Страница 156 из 165
Венецианцы не замедлили возобновить свои злоупотребления. Вскоре ненависть греческого населения против итальянцев распространилась на всех, кто носил имя франка; а в то время в Константинополе жило, по преданию, 60 тысяч латинян. Они стояли в таких же отношениях к туземцам, в каких стоят теперь европейцы к китайцам в Шанхае и других открытых для них городах Дальнего Востока. Их ненавидели и как иностранцев, и как эксплуататоров. Общая ненависть складывалась из недовольства отдельных лиц — из злобы греческого монаха на «латинскую ересь», из злобы чиновника, наказанного по требованию подеста, из злобы дворянина, которому богатый наследник предпочел какого-нибудь итальянца, из недовольства купца, ремесленника, чернорабочего, простолюдина, которые сравнивали свою нужду с роскошными дворцами этих иностранцев, из ненависти собственника, имущество которого погибло в одном из тех периодических пожаров, какими неизменно заканчивались ссоры генуэзских матросов с венецианскими. Только бдительность центральной власти, которая сама была враждебно настроена против этих эксплуататоров, не давала прорваться народной ярости.
Лишь только эта бдительность на минуту ослабела, — тотчас произошел взрыв. Это случилось во время смут, которыми сопровождалось воцарение Андроника (1182). Узурпатор и чернь точно сговорились действовать заодно. Первый захватил корону, вторая бросилась на латинян. Произошла резня, близко напоминающая избиение англичан в Китае. Греческие попы и монахи подстрекали народ к грабежам и убийствам; папский легат, приехавший для переговоров о соединении церквей, был обезглавлен и брошен в ров вместе с собакой; даже больные, находившиеся в латинском госпи— тале, были задушены в своих постелях; чернь убивала всех, кого можно было убить, и 4 тысячи женщин и детей были проданы мусульманам.
После убиения Андроника Исаак Ангел поспешил заключить мир с латинскими республиками. С Венецией он заключил даже наступательный и оборонительный союз против норманнов (1187). Узурпатор Алексей III возобновил привилегии и союзный договор (1199). Но итальянцы никогда не могли забыть ужасов 1182 г.; венецианцы уже не надеялись найти безопасность в Византии, а присутствие конкурентов раздражало их. Мысль о разрушении империи, присвоении ее берегов и островов созрела. Она тревожила ум старого дожа Дандоло. Заключая в 1202 г. договор с простодушными крестоносцами, он знал, что делал.
Норманны обеих Сицилии.Едва только смерть Роберта Гюискара (1085) спасла Алексея I от норманнского нашествия, как ему пришлось вступить в борьбу с одним из сыновей Гюискара, Боэмундом Тарентским. Сначала последний пытался отклонить первый крестовый поход от его пути; затем, сделавшись князем Антиохии, он захватил греческие владения в Киликии и Памфилии; наконец, по возвращении на запад, он с 60-тысячным войском высадился в Авлоне и принялся осаждать Диррахий. Договор 1108 г. уладил как азиатские, так и европейские дела: Боэмунд признал себя вассалом императора за Антиохию, обещал восстановить в этом городе православного патриарха, вернуть Лаодикею и другие укрепления и заставить кузена Танкреда и других своих вассалов исполнять их вассальные обязательства по отношению к их сюзерену, базилевсу.
При Мануиле Комнине сицилийский граф Рожер II соединил в своих руках, кроме наследия своего отца (1101), также владения потомков Гюискара, то есть почти всю Южную Италию (1127). Наконец в 1138 г. он утвердился в Неаполе. Корона обеих Сицилии не раз внушала тем, кто носил ее, непомерные притязания; в пример можно указать Карла Анжуйского и Карла VIII Французского. Поводом к разрыву с Греческой империей было, по преданию, то, что Рожер просил руки одной из принцесс императорского дома и что Мануил отказал ему. Первым успехом норманнов было занятие крепости Корфу, которую «голые» отдали без боя (1146). Менее удачно было нападение сицилийского адмирала на пелопоннесскую крепость Монемвасию, которую жителям удалось отстоять. Он вошел в Ионическое море, занял города Акарнании и Этолии, высадился в глубине Коринфского залива, двинулся на Фивы и овладел ими. Здесь норманны снова применили тот благоразумный метод, которого они обыкновенно держались при грабежах: они заставили горожан, положив руку на Евангелие, объявить все, что у них есть; кроме золота, серебра и товаров, они увезли всех красивых женщин и всех, кто умел изготовлять шелковые ткани. Центр этого производства был перенесен теперь из Фив в Палермо. Затем очередь дошла до Коринфа, откуда они не преминули увезти и икону св. Феодора. Мануил остановил их успехи, лично отправившись к Корфу и взяв его.
Вильгельм I Злой, наследовавший Рожеру в 1154 г., тщетно просил мира. Греки перенесли войну в Италию, взяли там Бари и завоевали большую часть Апулии. Но за этими успехами последовал ряд поражений. В то время как Мануил был занят завоеванием Италии, сицилийский флот прорвался через пролив и бросил якорь под стенами императорского дворца. Вильгельм был настолько благоразумен, что не употребил во зло свою неожиданную удачу. В 1155 г. был заключен мир; обе стороны обменялись крепостями и пленниками за исключением фиванских ткачей, которые уже вполне обосновались в Палермо.
После избиения латинян в Константинополе (1182) Вильгельм II Добрый, сын предшествующего короля, выступил мстителем за западное христианство. Его двоюродный брат, адмирал Танкред, переплыл Адриатическое море и в тринадцать дней взял Диррахий. Затем флот обогнул Морею, а сухопутная армия шла древней viaEgnatia , оба направлялись к Фессалонике, второму городу империи. Трусость или измена его коменданта, происходившего из семьи Комнинов, ускорила падение города, но не избавила его от ужасов штурма. Архиепископ Евстафий оставил нам красноречивую deploratio бедствий своих сограждан; город был разграблен окончательно, как и можно было ожидать от методичных норманнов; воспоминания о резне 1182 г. удваивали их жестокость. Семь тысяч жителей погибли отчасти во время обороны, отчасти после взятия города. Людей пытали, чтобы вынудить у них деньги (1185). Ненависть между двумя народностями — итальянской и греческой — обнаруживалась с каждым днем все более резко.
По вступлении на престол Исаака Ангела доблестный стратег Врана двинулся против завоевателей. Он разбил их в двух сражениях — при Мосинополе и Димитрице, — отбросил их в Фессалонику, где вражда населения не дала им возможности защищаться, и принудила покинуть страну. Затем их флот был почти весь истреблен греческой эскадрой и бурями. Они вынуждены были очистить даже Диррахий. Греки взяли в плен 4 тысячи человек, в том числе двух генералов, Альдуина и Ричарда. Альдуин и часть солдат перешли на службу императора, остальные погибли от голода в тюрьмах.
Немцы.Могущество Сицилии пришло в упадок. Но отсюда возникла новая опасность: в этом самом году (1185) произошла помолвка Констанции Сицилийской с сыном Барбароссы, будущим Генрихом VI, самым жестоким из Гогенштауфенов. Этот Генрих, сделавшись королем Сицилии и немецким императором, потребовал от Исаака (1194), а затем от узурпатора Алексея, чтобы они отдали ему всю страну от Диррахия до Фессалоники, завоеванную некогда норманнами. В конце концов он согласился принять огромную военную контрибуцию, для уплаты которой пришлось установить новый налог, так называемую аламанскую подать. В то же время он женил своего брата Филиппа Швабского на дочери Исаака Ангела, Ирине. Генрих VI предпринял грозную экспедицию против Греческой империи, но смерть разрушила его планы (1197). Мы видели, какую роль играл Филипп Швабский в «отклонении» четвертого крестового похода.
Крестоносцы.Алексей i призвал на помощь западных рыцарей против сельджуков. Он, может быть, надеялся, что их явится ровно столько, сколько было необходимо для усиления тех латинян, которые уже раньше служили в греческой армии в качестве наемников и союзников. При виде несметных крестоносных ополчений, напоминавших древние нашествия целых племен, он пришел в ужас. Однако он оказался на высоте тех многообразных обязанностей, которые налагал этот кризис на христианского государя и Греческого императора. Он гостеприимно встретил беспорядочные полчища Петра Пустынника, кормил их и оказывал им поддержку, он поспешил переправить их в Азию, где они принялись избивать без разбора христиан и мусульман и где они нашли свою жалкую гибель; он послал свои корабли, чтобы перевезти в Европу 3 тысячи этих паломников, спасшихся от гибели. Когда прибыла настоящая армия — феодальные ополчения, он дал им самые разумные советы относительно плана военных действий, снабдил их съестными припасами, военными машинами и инженерами и дал им в помощь один из лучших отрядов своего войска под командой храброго Ахилла Татия; но в то же время он принял необходимые меры предосторожности, стараясь только поодиночке допускать к Константинополю эти ополчения, которые непрерывно следовали одно за другим и из которых каждое заключало в себе от 80 до 100 тысяч человек; наконец, желая извлечь из их похода выгоду для империи и с этой целью приноровляясь к их феодальным принципам и предрассудкам, он потребовал от вождей клятвы в том, что они будут считать себя его вассалами за те земли, которые им удастся покорить, потому что мусульманское завоевание не могло устранить права империи на принадлежавшие ей некогда страны.