запомнить, когда ищешь свой путь. Только здесь они лучше видны.

Дайана минуты две обдумывала слова Бо.

– Зеленую дверь я уже видела. Она означает дорогу назад. Выход. Но это что?

Бо отошел к стене, жестом приглашая Дайану подойти поближе к мольберту.

Она так и сделала, стала рассматривать рисунок. Он был точно такой же, как и тот, что девушка нарисовала не так давно. Мисси. Худенькая, с печальными глазами. Кровь на ее груди...

И все же Дайана не поверила. Она нагнулась и начала всматриваться в рисунок. Алая струйка – краска? кровь? – продолжала течь, искажая форму... букв.

– Я тоже их сначала не заметил, – проговорил Бо. – Подумал, какие-то странные капельки. Но когда присмотрелся, заметил, что это проступают буквы.

– Почему ты не показал мне рисунок по ту сторону двери? – рассеянно спросила Дайана. – Или там его нет?

– Есть. И пятно красное есть. Вот только букв нет. Потому мне и предложили встретиться с тобой в «сером времени» и показать их.

– Предложили? Кто именно?

– Бишоп.

Дайана не удивилась.

– Как же я не подумала, что вы – одна команда! Он предполагал, что ты заметишь предупреждение?

– Думаю, да. И хотел, чтобы его увидела и ты. Предложил показать его тебе сегодня ночью, что, по правде говоря, меня изумило. Мне казалось, что после такого трудного дня ты не скоро отправишься в «серое время».

Дайана вздохнула, потянулась:

– Он не передал для меня никаких инструкций?

– Нет. Ничего из того, что обычно говорит в подобных случаях...

– В подобных случаях, говоришь? И часто они у вас происходят? Мне всегда казалось, что я путешествую одна.

– Не совсем одна.

– Вот как... Тогда я начинаю кое-что понимать. Надеюсь, не слишком поздно.

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Бо. – Мое окно во Вселенную говорит мне, что Квентин – твой ведущий.

– И об этом я догадывалась. – Дайана глубоко вздохнула. – Поэтому ему не понравилось бы то, что я собираюсь сделать. Самостоятельно.

– Ты так в этом уверена?

– Абсолютно, – кивнула Дайана. – Но я должна... Я вспоминаю свои кошмары, все послания, которые пыталась передать мне Мисси с момента моего появления здесь... Она столько лет к этому готовилась, знала, что я приеду сюда. Знала, что рядом со мной будет Квентин. Все прошедшие годы она терпеливо и упорно ждала.

– Некоторые события должны происходить именно так, как они происходят, и в свое время.

– Забавно слышать это в месте, где нет времени.

– Главное – узнать.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты похож на ярмарочного предсказателя судьбы? – произнесла Дайана со вздохом.

– Неоднократно, – усмехнулся Бо.

– Ничего удивительного. Я пришла сюда, чтобы получить ответ на один вопрос. Полагаю, от тебя я этого не дождусь?

– Извини.

– Скажешь, и это должно случиться в свое время?

– Разумеется. А пока у тебя есть о чем поволноваться.

– Я знаю, – кивнула Дайана.

Холод продирал ее до самых костей. Она окоченела, руки и ноги не слушались ее, сделавшись вялыми.

– Уходи отсюда. Немедленно.

Дайана огляделась и хмуро произнесла:

– Я очень далеко отошла от двери.

– Дайана...

– Слишком далеко. Мне кажется... – «Та-тум. Та-тум». – Думаю, оно ищет меня.

Бо очнулся ото сна внезапно, словно ему приснился кошмар, что было недалеко от истины. Требовалось торопиться, но тело до сих пор не отошло после холода «серого времени», руки и ноги едва двигались. Бо заставил себя подняться с кровати и едва не застонал – здесь, в цветном трехмерном мире, где ощущения острее, он еще сильнее почувствовал холод и боль во всем теле.

Одного вхождения в «серое время» ему оказалось достаточно, чтобы в полной мере воспринять окружающий мир и полюбить его. Рафферти усмехнулся. Ему показалось странным, что он, художник, не замечал всех его достоинств раньше, был необъективен.

Даже Гиацинтовый номер, казавшийся ему с момента приезда в Пансион вычурным и безвкусным, выглядел сейчас совсем иначе, вполне комфортным и приятным.

С трудом передвигая затекшие ноги, Бо доплелся до двери, кое-как преодолел порог.

Через минуту ему почудилось, будто он взбирается на гору с «вольво» на плечах. Сердце бешено колотилось, ноги разъезжались, как у маленького котенка. За тридцать лет экстрасенсорных упражнений Бо ни разу не испытывал ничего подобного. Недавний ужасающий опыт, уход в «серое время», опустошил его, вытянул из него все силы.